– У кого вы остановились?
– спросил я.

– Я же просил перейти на "ты". Надо говорить: "У кого живешь, Нат?" или: "В чьем доме живешь, дорогой Нат?" Все равно. Лишь бы как равный с равным. Всякая там официальность ни к чему. Не люблю я этого... Тигран, дорогой, не скажешь, что это за лачуга, там, недодалеку от монастыря, на скале?

– Та, которую отсюда не видно?

– Разве не видно?
– Нат посмотрел в сторону монастыря.
– Действительно, не видно. Дома мешают.

– Это не лачуга. Это святыня.

– Удивительно!
– покачал головой Нат.- Какая еще святыня рядом с монастырем? И зачем?

– Не знаю.

– Удивительно и интересно... Да, чуть не забыл.- Нат рукой стукнул себя кулаком по лбу.- Я очень тороплюсь. Весь день пропал. Может, завтра встретимся, а?

– Встретимся,- согласилась Нвард.

– Завтра, в это самое время...- Нат посмотрел на часы,Шесть часов. В это время я буду у моста. Хорошо?

– Но...- Я хотел еще кое-что сказать ему, но Нат быстро повернулся и зашагал к роднику. "У кого же вы живете?" - хотел спросить я, но вместо этого только прошептал: - Раз так, до свидания.

И я сказал это таким тоном, что Нвард и дед Гласевос засмеялись.

Дед смеялся от души.

– Натанаел,- себе под нос проговорил я.-Нат... Удивительное имя. Что он за человек, дед Гласевос?

– Не знаю, сынок. Хороший, наверно, человек, - подумав, ответил дед Гласевос.

– А ты чего смеешься?
– рассердился я на Нвард.

– В следующий раз буду плакать, - пообещала она.

Издали, со стороны холма, доносились голоса пирующих, шум, гвалт. А кое-кто и пел.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Стоило ли быть честным, когда имеешь дело с пиратами?

Даже плакать можно только по особому разрешению.

Свист, в котором звучит крик души.

– Правильно, шестьдесят один рубль семьдесят копеек!
– передавая деньги Леонардо Серобо, сказал Иезуит Каро.- Пересчитай и ты, на всякий случай.

Леонардо Серобо лизнул языком палец и стал считать.

– Говоришь, сдачи не брали?
– спросил Иезуит Каро.

Я улыбнулся. Улыбнулся потому, что вспомнил, как Каро от восторга чуть не поцеловал меня. Я тоже был горд. Чувствовал себя с ними как равный с равными. И подумал, что, пожалуй, с удовольствием и сам бы стал пиратом! Хотя в этом случае, конечно, ни себя, ни их уже не называл бы пиратами. Я бы подыскал другое слово. Ведь Сероб и Каро, в сущности, совсем и неплохие ребята.

– А ты мог бы принести всего сорок пять рублей?
– спросил Kapo.

"Испытывает,-подумал я.-Конечно, мог бы, но... не смог".

– Нет,- ответил я.

– Почему?

– Это было бы нечестно.

– Но мы бы ничего не узнали!

– Это не имеет значения. Все равно ведь было бы нечестно!
– стоял я на своем, потому что и правда так считал, не рисовался. Человек, наверное, в общем-то, способен на все, но где-то он стесняется сам себя и потому не все себе позволяет. Иные называют это честностью, иные совестью, а на самом деле человек просто стесняется сам себя. Я так думаю..!

– Да, ты, конечно, очень честный!
– сказал наконец Каро.- Но он как-то странно произнес это "очень".- А скажи-ка, пожалуйста, где ты был вчера целый день?
– добавил он.

– Вчера?

– Да, вчера. Почему не сразу принес деньги? Бедный Сероб знаешь сколько раз вчера приходил за тобой?

– Поздно было, решил, что сегодня принесу,- попытался объяснить я. Разговор перестал мне нравиться.

– Вы видите, он не хочет говорить, где пропадал,продолжал Иезуит Каро.Видишь, Сероб?

– Шестьдесят рублей семьдесят копеек,- сказал Сероб.- Все правильно! Что, ты сказал?

– Пришел бы, но я встретил одного...

– Встретил?

– Ага... Ната встретил.

– Кого, кого?

– Патанаела. Ната.

– Это еще кто?

– Человек. Который сначала казался подозрительным, а потом, ничего... настоящий.

– Сероб, он не врет?

– Врет.

Я обозлился и замолк.

– Потом?
– спросил Иезуит Каро.

– Что - потом? Раз не верите, не хочу говорить! Сначала расскажи, потом посмотрим, может, и поверим,-сказал Леонардо Серобо.

– Встретил Ната, разговорились. И я забыл...

Они вдруг как ненормальные начали смеяться. Потом Иезуит Каро посмотрел на Леонардо Серобо, вытаращил глаза и снова стал хохотать. Еще громче, словно специально старался заглушить друга. А Сероб, в свою очередь, старался не уступить ему.

Так они орали, пока самим не надоело. Потом сразу вдруг умолкли.

– Если бы я захотел, запросто тебя перекричал бы!
– презрительно бросил Иезуит Каро.

– Ни за что не смог бы!
– сказал Леонардо Серобо.У меня голос громче. Захочу - стану певцом. Таким, как Бениамино Джильи или даже Марио дель Монако...