Соммерс смеется.

— Амелия права: вы очень смешная.

Я готова провалиться сквозь землю, вынырнуть возле Хилсноу и растерзать Амелию когтями. Что она обо мне говорит этому учителюшке?!

— Нет, я имел в виду, хорошо, что мы идем вместе и у нас наконец есть возможность поговорить.

— Очень интересно с чего вы взяли, будто я хочу говорить с вами? — парирую я, — То, что я согласилась идти рядом, вовсе не означает, что я намерена слушать вас.

— Слушать меня не обязательно. Вы можете говорить и сами, — спокойно отвечает мне учитель, — Теперь у вас двое детей. Как вы их находите?

Вопрос застает меня врасплох.

Как я нахожу дуреху и разгильдяя?

Соммерс молчит, выжидая моего ответа. Уйти некуда, и я говорю единственное, что подобает в данной ситуации.

— Они оба скверно воспитаны.

Учитель смеется. Не весело, а скорее понимая мою иронию.

— Их мама умерла очень давно. Амелии было около двух лет. Арнольду четыре. Они едва ее помнят и, как видите, подать им хороший пример абсолютно некому.

— Мой муж говорил, Амелия была на домашнем обучении…

— В основном гувернантки, которые долго не задерживались, или такие женщины как вы.

Последние слова учителя останавливают меня как вкопанную.

Я отлично отдаю себе отчет в том, что у моего мужа были женщины до меня. И, возможно, он даже привозил их в Хилсноу. Но как смеет этот учителюшка сравнивать меня — законную жену — со всякими….!

— Пожалуйста, поясните, что вы имели в виду последней фразой, господин Соммерс!

Пытаюсь убить этого наглеца взглядом, но сам Соммерс лишь приподнял бровь, с любопытством разглядывая меня. Будто я диковинный экспонат музея.

— Я лишь хотел сказать, что мало кому было дело до бедняжки. Но теперь ведь все изменится?

И гаденыш с улыбкой смотрит на меня.

Я выдерживаю его взгляд, храня ледяное молчание. Обещать, будто я буду хорошей мачехой для девчонки я не стану даже под дулом пистолета.

Соммерс расплывается в еще более широкой улыбке.

— Вы интересная женщина, госпожа графиня.

— С чего вы такое взяли?

— Многие хотя бы соврали для приличия.

— Не вижу смысла врать в том, что и так очевидно.

Учитель звучно смеется. Отворачивается от меня и возобновляет свой шаг.

Я тоже начинаю идти, краем глаза глядя на этого нахала. Вид у него довольный, будто у кота, отхватившего сметаны.

Некоторое время мы идем молча. Пока на пути нашем не встречается небольшой ручей. Не знаю, как мы забрели в эту часть леса, так как я никак не припоминаю, чтобы мы проезжали ручей по пути в город.

Соммерс поворачивает на меня голову.

— Будем друзьями, графиня? — предлагает он.

— Чего ради, можно спросить?

— Хотя бы, чтобы я мог сделать вот это…

И он легко подхватывает меня на руки, перенося через поток воды.

Все происходит так быстро, что я даже не успеваю сказать "нет".

— К тому же, всем нужны друзья…, - мягко говорит Соммерс, опуская меня на землю.

Я не благодарю его, и не отвечаю. Отряхиваю юбку, разворачиваюсь и иду дальше, будто ничего не произошло.

Со временем мне начинает казаться, что мы заблудились. Или — еще хуже — коварный учитель специально завел нас не туда. В последнем случае, Амелии придется искать себе другого учителя, так как я вовсе не беззащитная девушка, которая не может постоять за себя. Впрочем, это будет печально. С тех пор как я узнала, что услуги Соммерса — бесплатные — он стал мне много более дорог.

— А вот и Хилсноу! — победоносно восклицает мой проводник, указывая куда-то вверх. Я смотрю, и не могу поверить своему счастью. Впереди — на возвышенности — передо мною красуется замок мужа.

Он завораживающе манит сияющими окнами, и выглядит словно детская игрушка из хрустального шара.

— Вы бы видели, как красив он зимой. Нежно-белый с алой черепичной крышей. Отсюда самый лучший вид на ваш дом, госпожа графиня.

— Именно поэтому вы потащили меня таким длинным путем? — спрашиваю я.

— Нет, что вы, — смеется учитель, — Это действительно самая короткая тропа. Главная дорога через озеро делает круг в три километра.

Не знаю, верить плуту или нет, но до дома остается рукой подать, и я устремляюсь вперед. Только вот между мной и уютом — овраг. И тьма его не предвещает ничего хорошего.

Мы почти спустились вниз, как я слышу шуршание в кустах.

— О луна, пусть это будет зайчик! Я так устала…

Но на нашу тропу выпрыгивает вовсе не пушистый ушастик. Лохматый, заросший, в каком-то невнятном тряпье, зато в пистолетом в руках, наш путь преграждает лесной бандит.