Таким образом, Германия вероломно напала на СССР в период с 03.00 до 03.15 утра по берлинскому времени или с 04.00 до 04.15 по московскому. Трагедию того воскресного дня, вмиг перевернувшего жизнь советских людей, можно представить по событиям в районе Бреста – большого белорусского города, расположенного у самой границы. Здесь на направлении Брест – Минск – Смоленск – Москва вермахт наносил главный удар силами своей наиболее мощной ГА «Центр».

Стараясь ошеломить противника и подавить его волю к сопротивлению, немцы применили на решающих участках самые современные огневые средства. Особое место среди них занимали уникальные артиллерийские орудия, перед которыми не могли устоять никакие оборонительные сооружения. На вооружении вермахта тогда состояли четыре сверхтяжелые самоходные 600 мм мортиры. Против Брестской крепости действовали две из них с боекомплектом из 36 бетонобойных снарядов весом 2170 кг каждый, способных пробить железобетонное перекрытие толщиной свыше 2,5 м [12] . Их тоже задействовали в артиллерийской подготовке, начатой в 04.15 по московскому времени.

На крепость обрушился ураганный огонь. Кроме штатной артиллерии наступавшей там 45-й пд (три легких артдивизиона и один тяжелый, насчитывавшие 36 105 мм и 12 150 мм гаубиц) в 25 минутной артподготовке участвовал подчиненный ей дивизион из девяти 210 мм мортир. В первые 5 минут боя такие же мортирные дивизионы, поддерживавшие соседние 31-ю и 34-ю пд, в максимальном темпе обстреливали крепость, а затем перенесли огонь на участки своих дивизий [13] . Приданное 45-й пд 88 мм зенитное орудие прямой наводкой расстреливало советские ДОТы на противоположном берегу Буга. Вместе со ствольной артиллерией работало новейшее тогда оружие – полк тяжелых реактивных минометов. В начале артподготовки его установки 5 минутным залпом выпустили по крепости 1440 280 мм фугасных снарядов и еще столько же 320 мм зажигательных.

Огонь велся по круговой казарме в центральной части крепости, домам начсостава, мостам и входным воротам. Для его корректировки на участке наступления немцы использовали привязные аэростаты [14] . Не все прошло гладко: один из снарядов в результате недолета попал в гущу своих солдат на западном берегу, убив и ранив 20 человек, а заодно вывел из строя четыре штурмовые лодки [15] . Но это не помешало германской пехоте под прикрытием артобстрела в 03.19 (04.19 по московскому времени) начать форсирование Буга на надувных лодках и через девять минут высадиться на его восточном берегу [16] . Огневой вал артподготовки стал перемещаться вперед, прокладывая путь штурмовым подразделениям.

Внезапный град снарядов вызвал замешательство среди личного состава крепости. А многие старшие и средние командиры жили в городе и не сумели добраться до своих частей и подразделений из за плотного артобстрела. Оставшиеся без руководства красноармейцы и младшие командиры группами и поодиночке пытались выбраться из цитадели. Но попасть на обычное место сбора им не удалось, так как немцы, заранее установившие его наблюдением за учебными тревогами гарнизона, вели по нему губительный огонь. Немало захваченных врасплох советских военнослужащих оказалось в плену в первые же часы боя. Кадры германской кинохроники запечатлели, как их полуодетыми конвоируют по железнодорожному мосту на западный берег Буга. Некоторым командирам удалось пробиться к своим бойцам, но вывести их они уже не смогли и сами остались в крепости.

Советские военнослужащие, попавшие в плен в Бресте в первые часы войны

Потери в людях, вооружении и технике оказались огромными. Большая часть орудий и автомашин, находившихся в открытых парках, была уничтожена. Лошади сотнями погибали в конюшнях и у коновязей. Подразделения, попавшие под разрывы снарядов на артиллерийском полигоне под Брестом, первоначально решили, что их по ошибке обстреливали свои, и тщетно пытались сигнальными ракетами и звуками труб остановить смертоносный огонь [17] .

Схожие картины наблюдались тогда на многих участках советскогерманской границы. Нет смысла в очередной раз подробно пересказывать все, что случилось на рассвете 22 июня, тем более что эти события уже описаны в многочисленных воспоминаниях непосредственных участников и очевидцев, переживших начало войны. Попробуем разобраться в основных причинах произошедшей трагедии. Вторжение было назначено на воскресенье с расчетом застать Красную армию врасплох именно в выходной день. Накануне, 21 июня в 13.00 германские войска на Востоке получили условный радиосигнал «Дортмунд», дававший добро на начало нападения согласно разработанным планам (на случай отсрочки операции предусматривался другой условный сигнал – «Альтона») [18] . С этого момента началось выполнение графика операции «Барбаросса». Танковые дивизии в ночь на воскресенье начали выдвижение на исходные рубежи для наступления. В 8.00 вечера в частях, предназначенных для вторжения на следующее утро, огласили приказ Гитлера о начале войны с СССР. До остальных войск его довели уже после начала боевых действий [19] .

К немалому удивлению немцев, все говорило о том, что на другой стороне границы никто не догадывался о предстоявшем нападении. Вот свидетельство Гудериана: «Тщательное наблюдение за русскими убеждало меня в том, что они ничего не подозревают о наших намерениях. Во дворе крепости Бреста, который просматривался с наших наблюдательных пунктов, под звуки оркестра они производили развод караулов. Береговые укрепления вдоль Западного Буга не были заняты русскими войсками. <…> Перспективы сохранения момента внезапности были настолько велики, что возник вопрос, стоит ли при таких обстоятельствах проводить артиллерийскую подготовку в течение часа, как это предусматривалось приказом. Только из осторожности, чтобы избежать излишних потерь в результате неожиданных действий русских в момент форсирования реки, я приказал провести артиллерийскую подготовку в течение установленного времени» [20] .

Его воспоминания подтверждает донесение оперативного отдела ГА «Центр», составленное в 8 часов утра 22 июня. В описании наступления в полосе 4-й армии, где действовали войска Гудериана, там отмечено: «По-видимому, противник на всех участках застигнут врасплох» [21] . А вечером того дня из ГА «Центр» доложили наверх: «Внезапность при переходе границы полностью удалась. <…> Общее впечатление – противник не ожидал нашего наступления, что позволило прорвать пограничные позиции» [22] . Начальник Генерального штаба сухопутных сил вермахта генерал полковник Франц Гальдер подытожил первый день войны в своем дневнике: