Я удивленно на него смотрю. Надо же, какой он путешественник, а я-то думала, деревня - деревней.

– А Европа?

– А что Европа? Летаю, конечно. На выставки всякие, фестивали. Вот в Канны летал весной.

– Зачем?

– На фестиваль, конечно, - теперь он смотрит на меня так, будто я стала причесываться вилкой, как русалочка в мультике Диснея.

– Ты был на Каннском кинофестивале?
– как можно равнодушнее уточняю у него.

– Был, - кажется, он не видит в этом ничего особенного, ну был и был.

Нет, я тоже не из Муево-Кукуево, и знаю, что Пикассо это не кофе, а художник. И зарабатываю вполне прилично. Но до Каннского фестиваля мне далеко.

– Как ты в том магазине очутился?

– Обыкновенно, на машине. От друзей возвращался, за продуктами заехал. Смотрю, а там такая девушка. Мечта. Только немного на ногах не стоит.

Я фыркнула, вспомнив, как держалась за тележку.

– Мы с подружкой выпили, - начала оправдываться я.

– И вам не хватило, - Леша ставит передо мной тарелку с бутербродами.
– И ты пошла за добавкой?

– Была моя очередь, - киваю я.

– Я тебя увидел и решил: сейчас или никогда.

– Что никогда?

– Ты необыкновенная, Настя, - Лешка садится напротив меня.
– О таких девушках можно только мечтать. Поэтому я набрался храбрости и подошел к тебе. Тем более что повод был.

– А если бы я не шаталась, ты бы подошел?
– полюбопытствовала я, примеряясь к бутерброду.

– Не знаю, - Лешка смотрит, как я ем.

– Может, вина?
– лукаво предлагаю ему.

– У меня от тебя крышу рвет, какое мне вино.

Мне приятны его слова, мне нравятся его взгляды. И мне становиться на самом деле интересно: что он за человек.

– А где ты планируешь зимовать в этом году?
– задаю я очередной вопрос.

– Не знаю, еще не решил. Наверное, там, где океан и тепло.

– Здорово, - завистливо вздыхаю я.

– Тебе нравится океан?
– интересуется Лешка.

– Конечно, особенно теплый.

– Ты могла бы полететь со мной, - он встает из-за стола.
– Хотя бы на пару недель.

От удивления я перестаю жевать. Он что же это, серьезно предлагает?

– Ты это серьезно?

Лешка наливает две чашки чая, ставит их на стол.

– Я тебе не пара, - говорит он.
– я это понимаю. Но я был бы счастлив, если бы согласилась провести со мной немного времени. Сейшелы, Маврикий. Может быть, Мальдивы? Или Таити? Где бы ты хотела побывать?

Мое живое воображение рисует картинку как мы с Лешкой занимаемся головокружительным сексом на безлюдном пляже. В Москве холодно, пасмурно и слякотно. А мы, довольные и загорелые, трахаемся под шум океанских волн. Красота!

– Не могу пока ничего обещать, - говорю пятому, наступая на горло собственному воображению.
– До зимы еще далеко.

– Конечно, - соглашается он.
– Ты еще можешь сто раз меня бросить. У тебя ведь есть более подходящий кандидат.

– Леша!
– предостерегающе говорю ему.

Мне хорошо: я получила свою дозу эндорфинов, и сейчас хочу наслаждаться вкусной едой и горячим чаем, а не обсуждать предыдущего любовника.

– Настя, - Лешка опускается на корточки у моих ног, - а если бы я накачался, как этот Шварц - переросток?

– Зачем?
– не понимаю я.

– Что бы тебе нравится, - Лешка поглаживает мои ступни.

– Ты мне и так нравишься, - откладываю надкусанный бутерброд, чтобы взять Лешкино лицо в руки и притянуть поближе.
– Очень.

Последнее слово говорю ему прямо в губы.

– Ты не бросишь меня?
– Лешка пристально смотрит мне в глаза.
– Нет, я понимаю, что когда-нибудь бросишь. Но не сразу, пожалуйста. Дай мне немного времени.

Его пальцы поднимаются по ногам все выше, вычерчивая на коже замысловатые фигуры.

– Только не говори, что опять хочешь секса, - шепчу я ему.

– С тобой постоянно хочу, - сознается Лешка, забираясь мне в трусики.
– Я как одержимый, Настя.

Прекрасно его понимаю, сама ощущаю себя так же.

Лешка устраивает голову у меня между ног, и наш поздний ужин (или ранний завтрак?) перерастает в совершенно другое занятие.

– Мой десерт, - бормочет пятый и слизывает смазку у входа во влагалище.

У меня пропадает всякое желание есть или говорить, я хочу снова взорваться разноцветным фейерверком, поэтому с силой прижимаю Лешкину голову к промежности. Кажется, он рискует задохнуться от недостатка воздуха, но сейчас меня это мало волнует. Все мои мысли и ощущения сосредоточены внизу, там, где его язык исследует вход, собственно, в меня же. А когда к языку присоединяются пальцы, мысли и вовсе покидают мою глупую голову.