– Нет. Я учился на специалиста.

– На специалиста? – воскликнули хором Шендр и Литвин.

– Так почему не доучился? – поинтересовался Литвин.

– Денег не хватило, – пожал я плечами.

– Дело в том, – принялся объяснять Шендр, – что специалистам в большинстве своем выдают именно теорию. Практические знания, а это навыки и умения опытных профессионалов, в этих базах сущие крупицы. От теории не бывает перезагрузки. Только от чужих, так сказать, воспоминаний. Тебе буквально вбивают в голову, как и что делать. Заставляют твой мозг свыкнуться с тем, что эти сторонние знания и есть заученные лично тобой. К примеру, мышечная память. Ей нельзя научиться, ее нужно наработать самому. А нам ее впихивают в базе, и твой мозг попросту не может нормально работать, когда ему насильно всучивают весь этот массив данных.

– Короче, теоретических знаний можно запихнуть сколько угодно. А вот с практическими стоит знать меру, – подытожил я.

–С теоретическими тоже есть планка, – возразил Шендр, – нужно время, чтобы знания усвоились, так сказать раскатались ровным слоем, разложились по полочкам. Больше баз – дольше будет длиться этот процесс. И опять же, если мозг не будет справляться, он отправит тебя баиньки. И если с практическими знаниями это происходит сразу и дальше можно не бояться повторения «обморока», то человек, перегруженный теорией, может оказаться без сознания в любой момент. И как долго сохраняется опасность этого – я без понятия.

– Ясно. В дальнейшем базы учу только в городе и по одной, – кивнул я, – помогите подняться.

Меня подняли в вертикальное положение, и я замер, проверяя себя – смогу ли я вообще стоять прямо, не собираюсь ли рухнуть на землю? Вроде нет.

– Ну и как? – спросил Литвин. – Уже чему-то новому научился?

– Да пока вроде не… – я не закончил фразу, так как вспомнил, для чего именно купил базу. Перед глазами мелькнули сырые волчьи шкуры, небольшой чемоданчик НКВД, который можно было разобрать в достаточно вместительный бак. И в котором, собственно, шкуры должны будут дубиться. Затем перед глазами предстала картина, как из тонких сучьев я делаю раму, на которой шкуры вывешиваются и растягиваются. А затем, наконец, я четко увидел конечный результат всего этого процесса – шкуру с красивым мехом, переливающимся разными цветами. Тут же мозг подсказал состав для дубильного раствора, с помощью которого можно усилить этот эффект, сделать цвет шерсти еще более привлекательным.

– Есть! – кивнул я. – Я знаю, что и как делать со шкурами.

– Так давай! Вперед! – предложил Литвин.

– Не все так просто. Нужно вернуться в город и купить набор для дубления и выделки.

– А сколько он стоит?

– А черт его знает, – честно ответил я, – надеюсь, денег хватит.

– У нас, ты помнишь, ни копейки, – мрачно заметил Шендр.

– Если комплект есть, если мне на него хватит денег, если высушенные с его помощью шкуры будут принимать дороже, чем обычные, то обсудим новые условия дележа, – предложил я, – мне ведь нужно будет отбить покупку. А работать она будет на всех нас.

– Логично, – кивнул Литвин, – но если покупать шкуры будут за ту же цену, то извини – ты зря потратился на этот «НКВД».

– Договорились! – кивнул я.

– Так что делать-то будем? – вернул нас к реальности Шендр.

– Снимать шкуры и возвращаться в город.

Со шкурами я справился ближе к вечеру. Одну оставил на растерзание Литвину. Все-таки ему тоже нужно качать навык. Да и орудовать вдвоем намного легче – а то тратить полдня и более на то, чтобы снять шкуру с трофеев мне очень не хотелось. Зачем время терять?

Литвин, конечно, проковырялся с одной шкурой достаточно долго, но все же справился гораздо раньше меня. Пока я ковырялся со шкурами, а Шендр меня охранял, Литвин заскучал. А затем начал что-то мастерить, набрав веток, достав из рюкзака веревки.

– Что это ты там задумал? – поинтересовался я у него.

– Силки, – ответил Литвин, не отрываясь от работы.

Ну и ладно, и пусть. Если действительно в его ловушки попадется какая-нибудь живность, будет весьма неплохо.

Из-за Литвина, отправившегося расставлять свои ловушки, мы вынуждены были еще дольше задержаться. Скорее всего, именно из-за этого в город мы вернулись уже затемно.

Шендр и Литвин сразу отправились спать. А я решил попытать удачи – понимаю, что время позднее, но, быть может, удастся застать Анатольевича?

Естественно, мой оптимизм был напрасным – склад был закрыт. Я побрел по улице в сторону бара, когда услышал какой-то шум неподалеку. Завернув за угол здания склада, я обнаружил, что там обширная площадка, огороженная забором, на территории которой происходит какая-то суета. Несколько человек в форме гарнизонных военных таскали через огромные ворота склада ящики, грузили их на поддон. Рядом, прямо возле рампы, стоял человекоподобный погрузчик, окрашенный в ядовитый желтый цвет. Огромная махина не менее трех метров роста напоминала боевых мехов космодесантников. Разве что на ней не было никакой брони, кабина пилота, а точнее кресло пилота, было ничем не защищено (не считать ведь защитой козырек и ветровое стекло), а на руках вместо привычных по рекламным буклетам орудий был обычный вилочный захват.

Среди снующих людей я разглядел и кладовщика.

– Анатольевич! – окликнул я его.

Кладовщик поднял глаза, огляделся и заметил меня. Секунду подумав, он указал мне жестом, как обойти забор и зайти внутрь огороженной территории, что я и сделал.

– Привет! – сказал я, уже на подходе к нему.

– И тебе здорово, – откликнулся Анатольевич.

– Чего это у тебя тут? – спросил я.

– Ваш брат столько шкур за последние два дня припер, что приходится склад разгружать, – ответил Анатольевич, – плюс скоро прибудет корабль за товаром. Вот и готовимся к отправке.