Сегодня играем по его правилам.

И всегда, пока я в его доме.

Звездноликая… это и вправду невероятно вкусно. Настолько, что я с легкой ревностью смотрела, как Габриэл неторопливо накладывает в тарелку салат и пробует сочащиеся соком помидоры с зелеными листьями базилика.

Я уже не пыталась возражать, когда он отправил мне в рот вторую порцию мяса.

— Вот и умница, — губ коснулась торжествующая улыбка, — как твой желудок? После стольких дней голодания нужно быть осторожной.

— С чего ты взял, что я голодала несколько дней?

— Это очевидно. У тебя не могло быть много денег. Ты пыталась убежать по дороге, потратила все деньги на билет. И сняла воид, а значит, вряд ли заказывала ужин в комнатушку гостиницы, где пряталась от моего человека. Салатик?

— Да. Хорошо, я вижу, что в еде нет зелья или яда. Можно я поем сама?

— Нет.

— Почему?!

— Потому что я тоже голоден. Открой ротик.

Хотелось верить, что в хрусте овощей было слышно мое недовольство.

Так, незаметно, мы съели почти всю порцию утки. Мысленно (я бы скорее отрезала себе язык, чем призналась вслух) пришлось согласиться с Габриэлом в том, что желудок тяжело воспринял первый за много дней полноценный ужин. А уж вино — и того хлеще. Я выпила всего полбокала, стараясь делать крошечные глотки и смаковать вкус, а не опьянение, но все равно чувствовала странную сонливость, заторможенность и легкость.

Это совсем не те ощущения, которые следовало испытывать рядом с Габриэлом, но тревога по этому поводу ощущалась весьма смутно.

Когда со стола вдруг по щелчку пальцев Габриэла исчезли тарелки, я вздрогнула.

— И что теперь?

Почему-то казалось, что ужин — только начало игры, что он задумал.

— А теперь я расскажу тебе одну небольшую сказку, угощу десертом и отправлю спать.

Снова щелчок — и на столе появилась тарелка с небольшим тартом, буквально усыпанным угодами, и чашкой ароматного мятно-вишневого чая. Я невольно залюбовалась медленно раскрывающимися чаинками.

— Будь добра, Теана, подожди несколько минут. — Габриэл поднялся. — Я скоро вернусь.

Мне ничего другого и не оставалось. К десерту не дали приборов, а крема и ягод было столько, что есть это руками все равно бы не вышло. Нет смысла скрывать: я очень хотела попробовать десерт! До безумия. Но не стала опускаться до банальной неряшливости, а вот чашку все же взяла и сделала небольшой глоток.

И в ней вполне могло оказаться зелье. Ничто не помешало бы Габриэлу подмешать его туда, а затем уйти, зная, что я не удержусь. Но я устала подозревать его во всех грехах и каждую секунду бояться нового удара. Вино расслабило меня, усыпило бдительность и растворило в себе страх. Даже если в чае и есть зелье — плевать. Я ужасно устала. И хочу хоть немного тепла, но все, что есть — это обжигающе горячая чашка чая.

— Теана-Теана, — протянул Габриэл, когда вернулся и застал меня за чаепитием. — Ты как подросток, который все время бунтует.

— Я хотела пить, — равнодушно ответила я. — И не обязана спрашивать дозволения.

Габриэл на это лишь усмехнулся. Достал в буквальном смысле из воздуха длинную десертную ложку и протянул мне.

— Ого. Вот это доверие, я могу поесть сама?

— Теперь твоя очередь, Теана.

Я застыла с чашкой в руках. Пальцы покраснели от жара, но я не могла пошевелиться и просто огромными глазами смотрела на Габриэла. Ему пришлось буквально силой отобрать у меня чашку, иначе появились бы волдыри.

— Я… что?

— У нас один на двоих десерт и одна ложка. Я угостил тебя горячим, а десертом угостишь меня ты.

— Ты издеваешься?

— Я? — у Габриэла был такой невинный вид, который бывал у нашкодивших детей в саду, где я работала. — Меня не было почти десять минут. А если ты подмешала что-то в десерт?

— Откуда?! Я же заперта у тебя в доме! Ты забрал все мои вещи!

— Ни ты, ни я, не уйдем отсюда, пока не съедим этот замечательный свежайший тарт с сырным кремом и свежими ягодами. Поверь, повар вложил в него всю свою влюбленность в… м-м-м… кулинарию и магию. И он смертельно обидится, если мы оставим хоть крошку. Поэтому лучше сделай, что я прошу. Попробуй тарт, а затем дай попробовать мне.

Я стиснула зубы, в очередной раз подавив желание наброситься на Габриэла с кулаками или зубами вцепиться ему прямо в шею. Никогда не замечала за собой таких порывов.

— О чем ты сейчас подумала? — вдруг спросил он.

— Какая разница?

— У тебя глаза красиво сверкнули. О чем?

Смутившись, я осторожно отломила кусочек десерта.

— О том, что на работе ни один ребенок, даже самый капризный, даже тот, который стащил всю мою зарплату и изрисовал купюры яркими карандашами, не выводил меня из себя так, как это делаешь ты.