Но ведь люди умеют себя обманывать, верно?

— Я буду не такой, как они! — показала она на меня пальцем. — Я не одна из твоих… наложниц. Я рядом с тобой, чтобы вправить тебе мозги, ты меня понял? — прищурилась она, придавая своему виду грозности.

Я ухмыльнулся. Сделку можно считать успешной. Я купил аптечку за два миллиона.

— Конечно, мамочка, — за один шаг я сократил расстояние между нами и впился в ее губы своими. — Удачи тебе в твоих попытках перевоспитать меня, — моя улыбка стала еще шире.

Я через многое в своей жизни прошел, тем не менее, никогда не чувствовал себя несчастным. Нет, конечно, каждую неделю спускаться туда, где тебя кромсают — это удовольствие отдельное, но поскольку я мог придумать миллион способов, как осложнить свою и без того сложную жизнь, я был готов продолжать так жить.

До этого дня я никогда не задумывался, что выглядел жалко.

Роуз открыла мне глаза на это. Конечно же, как я и сказал, я не пожалел Роуз, или что-то в этом роде. Еще в тот момент, когда я услышал откровение матери Вилфорда, я решил, что обязательно встречусь с Роуз и предложу ей себя — насколько это возможно в нынешних реалиях. Я собирался оставить выбор за ней — все-таки человек я действительно непростой, да и, скажем так, с багажом — моих девочек из дома никто выселять не будет. Но, увидев ее в таком состоянии, я понял — ей нужно, чтобы я принял решительные меры.

Кто я такой, чтобы решать, что ей нужно? Никто. Всего лишь человек, которому она спасла жизнь столько раз, что не сосчитать.

Встав с кровати, я посмотрел на лежащую женщину и отвернулся. Мне было немного стыдно, что я воспользовался этой возможностью. С другой стороны, она вовсе не выглядела, как та, кто сожалеет о проведенной ночи.

Роуз ухмыльнулась, увидев мои действия.

— Что, думаешь о своих девчонках?

— Стоит признаться, от того, что я осознаю реакцию Нами и остальных, у меня начинает голова болеть. Но нет, отвернулся я не из-за этого. Просто, мне стыдно…

— Стыдно? — удивилась девушка. — Перед кем же?

Перед Гилом. Я вместо того, чтобы идти его спасать и измерение Истока штурмовать, тут свою личную жизнь налаживаю. Конечно, меня попросили подождать — Акио и Тетсуе нужно время, чтобы приготовиться. Но даже так, мне не по себе.

— Не важно, — отмахнулся я.

— Боже ты мой, — ухмыльнулась Роуз. — Неужели Виктор Громов так боится этой Нами? — с издевкой произнесла она. — Если хочешь, я сама могу с ней поговорить. Думаю, я справлюсь с одной единственной соперницей.

Я снова посмотрел на нее, но теперь мой взгляд сосредоточился на отметке вокруг ее шеи. Там был ошейник. Это была печать. И наложил я эту печать отнюдь не по своей воле, она меня об этом вчера попросила. Сказала, что раз такие печати есть и на остальных, то и на ней должна быть.

Преимущества этой печати очевидны — я могу найти ее, где бы она ни была, вижу ее статус и могу распределять характеристики, а еще, теперь я могу помочь ей поднять уровень.

Впрочем, с этим я ей уже помог.

[Роуз Коул. 93 ур.]

Однако же, парная культивация — это отменная вещь.

— Не уверен, что это хорошая идея, — не согласился я.

— Не парься, не парься, — помахала она мне рукой. — Все будет хорошо. Ты забыл? Я ведь твоя «мамочка», — ухмыльнулась она.

У меня чуть не задергался глаз.

— Вообще-то, я вкладывал в это слово эротический смысл, — вздохнув, решил я объяснить. — Есть ведь среди молодёжи те, кто любит так обращаться… — начал было я, но, увидев ее взгляд, вздохнул и отвернулся. — Впрочем, ладно. Делай, как знаешь. Если у тебя не получится поладить с девушками, то я вмешаюсь в разговор.

Та улыбнулась и показала мне большой палец.

Действительно, вроде сделал такую мелочь, а Роуз буквально засияла. Стала чуть добрее и милее. И острить перестала — не полностью, но хотя бы что-то.

«Надеюсь, она справится с Нами и остальными…»

Ее душа не пела. В животе не порхали бабочки. В голове не цвели розы.

Почему-то она чувствовала, что все правильно, что только так оно и могло быть.

Только он мог быть тем, рядом с кем она хотела находиться.

Роуз Коул осознала это тогда — больше года назад, когда она наконец разобралась в своих чувствах к нему. Когда он своим привычным плебейским поведением пытался ее подколоть, назвать старой, одинокой женщиной, или что-то еще. Она это осознала и ждала. Ждала целый год, но ничего не менялось.

Рядом с ним появлялись другие женщины, но она не могла с ним сблизиться. Они все еще общались, иногда встречались и говорили, но почему-то казалось, что они наоборот начали отдаляться.

Роуз поняла это, когда он ушел на полгода. Он даже не сказал, куда идет — просто исчез. Она слышала, что он иногда возвращался, но тогда он так ни разу и не навестил ее.