— Да, Владимир Львович. Я запомню. Я просто… неважно себя чувствую.

— У нас есть медпункт. Скажи Алине, чтобы она проводила тебя, — он оценил меня, посмотрел с разочарованием и добавил. — Только хроническая лень не лечится. И чтобы тебе нормально выглядеть — таблетки не помогут. Только пластика способна творить чудеса, — глядя на мою маленькую грудь, заметил он.

Я покраснела не от смущения, а от злобы. Чертов вуайерист! И ответить ему я не могу. Погоди, я еще тебе на прощанье сварю кофе! От волнения у меня опять стала кружиться голова. Но мы уже приехали, и я собрала все силы, чтобы ровно выйти из лифта. Благо наш кабинет был рядом. Я опустилась на стул и посидела минуты две с закрытыми глазами, ровно дыша, как я это делала в конце рабочей смены на заводе. Это всегда мне помогало. Запищал телефон и заговорил голосом моего нового начальника.

— Рая, кофе принеси и можешь идти в медпункт, только быстро. У нас совещание. Ты должна быть со мной, — и отключился.

Я чувствовала себя рабой. Он даже имя мое не запомнил! На заводе мы тоже себя чувствовали неграми, но к нам относились, как к людям. По именам называли. Я уже не столько злилась, сколько обижалась — пусть я и не модель. Переобувшись, я заменила воду в аппарате, и так как он не сказал, какой предпочитает кофе, я налила ему, как люблю сама. Две порции сливок и очень сладенько. И вошла.

— Саша, ты все понял. Решай это быстро. Времени нет. — Шеф с кем-то разговаривал, и так же, как со мной. Я вздохнула и поставила ему чашку. — Мы должны знать, где они, раньше, чем он узнает.

Я напряглась. Не про бумаги ли он? И раньше кого? Раньше «ФинДира»? Начальник повесил трубку, отхлебнул кофе и перебил мои мысли.

— Зоя, это что?

— Кофе.

Меня забила внутренняя дрожь, я еле сдерживала себя, чтобы не вымолвить: «Я не виновата, что у вас мозгов не хватило сказать о своих вкусах, когда приказали принести вам кофе».

— Это не капучино, — и он отхлебнул еще. — Я капучино пью. Но это тоже прилично.

Я улыбнулась. Ещё бы! Вместо того, что бы заварить тебе помои, я подала тебе вкусняшку. Владимир Львович подозрительно посмотрел на меня и сказал:

— Что стоишь? Времени много? Иди, сгинь с глаз моих. Не такая уж ты красавица, чтобы слиться с интерьером. И не забудь про совещание.

Вот любят эти Высоковские все испортить. Выходя из кабинета, я попыталась вспомнить его особенный интерьер, но ничего существенного в памяти не отложилось. Там темно, мрачно. Мебель… Зайти, посмотреть что ли? Хотя бы только для того, чтобы понять, чем та блондинка больше меня подходит к его интерьеру. Но раздражать своего нового начальника я не рискнула. Позвонив Алине, я поплелась к ней на встречу. И, конечно же, я увидела кучу позитива и обаяния. Пока шла по коридору, она приветливо здоровалась со всеми и у кого-то даже спрашивала: «Ну как, получили путевку в садик?», «Пробовала салатик по твоему рецепту. Ты — умничка! Век не забуду!». Меня она встретила так же, фонтаном обаяния.

— Вика, ты сегодня выглядишь, как невеста, чуть бледна и в белом. Как вчера прошел первый рабочий день? Я слышала, что вы уехали вместе с Мишей. Значить он не маскируется?

— Хм… — Нервно хмыкнула я. Мне стало казаться, что мой глаз опять задергался. Мы зашли в лифт.

— Что говорить? Он молодец. Только, Вики, не обижайся на меня ради Бога, но у тебя странный парфюм.

У меня, наверное, лицо было, как у дауна. Какое у вас было бы выражение лица, если вы не пользуетесь парфюмом, а вам открыто говорят, что от вас несёт неизвестно чем? Алина пошмыгала носом, отчего я готова была провалиться.

— Запах вкусный… Э… Что-то напоминает… Даже есть хочется.

Ну, спасибо и на этом.

— Приехали, — Алина вышла из лифта, а я шла за ней и обнюхивала свой белый кардиган.

Да ни чем он таким не пахнет! Мы дошли уже до двери медпункта, когда у Алины в руках зазвонил мобильник.

— Да. Уже бегу. Вот что, — обратилась она ко мне, как только отключилась от связи. — Меня вызывает начальство. Ты дорогу запомнила?

— Да.

— Тогда увидимся за обедом.

Алина почти бегом побежала на шпильках. А я вошла в медицинский кабинет. На несколько секунд мне показалось, что там никого нет. Яркий свет из окна ослепил меня. Прищурившись, я заметила макушку головы, что торчала за столом.

— Можно? — спросила я.

Девушка выглянула из-под стола и, опять нырнув, проговорила:

— Хорошо хоть не Высоковский, — встав, улыбнулась она мне. Девушка с темными волосами и с такими блестящими черными глазами! — Он не любят, когда опаздывают.

— А что ему делать в медпункте? — не сдержалась я.

Она села за стол и, краснея, ответила:

— Ну, не знаю, у него до всего есть дело, — потом переключилась. — А вы, по какой причине пришли?

Да, собственно, что я здесь забыла?

— Сердце стучит бешено и головокружение.

— Фамилия-имя-отчество, должность?

Здесь до меня дошло, что у меня даже медкнижки нет. Она на заводе.

— Я только вчера устроилась. В вашей базе меня нет.

— Хорошо, сейчас внесем, — медсестра подвинулась к компьютеру, и мы стали вносить мои данные.

Потом она тонометром измерила мне давление, долго бегала к шкафу с медикаментами и обратно, звонила, как я поняла, врачу, и, наконец, сделала мне укол.

— Вам надо на больничный, — сказала мне она. — Срочно сделать кардиограмму и эхограмму.