– Вот ты где, урод!

Возле нашего стола стоял тип, с которым я совсем недавно сцепился на улице.

Он совершенно бесцеремонно отодвинул стул, плюхнулся на него, схватил мою кружку с пивом и одним глотком осушил ее до половины.

– Это мое пиво, – сообщил я ему.

Но он лишь отрыгнул и принялся вещать.

– А я-то думаю, где ты запропастился? Я ведь никаких извинений так и не дождался, и нам помеш…

Он споткнулся на полуслове, уставившись на энергопистолет, лежащий прямо передо мной на столе.

– …Нам ведь помешали, – тут же продолжил он, – но ничего, я готов тебя простить. Тем более, ты нашел мою пушку. Я уж ее обыскался.

С этими словами он попытался дотянуться до оружия и взять его.

Я перехватил его руку и отшвырнул в сторону.

– Не надо трогать мои вещи! – предупредил его я.

– Или что? – его лицо тут же исказила гримаса злости.

– Или пожалеешь.

– Ты, кажется, не понял, крысёныш, – он подался ко мне всем корпусом и буквально зашипел, – ты должен быть благодарен, что я прямо сейчас тебе башку не открутил. А теперь я заберу свою пушку, ты мне и моим друзьям закажешь еще пива, – он кивнул на парочку, облюбовавшую один из соседних столиков, – и мы мирно разойдемся. Как тебе такая идея?

– Никак, – спокойно ответил я, – у меня есть лучше: ты поднимаешь свою жопу из-за моего стола, приносишь новый бокал пива, вместо того, что сейчас нагло выжрал. Потом берешь своих дружков, и вы все дружно валите в закат. Как тебе такой план?

– Тоже сойдет, – ответил тип, – вот только перед тем, как «валить в закат», мы хотели бы перекусить и выпить. Надо ведь отметить мое новое приобретение!

И он вновь потянулся к моему пистолету. Я выхватил нож из-за ремня и буквально пришпилил его руку к поверхности стола. Тип заорал не своим голосом. Двое его подпевал за соседним столиком резко вскочили на ноги и выхватили ОСЗ. А я уже держал их на мушке своего энергопистоля.

Бахнул выстрел ОСЗ где-то высоко надо мной и справа посыпалась штукатурка, или это так трещал пластик, черт его знает.

Энергопистоль завибрировал в моей руке и один из подпевал, нелепо взмахнув руками, упал на стол.

– Брось пушку! Брось! – не своим голосом орал я на него. Он, было, замешкался, но все же бросил свой ОСЗ на пол.

– Всем замереть! Бросить оружие! Мордой в пол! – в бар ворвался военный патруль.

Мне ничего не оставалось, как подчиниться, – я аккуратно положил свой пистолет на пол, заложил руки за голову и лег на пол.

Это действие повторили все, кроме типа, продолжавшего орать и пытавшегося оторвать руку от стола. Видать, хорошо я нож воткнул, раз до сих пор вытянуть не смог.

– Ну, чего ты воешь? – сержант патруля подошел к столу, на котором все еще пришпиленный корчился тот тип. – О! Ящерица! Что, прищемили хвост?

Сержант хохотнул, а тип, названный «Ящерицей», снова начал ныть.

– Да ладно, ладно, – сержант быстрым движением вытащил нож, освободив руку типа.

Тот плюхнулся на задницу и, продолжая подвывать, принялся баюкать покалеченную руку.

– Кто всю эту хрень начал? – сурово поинтересовался сержант.

– Я, сэр, – отозвался я.

– Какого хрена, парень? Ты что, не знаешь, что в Речном запрещено использовать оружие?

– У меня не было выбора.

– Как это, «не было»?

– Этот, – я указал на продолжавшего сидеть на полу типа, – пытался забрать мое имущество, – мне пришлось защищаться.

– А доказать ты это можешь? – нахмурился сержант.

– Есть куча свидетелей, – я обвел взглядом зал, с неприятным удивлением обнаружив, что и Кузьма, и Литвин, и Шендр спрятали глаза. Они что, боятся этого «Ящерицы»?

– Подтверждаю, – вдруг отозвался Кэссиди, так и оставшийся за стойкой, – я лично все видел. Да и камеры у меня в баре работают.

Спустя десять минут, когда патруль увел «Ящерицу» и его дружков, сержант подошел ко мне и, вздохнув, сказал.

– Тебе повезло, парень. Если бы не камеры, хрен бы у тебя свидетели были. А так, все окей. Но Мать все равно сейчас влепит тебе минус, поставит условный срок, еще и штраф наверняка выпишет.

– Уже, – мрачно отозвался я, – 500 кредов как не бывало, «полезность» снизилась до 0.5, и что еще за условный срок?

– Согрешишь снова, пока он идет – лишишься статуса колониста.

– И что дальше?

– А дальше валишь на все 4 стороны – становишься изгоем.

– Охренительное у вас тут правосудие, – хмыкнул я.

– Все претензии к уроду, который ставил задачи Матери и прописывал ее поведение, – ответил сержант.

– А с этими что будет? – я кивнул в сторону покинувших заведение «Ящерицы» и его подельников.

– Да что? Посидят недельку в изоляторе, отработают штраф, если денег нет, да и отпустят на волю.