— Как же так? — поразился Федор.

— Да вот так, — уныло сказал Петя. — У нас же невинных не сажают. Доказательства нужны. Железные. А их, видать, не было…

Да, в «Гении русского сыска» всё выходило совершенно не так.

Они ещё довольно долго сидели так, у окна. Дым от взрывов рассеялся, но теперь на станции полыхал пожар, который погасить удалось только к вечеру.

Занятий в тот день больше не было, лишь какое-то время спустя Ирина Ивановна вывела истомившихся мальчишек на плац, к гимнастическому городку. Сама она облачилась в широченные парусиновые шаровары и самолично повела седьмую роту на штурм полосы препятствий.

— Ой, мама… — простонал бедняга Ниткин, глядя на шесты и канаты, по коим предстояло взбираться. — Я ж ни в жисть…

Однако госпожа Шульц, похоже, кое-что понимала, поскольку быстро и лихо разбила отделения на «команды», каждому дав своё дело. Пете Ниткину и ещё двух смахивавшим на него сложением и полным отсутствием «ухватки» кадетам из второго и третьего отделений было велено бежать следом за своими, составляя список, кому что удалось, каковой потом надо было оформить как «донесение о боевых действиях».

Петя глядел на вручённые ему полевой блокнот с карандашиком на верёвочке, словно утопающий, которому прямо с чистого неба свалился спасательный круг.

— Седьмая рота, слушай мою команду! На отделения — разберись!.. У нас три дорожки, три одинаковых полосы. Отделение, пришедшее первым, вечером идёт пить чай со сладкими булками в корпусную чайную! Зачёт по последнему кадету! Помогайте друг другу, как на настоящей войне! Все готовы?..

— Так точно!.. Готовы!.. — раздалось мальчишеское многоголосие.

— За мной! — звонко крикнула госпожа Шульц и лихо перемахнула через широкий сухой ров, подпрыгнула, ухватилась руками за верх кирпичной стены с оконными проёмами и миг спустя исчезла в одном из них.

— Ого-го! — завопил второгодник Воротников, и ринулся следом. За ним — и вся остальная рота.

Перебраться через ров, хоть и глубокий, но с довольно пологими скатами было не так трудно; однако окна в фальшивой стене оказались преизрядно высоко, и взобраться сразу удалось одному лишь Воротникову, да и то еле-еле.

— Руку давай! — запоздало крикнул Федя, но Севка успел спрыгнуть на другую сторону.

— Солонов! Подсади! Я тебя втащу! — долговязый Юрка Вяземский нетерпеливо подпрыгивал возле самой стены.

Фёдор привычно упёрся спиной в кирпичную кладку, согнул колени, сложил руки лодочкой; Юрка ловко ступил в них, оттолкнулся, подтянулся — и вот он уже протягивает Феде руку, готовый вздёрнуть его наверх.

Второе и третье отделения тоже толпились, взволнованно гомоня, около своих стенок. Но, поскольку Воротников был «первым силачом» в роте, его отделение и вырвалось вперёд.

Как-то Федя Солонов вдруг забыл и про взрывы, и про бомбистов.

Сейчас нужно было, чтобы его отделение пришло бы первым.

Петя Ниткин неспешно трусил следом, обходя препятствия по дорожке, засыпанной крупным песком, и старательно делал заметки.

— Так нечестно! — возмутился Бобровский, старательно пыхтя в спину Феде. Ему приходилось нелегко, однако он, похоже, из кожи вон лез, чтобы удержаться в головах отделения. — Почему мы тут… фух! Фух! — отдуваемся, а этот?!..

Он думал, что Ирина Ивановна ничего не слышит и не замечает. Однако оказалось, что госпожа Шульц, успев лично пройти всю полосу, вернулась к пыхтящим кадетам, следила, уперев руки в боки.

— Та-ак!.. Господин Бобровский!.. Вы, кажется, недовольны?

— Н-никак нет! — поспешил выпалить Лев.

Ирина Ивановна посмотрела на него подозрительно и покачала головой.

— Нитка! Нитка! — орал меж тем Воротников, совершенно забыв уже, как сам наезжал на Петю. — Гляди! Гляди сюда! — и ловко подтягивался, первым запрыгивая в высокое окно, откуда надо было съезжать вниз по канату.

— Вижу! — отвечал справедливый Ниткин, делая пометки.

Тут только до всех дошло, что неуклюжий и смешной кадет Петя Ниткин, оказывается, очень важен и нужен.

— Ниткин! Ниткин! — раздавалось со всех сторон. — Петя, Петька!.. Меня! Меня запиши!..

Отделение Феди Солонова пришло первым — то есть первым пришёл второгодник Воротников, победно вскинувший руки; следом за ним — длинный Юрка Вяземский, а Федор — третьим.

И всё было бы хорошо, даже преотлично, если бы —

Второе отделение отставало и от первого, и от третьего, однако шли они тесным клубком, не растягиваясь, никто не вырывался вперёд и не отставал.

А вот два других растянулись цепочкой, кадеты послабее, поробее тянулись позади. И, оглянувшись, Федя вдруг вспомнил, что Ирина Ивановна говорила «зачёт по последнему», а это значило, что они сейчас проиграют!..