Из его уст это звучит как-то неправильно.

Как всегда, раздаются смешки. Боже упаси, чтобы трофей был взят другим путем.

Роман начинает хихикать, а я шлепаю его своей здоровой рукой. Я не доверю своей робо-руке эту операцию.

Когда мы направляемся в сторону леса, он берет на себя инициативу, щелкая фонариком. Лунный свет достаточно яркий для меня, чтобы оценить его задницу в этих джинсах… блин. Я действительно хочу прикоснуться к нему, чтобы увидеть, насколько тверд его зад.

Из меня вырывается крик, в то время как моя робо-рука самопроизвольно сдавливает его зад. Роман рывком оборачивается через плечо, пока моя рука продолжает преспокойно разминать вышеупомянутую задницу, как будто рука на мгновение обрела собственный разум.

— Клянусь, это не я! — буквально выкрикиваю я, стараясь отцепить свою робо-руку от его зада, потянув ее на себя здоровой рукой.

— Очень похоже на тебя, — сухо говорит он.

А робо-рука продолжает массировать ему задницу, и я закрываю глаза, чтобы сконцентрироваться. Отпусти его зад!

Наконец, она отстает от его задницы, и мои глаза открываются, чтобы найти Романа, наблюдающего за мной с нескрываемым издевательством в глазах.

— Это была не я, — повторяю я, глядя на него. — У меня рука неисправна.

— Превращается в руку извращенки, верно? — шутит он, еле сдерживая улыбку, явно желая меня подразнить.

— Нет, это… — слова застревают у меня в горле, так как моя рука реагировала на мои непроизвольные мысли о том, чтобы ухватить его за зад.

Рука снова дергается вперед, отсекая меня от потока глупых мыслей, и снова хватается за его задницу. Роман врезается в меня, и его руки обхватывают меня, чтобы не сбить нас обоих.

Его смех только усиливает жар на моих щеках, когда возникает чувство унижения. Отпусти этот зад!

Наконец-то рука слушается меня, но Роман не перестает смеяться и не отпускает меня. Он теребит локон моих волос, и я закрываю глаза, стараясь изо всех сил не думать, как извращенка.

Кошки танцуют на столе. Собаки играют на пианино. Белки прячут орехи.

Нет!!! Не думай об орехах!

— Что ты делаешь? — спрашивает меня Роман, пока я стараюсь отключить свою руку. Но ничего не получается. Связь между моим пластырем и моей шеей, кажется, поддерживает ее в рабочем состоянии, и ручной выключатель бесполезен. Мой отец сказал, что такое может произойти.

— Пропускаю охоту за сокровищами, прежде чем моя рука решит захватить что-то еще.

Он фыркает и отворачивается, как будто читает между строк, и наклоняет голову, когда я начинаю уходить.

— Потому что ты схватила меня за задницу? — он спрашивает с недоверием.

— Потому что моя рука дважды схватила тебя за задницу без моего разрешения. Представь, что еще она может сделать, и скажи мне, что ты все еще чувствуешь себя в безопасности. — Я бросаю злую ухмылку через плечо, и он морщится, прикрывая свое бесценное достоинство.

— Позволь мне отвести тебя назад. Уже поздно и темно.

— Отсюда я прекрасно вижу дом.

Возможно, я больше не неуверенная в себе, но мне действительно не хочется ходить без руки перед людьми. Искусственные руки привлекают достаточно внимания, когда очевидно, что они искусственные. Но совсем без руки? На меня все пялятся, а шепоток позади меня очень раздражает.

Кроме того, Роман не кажется тем, кого беспокоит моя робо-рука, по крайней мере, до тех пор, пока вся эта фигня не касается его напрямую. Видеть жалость на лицах людей хуже, чем видеть их ерничество.

И ни за что на свете я не сниму повязку, не положив ее в предназначенную для нее коробку. В эту маленькую прямоугольную штуковину на моей шее вложено сотни тысяч долларов.

Роман следует за мной, несмотря на мои протесты, и я оглядываюсь на него. Он просто подмигивает мне, как будто ничего страшного, что у меня есть рука, которая может или не может надрать ему задницу в любой момент.

В моих глазах вспыхивает узнавание по мере того, как к нам приближается парень. Помню этого придурка. Он один из друзей Андерсона, который сказал своей девушке, что я потеряла руку из-за венерического заболевания. За это мне хотелось выбить из него всю дурь.

В следующую секунду, как моя рука решает пихнуть этого парня, я уже визжу. Он чертыхается и падает на землю, а я хватаю свою глупую руку, отдергивая ее прямо к своей груди.

— Ты сумасшедшая сука! — почти срывается он.

Роман внезапно оказывается напротив него, а парень с бледным лицом отступает назад. Даже в лунном свете я могу сказать, что Роман выглядит так, будто он на грани срыва.

Я не совсем понимаю, почему… меня называли словами и похуже.

— Роман, — шиплю я, когда его кулаки сжимаются.