Глеб сжимает пальцы на моих бедрах и внимательно прислушивается к нашему разговору.

– Мы сможем зайти к тебе во второй половине дня?
– я сжимаю Глеба внутри себя.
– Часа в три?

– Конечно, буду вас ждать!
– заверяет Франческа.

Мне нравится чувствовать Самойлова в себе, от удовольствия я прикрываю глаза.

– До свидания!
– меня хватает на то, что бы вежливо проститься.

Отбрасываю трубку.

– Мы остаемся?
– задает совершенно ненужный вопрос Глеб.

– Мы остаемся.

Он начинает двигаться во мне. Его движения, они такие ... ммм, завораживающие. Но сейчас мне хочется другого. Я соскальзываю с Глеба, сползаю вниз, глажу рукой его плоть. Влажную головку, твердый ствол, яички. Он такой красивый. Прижимаюсь губами к головке, обвожу ее языком. Его стон звучит лучше любой музыки.

– Это хорошо, - сжимая зубы, произносит Самойлов.

– Это прекрасно, - вторю ему и опускаю голову, стараясь заглотить как можно больше плоти. Это тяжело, все же Глеб очень большой мальчик. Но я хочу, что бы ему было хорошо. Очень хорошо. Так хорошо, как не было никогда.

Но у Глеба свои планы.

– Я тоже хочу, - говорит он, подтягивая меня к себе.
– Что за дискриминация?

Укладывает меня на себя, дышит в лобок, облизывает. У нас словно соревнование, кто кому доставит больше удовольствия. Я чувствую, как из меня вытекает смазка.

– Стаська, - шепчет Самойлов, отрывая от меня, - давай сегодня обойдемся без завтрака? У меня тут такой десерт, не оторваться.

Приподнимаю голову, выпуская его член.

– У меня тоже, - заверяю его и возвращаюсь к дегустации.

А что, мы же взрослые люди?

Мы возвращаемся в действительность ближе к полудню. Довольные, разморенные и голодные.

– Самое время подкрепиться, - Глеб целует меня и встает с постели.

Согласно мычу. У меня нет сил говорить. И, кажется, голоса тоже нет. На полу у кровати лежит мое платье и джинсы Глеба. Мои трусы обнаруживаю в постели, бюстик - на кресле. Интересно, где рубашка Самойлова?

Кажется, я задремала, потому что, когда вновь открываю глаза, то вижу Самойлова. Он ходит по номеру голый и явно что-то ищет.

– Что потерял?

– Черт, - Глеб озадаченно озирается, - ты не видела мои трусы?

– Там же, где и джинсы, - предполагаю я.

– В том-то и дело, что нет.

– Может, я их порвала?
– я точно помню, как стаскивала с Самойлова трусы.

– Тогда где обрывки?

– А черт его знает.

Самойлов хмыкает и натягивает джинсы на голое тело. Теперь я буду думать о том, что под штанами у него ничего нет. И это будет меня волновать.

– Иди в душ, - командует Глеб.
– Или тебя отнести?

– Нет, сама дойду.

Прохладный душ прогоняет сонливость. Надеваю бюстье, льняную рубашку и нагло глядя в Самойловские глаза, джинсы. Ага, прямо на голое тело. Пусть он тоже думает о том, что на мне нет трусов. Самойлов смеется.

– Я же теперь завтракать не смогу. Буду думать только о том, что прячется под джинсами.

– Могу надеть юбку, - предлагаю я.

– Боже упаси! Твои джинсы заставят меня держать себя в руках. А вот с юбкой мне удержу не будет.

Теперь смеюсь я.

– Пойдем кушать, - Самойлов берет меня за руку.

Мы выходим на улицу. Жарко, солнечно. Выбираем кафе, где народа поменьше. Самойлов делает какой-то огромный заказ на двоих, я не протестую. Мне сейчас все равно, что есть. Сметаю все, что приносит официант.

– У нас еще есть время до трех, - Глеб наливает нам кофе из большого кофейника.

– Что предлагаешь?

– Гуляем? Или?

– Гуляем, - решаю я.

– Сады Боболи?
– предлагает Глеб.

– Согласна.

И мы идем в сады Боболи. Держимся за руки, как подростки.

– Стася, - внезапно останавливается Глеб, - то, что я сказал утром, это серьезно. Не потому, что у нас был хороший секс, а потому, что это правда.

– Я знаю.

Хочу идти дальше, но Самойлов удерживает.

– И?

– Я ведь ответила.

– Ответила, - соглашается он.

И что нам еще выяснять?

В три часа мы стоим на пороге дома Франчески.

– Дорогие мои! Проходите!

Франческа уже приготовила кофе. Пирожные, которые Глеб купил по дороге, оказываются очень кстати.