Пришлось пойти на небольшой шантаж.

— Есть еще один человек, заинтересованный в этих документах не меньше твоего, и он, думаю, согласится встретиться со мной незамедлительно.

— «Он», — мрачно повторила Черная вдова.— Понятно.

— Да, он. А тебе я первой предлагаю только потому, что мы обе женщины, и я тебя понимаю как никто другой. Итак?

— Ну хорошо, только не раньше четырех...

— Договорились, ровно в четыре у памятника... — Даша быстро перебрала памятники вблизи Юлькиного института, ей почему-то особо не хотелось встречаться у памятника с конем.

— Зачем нам памятник, можно в метро, — буркнула Шувалова.

— Отлично. Тогда в центре зала.

Даша повесила трубку и принялась щелкать обгрызенным ногтем. Интересно, чего же так боится Черная вдова? А она явно боится.

Не успела Даша хорошенько поразмыслить над этим вопросом, как зазвонил телефон. Мелькнула мысль, что, может, Шувалова отделалась от посетителя и перенесет встречу на более ранний срок, но вместо замороженного голоса Черной вдовы послышались обаятельные интонации директора зоомагазина:

— Дашенька, привет.

— Привет.

— Что нового?

— Нового в чем?

— Дав чем-нибудь.

— Ты серьезно хочешь услышать историю моей жизни или дело все-таки в другом?

Истомин рассмеялся:

— Обожаю деловых женщин. Слушай, мне помнится, тебе нужны были деньги, это еще актуально?

Даша застыла с высоко поднятыми от удивления бровями:

— Ну... допустим. А ты хочешь одолжить?

— Не одолжить, — даже по телефону ощущалась его мягкая улыбка, — а предложить обмен.

— Ах, вот как... Ну что ж, не откажусь. А что взамен?

— Взамен я хотел бы попросить тебя провести со мной пару часиков наедине.

Даша аж зажмурилась. Тряхнув головой, она промямлила:

— Извини, я правильно тебя поняла?

Истомин снова рассмеялся:

— Я бы с удовольствием, но боюсь, что нет. Я выразился фигурально. Хотя к этому мы сможем вернуться попозже.

— Артем, извини, у меня последние дни какие-то суматошные... Ты не мог бы выражаться несколько более прямо? Что конкретно ты хочешь?

— Я хочу, чтобы за две тысячи долларов ты впустила меня в Юлину квартиру и просто смотрела телевизор, ну или читала книжку.

— А что в это время будешь делать ты?

— Вот именно за это я и хочу заплатить: чтобы тебя это совершенно не интересовало.

— Хорошенькое дело, — усмехнулась Даша. — А если за эти два часа ты вынесешь всю мебель из квартиры?

— На выходе можешь меня обыскать, клянусь не выносить даже пыль на подошвах.

— Тогда зачем...

Голос Истомина постепенно утрачивал вкрадчивые интонации, в нем появилась жесткость.

— Даша, или ты принимаешь мой условия, или нет.

— Значит, говоришь, две тысячи... — протянула Даша. — В принципе сумма неплохая. Прости, а тебя случайно не ее кабинет интересует?

— Ну, допустим, кабинет.

— А если еще конкретнее, то некий документ из коричневей папки, хранящейся в сейфе? Я правильно поняла?

— Эти документы у тебя? — Голос стал напряженнее, резче.

— Допустим.

— Тогда все упрощается. Я их посмотрю, отдам тебе деньги, и все.

— Интересное предложение. — Даша барабанила пальцами по подлокотнику. — Я перезвоню тебе ровно в половине пятого. Идет?

— А пораньше?

— Пораньше никак.

— Ну что ж, — он явно улыбался, — воля женщины для меня закон.

— Угу! — Даша нажала отбой.

Не успела трубка остыть, как телефон зазвонил снова. Склонив голову, Даша рассматривала аппарат. Она была почти уверена, что это очередной охотник за документами.

Голос Пантелеева ворвался в уши, словно дождливый ветер:

— Алло, мое золотце, как поживаете?

— Как поживает ваше золотце, я не знаю, — холодно заметила Даша, — а вот я — вполне.

Дребезжащий смешок неприятно скребся в трубке.

— Вы такая остроумная, вы такая прелесть...

— Мерси. Вы, наверное, что-то хотели?

— Ах, вы женщины, женщины, такие прагматичные, — принялся вздыхать доцент Пантелеев. — А я вот хотел пригласить вас в ресторан.

— Вы меня один раз уже пригласили. Признаться, не произвело впечатления.

— Ну вот, сразу обижаться! Я ведь, Дашенька, такой замотанный, такой закрученный, все работа, работа... Сейчас немного разгрузился и решил загладить свой грех.