Пенелопа с радостной улыбкой чешет носик пуговку, а потом подмигивает мне одним из своих глубокозелёных глаз. Девочки выглядят почти одинаково, но у Пандоры глаза Пейдж, а у Пенелопы — мои. Их глаза и отношение — единственный реальный способ отличить их друг от друга. Пандора — её мать всё время. Пенелопа — девочка больше, чем кто-либо из нас может вынести, но, похоже, она слишком хорошо с нами справляется.

Как раз в это время Пейдж входит в комнату. Требуется всё, что во мне есть, чтобы держать мою задницу посаженной на диван между моими девочками. На ней какая-то джинсовая штука, которая может быть коротким платьем или длинной рубашкой. Я не знаю, что это, но оно слишком короткое, блядь. Выглядит почти неприлично с её сапогами, которые поднимаются выше колен. Губы окрашены в глубокий красный цвет, и все волосы уложены вверх, демонстрируя ёбаную шею. Я хочу рычать из-за всей этой кожи, которую она показывает. Ей нужно надеть водолазку и джинсы или ещё что-нибудь. С тех пор, как у неё появились наши девочки, она наряжается немного больше здесь и там. И беременность сделала её только горячее. Бёдра у неё теперь немного шире, а грудь немного полнее.

— Ты красиво выглядишь, мамочка, — говорит Пенелопа.

— Спасибо, дорогая, — говорит она в ответ, её взгляд обращается ко мне. Она, блядь, в этом не пойдет. Мне плевать, если это девичник, и у них с Мэл будет два охранника.

— Что за… — Я останавливаюсь до того, как могу закончить предложение.

— Что за что, папа? — толкает Пандора, ухмыляясь. Маленькая задира. Пейдж подходит к дивану и наклоняется, чтобы поцеловать Пенелопу в голову, а Пандора просто хихикает.

— Мне нравятся твои туфли, мамочка, — добавляет Пенелопа.

Она может часами сидеть в шкафу Пейдж, примеряя каблуки. Иногда она заставляет меня сидеть там, пока она это делает. Она будет держать меня в тонусе. К счастью, у меня есть Пандора, чтобы приглядывать за ней. А ещё у меня есть Генри, маленький мальчик Майлза и Мэллори, в качестве подстраховки. Он уже устраивает мальчикам на детской площадке разборки, когда они пытаются поговорить с моими девочками.

— Ну, я думаю, что твое платье просто идеально, моя маленькая принцесса, — говорит ей Пейдж.

Пенелопа поглаживает её большое платье. Я думаю, что у неё может быть больше нарядов, чем у кого-либо из присутствующих.

— Синий действительно мой цвет, — говорит она Пейдж, заставляя меня смеяться.

Пандора просто закатывает глаза, а потом смотрит на Пенелопу.

— Тебе лучше пойти переодеться, потому что папа выводит нас на улицу.

Пейдж вопросительно поднимает брови.

— О! — Пенелопа взволнованно хлопает. — Ещё одно секретное задание!

— Секретное задание? — спрашивает Пейдж, присаживаясь на кофейный столик перед нами. Мои глаза идут к её ногам, не в силах остановиться. Да, она никуда, блядь, не пойдёт в этой рубашке или как это называется.

— Да, когда ты красиво одеваешься и встречаешься с тётей Мэл, папа превращает нас в тайных шпионов, и мы следуем за тобой. Иногда… — Моя рука летит на рот Пандоры.

— У меня самый симпатичный шпионский наряд, мамочка. Хочешь посмотреть? — Пенелопа прыгает с дивана, готовая к смене гардероба.

Пейдж сужает на меня глаза. Я просто пожимаю плечами и отпускаю Пандору, которая хихикает за моей рукой, прекрасно зная, что она задумала. Это научит меня не давать ей второй десерт.

— Девочки, почему бы вам не поцеловать мамочку и не надеть пижаму перед началом вечера кино? — Обе девочки делают то, что говорит Пейдж, подходят целоваться и обниматься.

— Утром я сделаю блинчики, — говорит она им.

— И бекон, — добавляет Пандора.

— Это мило, что ты думаешь, что бекона не будет, — говорит ей Пейдж.

— Я просто перепроверяю. — Пандора кладет руку на бедро, а я трясу головой. Пейдж хватает её, тянет к ней и начинает щекотать. Пенелопа отступает, как будто не хочет вмешиваться и случайно мнёт платье.

— Хорошо. Иди переодевайся, — говорит Пейдж, отправляя их вниз по коридору. Её глаза опять сужаются. — Хочешь мне что-то сказать?

Едва она заканчивает предложение, я забираю её и перебрасываю через плечо вниз головой, поворачивая в другой коридор, ведущий в нашу комнату. Когда у нас появился новый дом, я позаботился о том, чтобы детские комнаты были на другой стороне дома. Моя женщина может быть громкой.

— Опусти меня, пещерный человек! — Её маленький кулачок стучит по моей спине.

— У меня такое чувство, что ты хотела, чтобы я стал пещерным человеком, иначе ты бы не пыталась вот так выйти из дома. — Я шлёпаю её по заднице, потом скольжу рукой вверх под платьем, чувствуя, что на ней только стринги.

Она стонет, доказывая мою точку зрения. Ей нужна была эта реакция, и теперь ей придется смириться с этим.

Когда мы добираемся до нашей комнаты, я выбиваю дверь, закрываю замок. Я бросаю её на кровать, и её ноги открываются в приглашении. Я смотрю на неё сверху вниз. Блядь, как она продолжает становиться красивее? Она настолько охуенно совершенна, что иногда на неё больно смотреть.

— Как я вижу, у тебя есть два варианта, — говорю я ей, как только начинаю расстегивать ремень и вытаскивать его из штанов. — Ты можешь либо позволить мне пометить твою киску и ты будешь носить мою сперму всю ночь, либо можешь переодеться.