Ну что же, если так сказал, значит можно поверить. Из нашей тройки в оружии он был самым подкованным.

– А ты чистить-то его сам сможешь? – полюбопытствовал я.

– Да, – коротко ответил Шендр.

Ну и славно.

Литвин вместе с Толянычем появились только часа через два. Причем не одни, а в сопровождении отчаянно споривших механиков в грязной, промасленной форме.

В руках Литвин держал нечто странное, так что я, ожидавший увидеть обычный лук (рукоять с тетивой), несказанно удивился. А точнее, просто опешил, увидев это «одоробло».

Конструкция представляла собой целый набор деталей из армпластика. Прямая рукоять без тени изгиба, странные плечи на концах, в качестве которых явно использовались некие запчасти, наверняка обрезанные и обточенные до нужной кондиции. Также в плечах я заметил ролики с пазами из все того же армпласта. Тетивы, в том виде, в котором я ожидал ее увидеть, тоже не было. Был трос (как объяснил Литвин, из сплава металла и синтткани). Очень тонкий, но гибкий. Трос был пропущен между плечами лука несколько раз. Опять же, по объяснению Литвина, это позволяло гарантировать лучшее натяжение, ослабить нагрузку на основную конструкцию лука.

Что еще в нем было необычного? Про обилие всевозможных пружинок, блестящих маслом я и упоминать не буду. А вот наличие оптики можно смело отнести в разряд «странного и необычного». Трехкратной, если говорить детально. Для меня это вообще было дикостью, так как лук с прицелом являлся для меня чем-то вроде дубинки с курком. Зачем? Насколько я знал, из лука и стреляли-то метров на 50, и это считалось хорошим показателем. Нет, в давние времена стреляли и дальше, но навесом. То есть стрела летела по дуге, и правильно рассчитать угол нужно было еще уметь. Я что-то сомневался, что Литвин таким знанием обладает.

Литвин же прямо светился от счастья. По всему было видно – приобретение ему очень нравится.

– А это что за свита? – я кивнул на все еще спорящих между собой механиков.

– Они с твоим орлом поспорили, – ответил Толяныч с улыбкой.

– На что и о чем?

– Что из этой хрени он никуда не попадет, – пожал плечами Толяныч, – если с 50 метров хотя бы мишень зацепит – выиграет 500 кредов.

– А если проиграет? – хмыкнул я.

– Тогда заплачу им штуку за работу, – ответил сам Литвин.

– А сколько они сейчас взяли? – полюбопытствовал я.

– 400.

Литвин подошел к огневому рубежу и несколько раз натянул тетиву, словно проверяя прочность лука, силу натяжения. Удовлетворившись проверкой, он достал из своего рюкзака несколько стрел, аккуратно положил на полку для патронов и обойм.

Взяв стрелу, он вложил ее в лук, натянул тетиву, замер, целясь в мишень. Легкий щелчок, и стрела ушла.

– Ну, все, прощай штука, – мрачно резюмировал я, так как стрела ушла намного правее мишени.

– У него есть еще четыре пристрелочных выстрела, – заметил один из механиков, наблюдавших, как и я, за стрельбой Литвина.

– Но они ему вряд ли помогут, – хохотнул второй механик.

– Может он надеялся, что хоть одной из пяти стрел зацепит мишень, – хмыкнул третий механик, и тут же повысил голос, явно обращаясь к Литвину, – но это будет не в счет, парень! Засчитываем попадание только шестой стрелой!

Литвин не обращал на них никакого внимания. Он пустил уже вторую стрелу. И она тоже ушла мимо цели. Совсем рядом прошла, но все же мимо.

Третья угодила в молоко. Четвертая попала в самый большой «круг». Пятая снова прошла мимо мишени.

– Ну, все, парень, – насмешливо крикнул один из механиков, – давай, показывай мастерство! Если мы зря корячились с этой твоей хренотенью два часа, то…

Выпущенная Литвином стрела воткнулась хоть и не в самый центр мишени, но близко от него, в третий от центра круг, с меткой на нем «8».

Все затихли. Несколько секунд стояла полная тишина.

– Да это полная хрень! – взревел один из механиков. – Ему повезло!

– А какая разница? – пожал плечами Толяныч, явно выступавший в споре как арбитр. – Ведь попал? Повезло или нет, но попал. Это главное.

– Хрень! Не сможет он попасть еще раз!

– На что спорим? – тут же оживился Литвин.

– Сотку ставлю!

Литвин развернулся, взял еще одну стрелу, прицелился и щелкнул тетивой. Стрела снова воткнулась в тот же круг.

– Гони две сотни, – потребовал Литвин.

– Почему это две! Мы на сотню спорили! – взревел механик.

– Вы мне должны 600? Я вам должен за работу 400. Разница две сотни. Вынь да положь! – пояснил Литвин.