— Юля, я почти уверена, что смерть Шуваловой как-то связана с этой папкой. Мы договаривались о встрече, но в этот момент к ней кто-то пришел. Она обещала перезвонить, но...

— Но вместо этого выбросилась в окно. Что за чушь!

— Если бы это была чушь, Марина до сих пор оставалась бы живой.

— Не знаю и знать не хочу! — рыкнула Паэгле. — Просто постарайся меня больше в такие ситуации не впутывать, мне со своими проблемами разобраться бы.

— Ты по поводу погибших рыб?

Паэгле застыла, словно не ожидала такого вопроса. Или вообще забыла, что у нее есть рыбы.

— А знаешь, — медленно произнесла она, — мне кажется, я догадываюсь.

— О чем?

— О том, кто отравил моих рыб. Это Шувалова.

Даша вздрогнула, как от удара. Сегодня Паэгле не переставала ее поражать.

— Ты хочешь сказать... — недоверчиво глядя на бывшую одноклассницу, начала она.

— Что, наверное, она и впрямь сошла с ума.

— А при чем здесь тогда твои записи?

— Да скорее всего ни при чем. Может, теперь она планировала отравить меня или попугаев или подложить бомбу в мой стол. Говорю тебе, в последнее время с ней творилось что-то неладное. Господи, как же я сразу не поняла...

Юлька вышла из ванной, Даша неотступно следовала за ней.

— Ну точно. Это Шувалова отравила банку. Я даже знаю чем. — Налив себе виски, Юлька сделала небольшой глоток и кивнула, будто соглашаясь сама с собой.

— Чем? — Даша смотрела исподлобья, она знала, что последует дальше.

— Тебе это неинтересно. Прости, что сорвала тебя из дома. Хотя, если бы не ты, я бы так никогда, наверное, и не поняла.

— Что не поняла?

— Что это Маринка отравила моих рыб.

— А чем же я тебе помогла?

В голосе Даши прозвучала такая издевка, что не заметить было невозможно, но Юлька сделала вид, что все в порядке.

— Если бы ты не сказала, что она пытается завладеть какими-то секретными документами, я бы никогда на нее и не подумала.

— Значит, дело закрыто?

— Безусловно. Завтра же я отдам тебе деньги и куплю билет. Ты какую авиакомпанию предпочитаешь?

Даша гоняла по столу шоколадный шарик, оставшийся после Антошкиного завтрака, и размышляла. Если Юлька преступница, она попытается ее убить, и все, что сейчас происходит, — лишь отвлекающий маневр. Паэгле хочет усыпить ее бдительность, дождаться, пока уснет не только бдительность, но и весь организм, а после докончить свое черное дело. Если же по какой-то причине Паэгле ее сегодня ночью не убьет, то завтра утром полковник Полетаев сдерет с нее с живой шкурку и бросит на заднее сиденье машины вместо коврика.

— Скорее всего, я поеду поездом, — не поднимая головы, сказала она. — Если не возражаешь, я поживу у тебя еще дня два, хочу купить кое-какие подарки, да и просто прогуляться по Москве. За все время мне это так и не удалось. Ты не против?

На строгом лице Паэгле промелькнуло легкое недовольство.

— Нет... Конечно, нет. Если только ты действительно планируешь гулять и ходить по магазинам. И все-таки я хотела бы купить тебе билет.

— Зачем? Я уже взрослая, а у тебя времени и так в обрез. Завтра пойду по магазинам, заодно и билет куплю.

— Хорошо, пусть будет по-твоему. — Юлька допила виски. — Деньги я отдам прямо сейчас. Надеюсь, дополнительных расходов у тебя за этот период не возникло?

Даша угрюмо смотрела в стол. Дольше играть в кошки-мышки не имело смысла. Пока она здесь соревнуется, кто кого пересидит, с Богдановым может случиться непоправимое. Да и с ней самой тоже. Пора начинать лобовую атаку.

— Юля, — она переменила позу так, чтобы иметь возможность парировать удар. Если таковой, конечно, последует. — Я обещаю уехать прямо сейчас, если ты ответишь мне на три вопроса: как забеременела Юркевич, из какого биоматериала ты собралась Пероцкому делать потомство, и куда пропал Алексей? Только запомни — я уже многое знаю.

Замерев на полувздохе, Паэгле стояла посередине кухни с высоко поднятым бокалом, по подбородку скатывалась маленькая желтая капля.

Ощущая легкое головокружение от собственной смелости, Даша продолжала:

— Я знаю о твоей связи с клиникой Пелтрама, знаю, что вы незаконно используете человеческий биоматериал для своих опытов, судя по всему, успешных...

Замороженным жестом Юлька опустила руку, осторожно, словно опасаясь разбить бокал, поставила его на стол.

— Все хорошо, — ровным голосом произнесла она, — ничего страшного не происходит, все в порядке-