Одним словом, вечер ожидался не менее напряженным, чем день. Впрочем, А. Н не зря ходил на своих двоих столько времени в патруле. Он знал несколько отличных точек, торгующих уличной едой и после полуночи. И не предлагающих при этом эмне или шлюх.

Именно об этом старался думать безопасник, когда десантная платформа делала вираж над оперативной базой Agni Corp. Не о долгих нудных допросах, не о смерти Соги и половины отделения Франсуа. Не о убитом псе и нескольких десятках выкинутых с планеты по его, Эрнеста, приказу людях. Он думал о пропахшем дымом кебабе, отгоняя от себя видения оплавленного человеческого мяса. А. Н. скрипел зубами, но за мысль держался. Даже если он проблюёт прямо при всём отделении, пилотах и трупе подчинённой — Эрнест А. Н. не даст себе «поплыть».

Он не «поплыл». Ни когда платформа, наконец, получила допуск к посадке. Ни когда тяжело хлопнулась на «вафельницу» базы, опустив брюхо до самой земли. И даже не тогда, когда отделение выжидательно застыло, следя за движениями командира. Встать с каменным лицом. Гулким, твёрдым голосом отдать команду:

— Оружие на ремень! Холодный груз взять!

Дождаться твёрдых взглядов в ответ. Уверенно кивнуть. Дождаться, пока бойцы возьмутся за ручки по краям гермомешка. Дождаться тишины, скомандовать движение вперед. Сдерживаясь от сжимания и разжимания кулаков, не строевым, но чеканным шагом пройти в сторону входа. Ожидать худшего.

Однако когда его отделение вошло в базу, таща всем скопом гермомешок с телом Соги (в броне она весила весь центнер с лишним), все присутствующие встали и начали хлопать. Не Эрнесту — Соге. Не первый и не последний раз за вечер. Старая традиция, и плевать на остальное: воющих журналистов, смерти невинных и шальные пули, от которых бы спасла полная броня. Некоторые, правда, хлопали по плечу и командиру отделения, строя понимающие рожи. Мол, не дрейфь, шеф, все мы прошли через это.

Дальше всё было просто. Сдать тело в морг, к запыхавшимся от потерь санитарам. Сдать регистраторы в ОСБ. Сдать стволы и броню в арсенал. Снять провонявшую смертью одежду прямо вместе с исподним. Освидетельствоваться у медика. Отправиться в душ. Одеться. Встретить безопасников прямо у двери. Остановить разъяренного Марва, дать себя увести «под локоток». Но без наручников.

— Шеф, если что, говори: в следующий раз обязательно сгорю! — крикнул что — то невменяемое слегка контуженный Александер. Эрнест показал средний палец свободной рукой. «Собственная безопасность» слегка, но ощутимо отбила кулаком по кисти.

Наконец, перед знакомой дверью его ткнули, мол, вперёд. С отвратительным предчувствием Эрнест распахнул настежь дверь и решительно зашёл. И удивился.

В совещательном зале было пусто. «Триумвират» стоял в рядок и едва ли не на цыпочках. Лицом к А. Н. и столу. На который слегка присело высокое существо. Укутанное в длинный плащ тёмно — лазурного цвета, украшенный тяжелыми гравированными пластинами червонного золота. И с лаконичной синей каменной маской там, где должно было красоваться лицо.

«Хозяин». Судя по маске без изысков — низкого ранга. Но всё равно летающий выше, чем его руководители или владелец фирмы, загадочный мистер М. И теперь нелюдь поманил (или поманила, с этим всегда было тяжело) пальцем его, обычного командира отделения. Пришлось повиноваться. Но небольшое своеволие позволить себе он мог и остановился не прямо перед ним, а за Йозефом. Который некоторое время мялся и, наконец, отошел в сторону.

Забавно было наблюдать неловкость вечно сухого и сурового контрразведчика. Но понять его было можно. От неспешной фигуры веяло каким — то древним, хтоническим ужасом.

— Эрнест А. Н.? — гулко осведомился «Хозяин» на всеобщем. Голос нелюди не был похож на иные звуки, издаваемые ксеносами. Словно камни стучались и издавали тоновые звуки. Странно, но начальство молчало. Даже не пытаясь пояснить одному из многих могущественных повелителей города, кто собственно, стоит перед ним.

— Он самый, — хрипло подтвердил Эрнест, поняв, что ему никто не поможет даже в разговоре. От долгого молчания у него першело в горле. Существо встало и двинулось ему навстречу. Троица офицеров неловко отошла в сторону. Никто, включая Папашу, даже не пытался делать вид, будто что — то значит в этой комнате.

— Вы заставили на себя обратить внимание, каэл Эрнест.

— Никогда не любил это делать. Но как — то выходило само.

Существо закашляло. Этот звук означал у «хозяев» нечто, близкое к понятию «смех».

— Понимаю вас с рождения. Помните, Эрнест. Внимание может быть негативным. Сегодня вам повезло. Протяните руку той стороны, на которой у вас сердце.

А. Н. подавил дрожь в загривке и вытянул правую руку.

— Необычно… Что ж. Мои отцы и мои братья согласились со мнением, что за вами стоит приглядывать, — когтистая конечность, заключенная в рукав, вылезла из складок плаща. Нелюдская кисть, когтистая и трёхпалая, упала на ладонь Эрнеста, слегка распоров кожу. Сжала. А. Н. не проронил ни слова.

«Хозяин» пробормотал что — то на своём языке и отпустил руку. На ладони остался каменный шарик янтарного цвета. На одном боку виднелась хитрая гравировка.

— Не знаю, держали ли вы раньше персональную «затур хар — тарапх». Теперь сможете. Сейчас я уйду, — нелюдь повернулся всем телом к Папаше. — Помните о теме сегодняшнего разговора. Всегда есть пределы, которые не стоит преступать.

Не прощаясь и не оборачиваясь, «хозяин» прошел мимо оторопевшего Эрнеста и вышел через дверь.