Я же не спешил уходить – если он не может бежать, придется спуститься к нему и… И, что дальше делать мне как-то сейчас думать не хотелось. Но то, что марам мы не должны достаться живыми – это факт. Черт с ней, с тысячей кредов и моим дробовиком, временно переданным в пользование Кийко. Если он достанется им живым – можно ставить крест на «НКВД», спрятанных в пещере шкурах, золоте и камнях. По сравнению с ними тысяча кредов и дробовик – это мелочь.

Однако Кийко ни сдаваться, ни помирать не собирался – он поднялся, пошатываясь, двинулся по оврагу, с каждым шагом набирая скорость.

Я не стал считать ворон и двинулся вдоль оврага, стараясь набрать скорость. Нужно обойти склон, встретиться с Кийко. Наверняка он тоже будет искать склон, по которому можно будет подняться наверх.

Однако овраг и не думал заканчиваться, а склон не становился более пригодным для спуска. Более того, в скором времени Кийко вынужден был уйти левее от меня, так как правое ответвление было таким, что не то что бежать, идти по нему было сложно – острые камни, выступы, узкие проходы. А глубина метра четыре как минимум – ни вытащить его, ни спрыгнуть самому не выходило.

С каждым шагом я понимал, что мы расходимся в разные стороны. Ну, и ладно. В конце концов, у нас есть рации – как-то сможем разобраться, где мы и как нам встретиться.

Еще, как назло, пошел дождь. Начался как небольшой, пятиминутный, однако, спустя полчаса я понял, что если не найду укрытия, то промокну до нитки. Правда, все еще оставался вопрос преследователей – стоит ли укрываться от дождя или лучше продолжать путь?

Я решил, что лучше быть мокрым, зато живым.

Я бежал, периодически шел, иногда останавливался на пару минут перевести дух и восстановить дыхание, затем снова шел, бежал, останавливался.

Дождь уже давно превратился в ливень и лишь когда начало темнеть, я решился найти укрытие. Правда, толку уже от него? Я промок, разводить костер нельзя – меня могут заметить преследователи. Но хотя бы немного посидеть и отдохнуть я мог бы себе позволить? Думаю, да.

Я шел, озираясь по сторонам, молясь, чтобы не напороться на волков, мечтая о месте, где хотя бы в относительной сухости смогу передохнуть.

Когда впереди увидел всполохи огня, даже глазам не поверил. Но чем ближе подходил, тем больше уверялся, что вижу костер. Кто тут может палить костер?

Костер пылал под большим валуном, прекрасно защищавшим от дождя. А возле костра сидел странный персонаж, одетый то ли в тогу, то ли в робу, больше всего напоминавшую монашескую, с капюшоном настолько большим, что рассмотреть его лица не удавалось. Разве что длинная борода с седой проседью предательски торчала наружу. Из оружия у незнакомца я не заметил ничего. Ну, не считать же оружием странный посох, лежащий на земле у ног незнакомца?

Я перехватил ИВу Шендра и начал неспеша приближаться.

– Доброй ночи! – окликнул я незнакомца.

Мало ли, как он отнесется к подкрадывающемуся человеку. Лучше обозначить себя.

– Приветствую, путник! – откликнулся незнакомец. Голос у него был вполне дружелюбный. – Подходи, не бойся, переждем дождь, погреемся у костра.

– Боюсь, что если костер увидят люди, идущие за мной, у нас могут быть проблемы.

– Они уже давно спят, – успокоил меня незнакомец.

Что любопытно, я сразу ему поверил. Не знаю почему, но он сказал это так уверено, что это не звучало как предположение. Он сказал это так, как будто точно знал, что сейчас делают мары, будто видел это собственными глазами.

– Не бойся, катехумен, сегодня тебе ничего не угрожает.

Я решился, подошел к костру.

– Кажется, вы меня с кем-то перепутали, я не катехумен.

– Разве? – удивился незнакомец. – Ты ведь недавно здесь?

– Ну…да, – кивнул я.

– Значит ты катехумен Хруста, – сказал незнакомец.

– Вы тоже катехумен? – спросил я. Ну вот, угораздило же на фанатика нарваться…

– И да, и нет, – серьезно ответил незнакомец, – все мы катехумены Хруста, но все же, я уже достаточно долго здесь, чтобы начать понимать его лучше, чем ты.

– Кого? – не понял я.

– Хруст, – пояснил собеседник, – он живой и он все видит, все знает, все помнит.

– А, ну да, – сразу согласился я, хотя мне стало скучно. Все понятно с этими фанатиками: очередные «планета – это живой организм, который заботится обо всех существах ее населяющих, и бла-бла-бла».

– Знает, – повторил незнакомец, – вот, к примеру, Хруст сказал мне, что ты недавно столкнулся с хозяином озера и убил его.

Я дернулся, схватил ручку энергопистоля.