Теперь батюшка правил одним из санитарных фургонов, изредка перебрасываясь словом с сидящей подле него баронессой.

— Не холодно вам? — участливо поинтересовался священник.

— Немного, — односложно отвечала та.

— Ничего, — поспешил утешить ее тот. — Прибудем на место, разведем огонь, согреемся.

— Скорее бы.

— До Батыр-калы [2] всего ничего осталось. Даст бог, к полудню будем. Правда, говорят, текинцы намереваются в нем обороняться.

— Вы полагаете, будет бой? — встревожилась барышня.

— Ничего этому антихристу не сделается! — сердито отрезал отец Афанасий, подразумевая, очевидно, Будищева.

— Отчего вы так его называете? — прекрасно поняла о ком речь Люсия.

— А кто же он еще? Атеист, насмешник и безбожник, стало быть, антихрист и есть!

— Не сердитесь на него, батюшка. Он действовал из благих побуждений.

— Да разве я за то венчание в обиде, — усмехнулся иеромонах. — Соединить любящие сердца перед лицом Господа — дело богоугодное!

— Тогда что же?

— Ничего. Побереглись бы вы от него, барышня.

— О чем вы, батюшка?

— О вас, дочь моя!

— Но у меня нет, и не может быть никаких отношений с этим человеком!

— А вот врать отцу своему духовному не хорошо!

— Святой отец, во-первых я лютеранка! — вспыхнула Люсия.

— Разве же это препятствие для греха-то? — вздохнул отец Афанасий.

— А во-вторых, он — женат!

— Ишь ты, — озадачился поп, — откуда сие ведомо?

— Денщик проболтался.

— Вот оно как, — задумался иеромонах.

— Батюшка, я вас прошу, не надо никому об этом говорить, — после недолгого молчания попросила сестра милосердия.

— Мое дело сторона, — после недолгого раздумья ответил священник.

При подходе к Егин-Батыр-Кале выяснилось, что текинцы не стали обороняться в ауле, очевидно, решив сосредоточить свои силы непосредственно в Денгиль-тепе. Узнав об этом, Скобелев немедленно приказал занять аул, выбрав его в качестве базы для дальнейших действий, но вместе с тем, подозревая возможность засады, одновременно послал две сотни таманцев обыскать окрестности. Казаки с энтузиазмом взялись за дело и скоро пригнали большую отару овец, брошенную прежними владельцами.

— По крайней мере, с голоду мы не умрем, — хмыкнул Будищев, наблюдая за результатом поисков.

— Надо бы и нам чего пошерстить, — хмуро заметил с высоты седла Полковников. — Наверняка в ауле остались какие-нибудь припасы.

Заботы командира полубатареи были понятны. Интенданты с провиантом и фуражом подтянутся еще не скоро, а кормить людей и особенно лошадей надо каждый день. Да-да, лошадей в первую очередь, потому как русский мужик, пусть и одетый в солдатскую шинель, терпелив и неприхотлив, а кони от бескормицы быстро копыта протянут. И тогда будет плохо всем!

— Так пошлите после боя кого из нестроевых, — пожал плечами прапорщик.

— Дмитрий Николаевич, — в голосе капитана послышалось раздражение от необходимости объяснять очевидные вещи. — Найти мало, надобно уберечь от прочих соискателей!

— Так пошлите с ними Панпушко, — прикинулся шлангом Будищев.

— Чтобы казаки у нас опять из-под носа целую сотню пудов фуража увели? — хмыкнул Полковников. — Благодарю покорно!

— Ну, во-первых, не сотню, — рассмеялся моряк, припомнив ту историю, а вот что «во-вторых» сказать не успел, поскольку к ним мчался ординарец от Скобелева.

— Их превосходительство приказали артиллерии занять вон ту высоту и обстрелять Денгиль-тепе! — прокричал им офицер в косматой кавказской папахе.

— Однако! — покачал головой капитан, глядя на возвышающийся над местностью курган с очень крутыми склонами, потом обернулся к прапорщику и почти умоляющим тоном попросил: — Дмитрий Николаевич, голубчик, вы все одно постоянно находитесь в резерве. Позицию вам оборудовать — тьфу и растереть — не то, что нам многогрешным. Приглядите за фуражирами, а?

— Ладно, — нехотя согласился Будищев, не отрываясь при этом от бинокля.

— Так я на вас надеюсь! — повеселел Полковников и приказал подчиненным выдвигаться.

В одном капитан был прав. Пока их отряд шел к Денгиль-тепе, противник старался держаться подальше от русских колонн и лишь иногда небольшие партии степных наездников маячили на горизонте, не решаясь приблизиться на расстояние верного выстрела к «белым рубахам». Пару раз по ним все же выстрелили шрапнелью, совершенно отбив, таким образом, охоту подходить ближе. Так что случая отличиться у морской батареи пока что не было, и ее все время держали в резерве.