Мне не привыкать к тому, что люди на Манхэттене имеют безумные деньги и разбрасываются ими направо и налево, как конфетами на параде. Каждый, на чьем балансе суммы больше, чем с семью нулями, любит небрежно похвастаться своим домом в Хэмптонсе. Поначалу это меня раздражало, но потом я привыкла. Сейчас меня это не смущает. Я больше не наивная девочка из Айовы. Живу на совершенно другой планете со своими обычаями и культурой, где такие люди, как Тео, совершенно в порядке вещей.

— Понимаю. — Ветер треплет мои волосы. Сегодня прекрасный весенний день, и я благодарна, что нахожусь не в офисе, даже если это означает провести день с Тео.

— Кофе? — он всматривается через мое плечо в очередь за дверью в кафе «Кофе Бин». Прежде чем я успеваю ответить, он уже на полпути к кафе. Я остаюсь снаружи, нахожу удобную свободную скамейку рядом с газетным киоском The Wall Street Journal и жду его возвращения. Толпы ньюйоркцев и жителей пригородов, приезжающих в город, спешат, как обычно, на работу, но вскоре улицы опустеют, хотя и незначительно.

Слева от меня с дерева вспорхнули птички, скинув вниз трепещущий зеленый листок, который приземляется мне на плечо. Я беру его и провожу кончиками пальцев по бархатистым жилкам. Думаю, это береза. У нас дома, в Айове, растут все виды деревьев. Большие вековые исполины выросли высокими, густыми, зелеными и служат барьерами от ветра и приютом для сельскохозяйственных животных и обширных поместий. В городе, в настоящих бетонных джунглях деревья служат только напоминанием о том, что за пределами оживленных улиц есть совсем другая жизнь.

Я скучаю по дому, но не возвращалась туда с тех пор, как уехала. Не уверена, что мне будут там рады.

— Вот и мы, — я поднимаю глаза, выкидываю листик, и он планирует на землю. Тео стоит передо мной с кофе со льдом в руке, протягивая его мне. — Это мокко со льдом. Я еще не встречал девушку, которая отказалась бы от кофе с шоколадом. Если тебе не нравится, можешь выпить мой чай.

Я люблю мокко со льдом…

— Спасибо, — я встаю и беру стакан, с благосклонностью принимая проявление его доброты и практически забывая о грубостях, о которых думала все утро.

Мы снова вливаемся в уличный поток, втискиваясь между группой глазеющих по сторонам туристов и мужчиной с сильным бруклинским акцентом, изрыгающим ругательства в свой мобильный телефон.

— Сегодня будет долгий день, — говорит Тео. Он немного замедляется, подстраиваясь под мой шаг. — Только что получил сообщение об организованной в последний момент встрече завтра утром перед вылетом. Поэтому мне нужно успеть просмотреть все предложения сегодня.

Мой желудок резко ухает вниз. Он требует от меня, младшего агента без связей в этом городе, слишком многого. Не знаю, справлюсь ли я с этим, но попробую.

— Разумеется, я посмотрю, что можно сделать.

— Даже если придется посмотреть десять мест, это нормально, — продолжает он. — Завтра после обеда я улетаю в Лос-Анджелес. Хотелось бы определиться с квартирой сегодня. Моя квартира в Западном Голливуде продана, и я перееду сюда на следующей неделе.

— На следующей неделе?

— Я могу какое-то время пожить в отеле, но хочу, чтобы все завершилось быстро. Ты сможешь сделать это для меня, Скайлар?

Тео снова произносит мое имя. Никто никогда не произносил мое имя так, как произносит его он, смакуя и перекатывая на языке, как хорошее вино. Ирония заключается в том, что мое настоящее имя Уитни. Скайлар — мое второе имя. Я избавилась от имени Уитни вместе с той толстушкой, которую оставила в колледже. Дети, взрослея, становились все более жестокими, и когда каждый день твоей еще такой короткой маленькой жизни тебя называли Китом-Уитни, вполне естественно желание как можно скорее избавиться от такого нелестного прозвища.

Имя «Скайлар» никогда не звучало столь естественно, как из его уст.

— Я знаю, что Уайлдер сейчас проводит ремонт в новом здании. Можно узнать, когда там будут готовы апартаменты.

— Я хочу приобрести квартиру в собственность. Не арендовать. Кроме того, Уайлдер сдает квартиры эконом-класса. Я не могу принимать клиентов в обувной коробке площадью в пятьдесят квадратных метров, — уголок его рта приподнимается, будто Тео пытается смягчить свою манеру говорить, и прежде чем его улыбка исчезает, мой взгляд падает на ямочку на его щеке. Он качает головой. — Уайлдер.

Я ни о чем не спрашиваю. Мне хочется, чтобы все было профессионально. Эддисон мне как старшая сестра, но она еще и моя начальница. Я никогда не сую нос в ее личную жизнь, пока та сама не заговорит.

— Ты не говорил, почему переезжаешь в Нью-Йорк, — я делаю глоток холодного кофейного напитка. Сладкий мокко скользит по горлу и обволакивает желудок слоем льда, и впервые за много лет я не подсчитываю калории. — Эддисон тоже об этом не упоминала.

— Слышала когда-нибудь о водке «Перфоманс»?

Я делаю еще глоток, хмуря брови.

— Что-то такое смутно знакомое.

— Это водка с протеином. Триста граммов на литр, чего раньше никогда не делали. Я специализировался в Пеппердине по химии и дополнительно по рациональному питанию, — объясняет он. — Мне удалось получить сывороточный белок в виде ультратонкого порошка, который растворяется при добавлении в спирт и совершенно не имеет вкуса. Профессиональные спортсмены или мужчины и женщины, которые следят за своей фигурой, могут насладиться бокалом другим вина и одновременно принять немного дополнительного белка. Я также разрабатываю возможность расфасовывать протеин по пакетикам, которые можно носить с собой и смешивать с пивом и коктейлями, и даже с бутилированной водой.