Я завалился на свое привычное место, на котором частенько дремал в этом доме. Широкий диван с удобными подушками. А самое главное, это прибитый к стене напротив лист железа. Посмотрел на следы от пуль в нем и достал револьвер. Положил на столик рядом в надежде, что в этот раз обойдется без сновидений.

На всякий случай хлебнул добрый глоток из фляжки и вытянул ноги. То что надо, после хорошей драки. Отличный спокойный день. Не то, что вчера. Если бы еще не рожа Черного.

Помяни черта и он тут как тут. Только в этот раз никакой хищной улыбки. Но это как-то более правильно. У химер ведь нет рта, так что вся нижняя часть лица превращается в сплошную маску.

Вот Черный поднимает за волосы женщину, чьего красивейшего лица я никак не могу разобрать. Его когтистая лапа пробивает ей спину, выходя наружу с другой стороны. Я что-то кричу, но не издаю ни звука.

Тело женщины падает на пол и из-под ее тела расползается красная лужица крови. Чуть подальше лежит другое тело. Совсем юное, но фигурой и волосами так похожее на женщину с пробитой грудью.

— Ты не смог их защитить, — рычит химера, приближаясь ко мне. — Ты ни кого не можешь защитить.

Черный бронированный кулак врезается мне в лицо. Револьвер в моей руке плюет пулю сорок пятого калибра, но та лишь жалобно отскакивает от железного листа, оставляя в нем очередную вмятину.

Я пытаюсь успокоиться, но грудь ходит ходуном, а со лба течет пот. Испуганное лицо Элис. Следом в комнату входит служанка.

— Все в порядке, Восьмой-Сан? — спрашивает она с поклоном.

Я лишь махаю рукой и убираю револьвер. Сажусь на диване и начинаю растирать лицо. Дерьмо восьмерочье. Как же я от этого устал. Достал коммутатор и посмотрел на время. Я проспал около трех часов.

Значит Норай уже скорей всего уехал. Так, успокойся, восьмерка. Соберись и успокойся. Фляжка, глоток, огненные змеи тянутся к желудку. Сейчас станет легче.

— Все в порядке? — спросила Элис, оглядываясь по сторонам.

— Оружие убери. Я же предупреждал тебя о местных правилах.

Меня быстро отпустило, даже револьвер разбирать не пришлось. В очередной раз мысленно поблагодарил По за его пойло.

Собравшись, добрел до главного зала особняка, который располагался ближе всего к главному входу. У двери валялся ящик, который я притащил с собой. Жрать хотелось неимоверно, но до «Шинигами» дотерплю.

Взяв аккуратно сложенный плащ, расправил его на вытянутых руках и внимательно осмотрел. Все очистили, дырки от пуль аккуратно заштопали. Он даже пах как-то особенно. Не по-восьмерочьи приятно.

За спиной раздался какой-то шум, но я не обратил на это никакого внимания. Черный опять начал буянить, хотя я не ждал его так скоро. Бывает.

— Ой, что я нашел. А вам не скажу, бе-бе-бе, — кривлялся он за моим плечом. — Пусть это будет сюрприз для сраной восьмерки.

Накинув на плечи, убедился, что тот хорошо сидит. И настроение как-то сразу немного улучшилось. Хороший добротный плащ с фляжкой ядреного пойла во внутреннем кармане. Что еще нужно для счастья бедной уставшей восьмерке?

— Где он? — взревел Черный глухим голосом у меня за спиной.

Я обернулся. Кретин стоял возле раскрытого ящика и злобно смотрел на меня.

— Заткнись, — пробурчал я по привычке.

Черный швырнул ящик в стену, а я посмотрел в побледневшее лицо Элис. Девчонка остолбенела, глядя мне за спину.

Я медленно развернулся. Химера смотрела прямо на меня своими пылающими провалами глазниц.

— Бойся своих желаний, — произнес Черный, который в этот момент стоял слева и чуть позади. — Они могут сбываться.

Я так долго ждал этой встречи. Представлял ее во всех деталях и подробностях. Прикидывал варианты развития событий. Но в любом из возможных раскладов я думал всегда об одном.

Как в конце я медленно выковыриваю этого ублюдка из бронированного панциря. А затем начинаю смаковать каждое мгновение, отрезая от него кусочек за кусочком. Главное было запастись сывороткой, чтоб он не сдох слишком быстро.

А еще неплохо было бы иметь под рукой какой-нибудь паяльник прижигать раны, а то еще помрет от кровотечения.

И вот я стою напротив Черного Дьявола и не знаю, что делать. Секунда слабости и промедления. Я вглядывался в матовую броню, которая словно вообще не отражает свет. В багровые узоры росчерков на его теле.