Когда она кончила, стояла тишина. Потом одна из женщин спросила:

— А что, эти на самолётах не видели, что там женщины и дети?

— Видели. Они очень низко летали, после того, как вагоны разбомбили и люди побежали. Но они всё равно стреляли и кидали бомбы….

— Люди, это будет страшная война! — Степаныча слушали молча. — Если они с самого первого дня начали убивать детей и баб, значит им приказано уничтожать всех подряд…

В это время на крыльце появилась заплаканная Маня:

— Павловна померла, сердце не выдержало… Вот это фото попросила, прижала к груди, и умерла…

Глаша посмотрела на снимок и её стало мутить — там была запечатлена женщина с девочкой, той, на оторванную голову которой Глаша случайно наступила, стремясь покинуть страшное место…

В деревушке девушка побыла два дня. Затем пришёл поезд, полный беженцев. Глашу подсадили в переполненный вагон. Только через неделю она добралась до бабушки. По радио уже объявили, что Минск взят немцами. Она никогда не узнала, Что её отец Макар Васильевич и мать Лидия Петровна. сумели выбраться в лес, где позже примкнули к партизанам. Но до победы дожил только отец — маму, связную партизан, выдал один знакомый. Её пытали. отрезали груди, а потом, ещё живую, опустили в прорубь, под лёд…

Потом, через месяц после приезда девушки, скончалась семидесятилетняя бабушка. Похоронив её она решила идти на фронт. Но её не взяли, зато направили Глафиру Макаровну Синицину в мастерские, где началось производство деталей для ППШ.

Этим делом Глаша занималась до лета сорок второго года, когда немцы начали новое наступление на южном фланге огромного фронта, протянувшегося через всю страну от Белого до Черного моря. Опять пришлось уезжать, но до места назначения она не доехала. Машины попали под удар авиации гитлеровцев. Девушку выбросило из кузова, и она без сознания пролежала до вечера. Очнулась с затёкшими руками — они были заведены за спину и связаны грубой верёвкой. Рядом с ней сидели попавшие вместе с ней в плен мужчины, женщины, парни и девушки.

Немцы их использовали на разных грязных работах, плохо кормили, но не били. Потом отобрали двадцать самых крепких, приятных на глаз девушек и женщин, и отправили дальше на запад. В их число попала и Глафира. Ехали долго, вначале на грузовиках, потом на поезде, в товарных, наглухо заколоченных вагонах. На остановках в небольшие щели почти под потолком им кидали еду, каждый раз по двадцать порций, и бутыль с водой. Естественные нужды приходилось справлять в углу вагона, поэтому воняло очень сильно…

Наконец поезд остановился. Всю группу вывели и под конвоем отправили в какой — то барак. Там всем срезали волосы, обработали чем — то пахучим, затем перевели в душевую. Все женщины помылись — каждой дали по небольшому куску мыла. Вошла немка в форме и на русском объявила:

— Вы находитесь на территории великого Райха! Вас обучат немецкому языку, работе по дому, приготовлению пищи и другим вещам. Вы будете слугами у ваших немецких господ. Кто совершит проступок, попадёт в концлагерь, а оттуда живым пока никто не выходил.

Пленницам дали новую одежду, накормили, а потом на протяжении трёх месяцев учили на прислугу. В один из дней всех построили, а потом пришли какие — то немки, и каждая из них увела с собой одну из девушек. Глаша попала прислугой к матери одного эсэсовского офицера, который работал на секретном объекте. Время тянулось медленно, работы было много. Глаша уставала, но потом привыкла. Надо сказать. что немка не очень зверствовала, но всё же Глафире два раза отвесила оплеухи за нерасторопность. Она называла девушку русской свиньёй, «ундерменьшем», приказала забыть своё имя, переименовала в Гретхен.

Наступил январь сорок четвёртого года. Городок, где оказалась Глаша, два раза бомбили союзники. И во время второго налёта крупнокалиберная бомба взорвалась близко от дома, где жила немка. Хозяйка погибла под завалом, а Глаша получила ранение, но осталась жива. Приехал сын немки, взял девушку с собой, и она оказалась в одиночной камере секретной лаборатории. Там на ней ставили опыты с замораживанием, но до смерти не доводили. В один из дней пришли два охранника, и потащили Глафиру в неизвестность. Она ругалась, плевалась, но всё было тщетно. Её приволокли в большую, хорошо освещённую комнату, где стоял железный ящик, в котором уже лежал какой — то парень. Глашу уложили рядом, а потом надели маску и пустили газ…

Очнулась она с сильной головной болью. Лежала она в прозрачном ящике с полукруглыми углами. девушка попробовала встать, что ей с трудом удалось. В комнату, со странными для попаданки белыми стенами, вошла красивая девушка в комбинезоне.

— Я Джина! Там, около тумбы, лежит твоя одежда.

Пока Глаша одевалась, Джина стояла молча, а потом дала выпить какой — то сок, от которого прошла головная боль.

— Как тебя зовут? — Спросила врач (что это доктор, Глаша поняла сразу). Девушка назвалась.