– О-о, - почему у меня нет диктофона? Мне же никто и никогда не говорил ничего и близко похожего на это! И я сама ничего ответить не в силах. В голове - ураган, в животе - бабочки (?), по рукам - мурашки... Но он требует:

– Просто "О" - это весь твой ответ?

– Хм, я же не смогу теперь... Что бы я ни сказала, это и в половину так красиво не получится...

И я делаю вид, что не понимаю, почему он возмущенно рычит мне в плечо. И даже громко возмущаюсь, когда он опрокидывает меня куда-то под себя и обездвиживает своим телом. И мне даже нравится моя собственная беспомощность, мои поднятые вверх и зафиксированные над головой руки, его тяжесть... его твердость, давящая в бедро. Особенно эта твердость... Его вдруг ставшее прерывистым дыхание... 

– Скажи мне! Я хочу слышать.

Его губы накрывают сосок. А в моем сознании бьется мысль, что он любит, что он хочет меня, что он ПРИЕХАЛ ЗА МНОЙ! Отталкиваю его. Он поддается и, направляемый моими руками, осторожно укладывается на мое место (можно, конечно, разобрать диван, но ведь нет времени на такие мелочи!!).

Он недоволен. Не понимает, чего я от него хочу. А мне нравятся эти широкие нахмуренные брови. И я целую их, провожу по ним пальцем. Потом целую глаза. Рассматриваю янтарные крапинки на практически черной радужке, восхищаюсь ресницами - зачем, ну зачем, мужику такие, длинные, густые, чуть загинающиеся к веку? А щетина? Целую щетину, особенно на скулах, особенно этот переход к чистой коже щек... Никогда ведь раньше не замечала, что это так сексуально, что небритость может быть красивой! Но меня манят его губы... Притягивают словно магнитом. Разве могу я сопротивляться, если...

– Я люблю твои губы...
– провожу по ним пальчиком, и он тут же касается подушечки кончиком языка. Да ну, никогда не слышала, что там, на пальцах у людей есть эрогенная зона! Но у меня есть, оказывается. Поэтому я неожиданно для себя вздрагиваю и не могу удержаться, чтобы не поцеловать, чтобы не скользнуть языком по этим губам, по ровному ряду белоснежных зубов, чтобы не толкнуться внутрь, глубже... Нет-нет, это еще не конечная моя остановка. 

Я игнорирую... точнее, я изо всех сил стараюсь не замечать его руки, настойчиво подталкивающие мое тело, старающиеся сделать так, чтобы я снова оказалась сверху... И я сама этого безумно хочу. 

Но не поддаюсь. Спускаюсь чуточку ниже. Целую шею, целую татуировку, черным кольцом обхватывающую предплечье, оставляю влажный след на его груди в направлении сосков. Рот неосознанно наполняется слюной, я облизываю губы, прикусываю сосок, и он хрипло стонет... И звук этот заставляет меня сжать ноги, потому что тянущая боль между ними становится невыносимой. 

 - Я люблю твое тело...
– шепчу куда-то в район сердца. 

Я целую его живот. Такой пресс раньше я видела только по телевизору. И, конечно, сейчас я не скажу ему этого, но я люблю его живот! Спускаюсь к впадине пупка. Под ним начинается дорожка из темных волосков, уходящая под трусы. "Хм, когда успел их надеть только?" - думаю я недовольно. И поднимаю рассерженный взгляд на его лицо. В ответ мне он, приподнимаясь на локтях, хитро изгибает левую бровь, как бы спрашивая: "На большее твоей смелости не хватает?" Да после твоих признаний я могу вообще все! 

И я, конечно же, тяну руку к резинке тугих боксеров, рельефно обрисовывающих его напряженный член. И он сначала хмыкает, а потом резко втягивает в себя воздух сквозь сжавшиеся челюсти, когда просунув руки под резинку, я тяну их вниз. И, не снимая полностью, тут же обхватываю, гордо выпрямившуюся прямо перед моими глазами, плоть. Чтобы не думать о том, что, возможно, выгляжу сейчас не очень-то красиво, о том, что в таком положении, Саша очень хорошо может меня видеть, я быстро перебираюсь туда, ниже, и устраиваюсь между его ног. А потом, не раздумывая, провожу языком по головке его плоти.

37.

Какие они мужские фантазии о сексе? Что возбуждает меня больше всего? Обнаженное женское тело? Какие-то запредельные сексуальные позы? Порноролики? Ни фига подобного! 

Оказывается, больше всего на свете меня возбуждает жаркий шепот любимой женщины. И ее с придыханием сказанное: "Я люблю твое тело". Это, звучит охренеть как горячо! 

Но, блядь, её: "Я люблю твой член". Это просто сносит крышу! И ведь судя по тому, как ласкает, действительно, любит! Я поначалу пытался оторвать ее, притянуть к себе, расположить сверху. Не потому, конечно, что мне не нравилось то, что она делала, а потому лишь, что я хотел доставить удовольствие и ей тоже!

– Женька, - хриплю пересохшим горлом, жадно следя за тем, как она ласкает меня губами и языком.
– Иди ко мне или я сейчас кончу. 

И она шепчет, шевеля губами прямо по головке: 

– Давай. Я хочу это видеть.

Я и так-то на самом краю, а когда она глубоко вбирает мою плоть в свой ротик и начинает легонько посасывать ее, не могу сдержаться и толкаюсь еще глубже. И понимаю, что так с нею нельзя, но я, как пьяный сейчас, и не совсем понимаю, что творю. Поэтому положив руку ей на затылок, не сильно, но настойчиво насаживаю на себя. И чувствую ее сопротивление, сволочь несдержанная! И не могу больше, от этого ее судорожного сжатия взрываюсь у нее во рту... 

Потом, когда она молча и, как мне кажется, обиженно, укладывается рядом, отвернувшись от меня, я готов провалиться сквозь диван от стыда. 

– Женя, прости, - целую ее плечико, чуть тронутую загаром кожу.
– Не сдержался. Я не хотел.

Что, сука, говорят-то в таких случаях? Что потерял напрочь голову? Что соскучился? Что всякие такие штучки, когда немного за гранью, в моей сексуальной жизни бывают нечасто? Что мне с ней по всякому хорошо?

Поворачивается со своей фирменной хитрой улыбочкой: