Я могу быть любима и желанна.

Раньше, целуясь с парнями, ложась с ними в постель, я ощущала что-то внутри себя, что-то теплое, наверное, называемое возбуждением, желанием и страстью. Но сегодня я поняла какого это, когда в ответ ощущаешь то же самое.

Поцелуй был взаимным и желанными нами обоими. Александр с таким упованием наслаждался моими губами, так нежно и одновременно требовательно гладил по спине, пропускал пряди волос сквозь пальцы.

Может быть, до сегодняшнего дня я вовсе не знала, что такое взаимность?

Ни в лифте, ни по пути в квартиру, ни даже в квартире за обедом я не вспомнила об Антоне. Точнее, вспомнила. Когда запнулась об его вещи и решила, что после приема пищи скину их с балкона.

Злость на этого человека непременно сидела во мне, но я знала, что с ним разберется отец. А мне будет лучше не думать о нем. Просто забыть и попытаться жить дальше, несмотря ни на что.

На весь день я отключила телефон, закрыла дверь в квартиру и осталась наедине с собственными мыслями. Мне было над чем подумать, стоило привести кашу в голове в порядок.

Я уже не плакала, не костерила бывшего в своей голове, а пыталась найти гармонию со своим внутренним миром. Если так случилось, значит это было уготовано мне судьбой, значит я смогу с этим справиться.

В конце концов, все могло было быть хуже. Если бы той ночью я поцеловала не Александра, а какого-нибудь другого мужчину? Или если бы Александр не стал рыть под Антона? Я бы могла выйти замуж за предателя и просадить не только половину своей молодости, но и половину состояния отца.

Так что, что не делается — все к лучшему. Пройдет пару месяцев, и я буду вспоминать об этой ситуации с улыбкой. А значит все не так уж и страшно.

Глава 5

Следующим утром ровно в девять я появилась в офисе отца (у меня это скоро в привычку войдет, впору будет здесь работать). Поскольку вечер я провела один на один со своими мыслями, к родителям в дом вчера не поехала, а следовательно и с папой не поговорила.

А вопросов к родителю у меня накопилось достаточно много. Да и поговорить с кем-то было просто необходимо.

— Я к отцу, — сообщила охраннику и пошла через турникет, но меня поймали за руку.

— К какому еще отцу? Или пропуск, или никуда не пущу.

Окинув мужчину в черном костюме оценивающим взглядом, я поняла, что он тут новенький и, вероятнее всего, не знает, что я дочка Северцова. Ну ничего, сейчас позвоню папочке.

Только я достала телефон из сумочки, как за спиной раздался поставленный мужской голос с легкой хрипотцой.

— Все нормально, Маргарита дочка Владимира Антоновича, — охранник понятливо кивнул и пропустил нас вместе с Александром на этаж.

— Доброе утро, — поздоровалась я, подходя к лифтам.

— Доброе.

— Как себя чувствуешь? — я кивнула на нос мужчины, на котором красовалась повязка из бинтов.

— Да нормально. Не первый раз ведь.

— Ну хорошо. Я, кстати, хотела тебя поблагодарить. Вся эта ситуация могла бы завершиться куда более печально, если не ты.

— Да ладно, — мужчина пожал плечами, первый заходя в кабину лифта, — это моя работа в какой-то степени.

— А ты давно на папу работаешь? — не унималась я с вопросами.

— Лет шесть, наверное. Он меня после института к себе программистом взял, со временем и в личные помощники назначил.

— Значит тебе около тридцати?

— Вообще-то двадцать восемь, — мужчина усмехнулся. — Могла просто спросить о возрасте, если было интересно.

— Было неловко. Ты вчера сказал, что сильно старше меня. Я боялась услышать в ответ что-то вроде “Мне пятьдесят четыре”, — мы синхронно улыбнулись и встретились взглядами.

На последнем этаже мужчина скрылся за дверью своего кабинета, пожелав мне хорошего дня, а я отправилась прямо по коридору к папе.

Вообще, по-хорошему стоило бы предупредить отца о моем визите, но я решила нагрянуть сюрпризом. Ненадолго ведь.

— Пап, можно к тебе? — постучавшись, я заглянула в кабинет, но тут же передумала входить. На столе отца сидела Кристина — моя младшая сестренка.

С сестрой у нас была достаточно большая разница в возрасте. По крайней мере, мне эти шесть лет казались настоящей пропастью. В свои неполные семнадцать Крис выглядела старше меня года на три и вела себя подобающе.

Поскольку рождение второго ребенка для моих родителей было настоящим испытанием, над Кристиной всю жизнь тряслись как над хрустальной вазой. Сестрица выросла на редкость меркантильной, стервозной и избалованной.