– Тем, что китов не доят! – прикололась Ирка, – Такой ресурс не используется!

Собственно, киты-то и сподвигли нас на обсуждение Жемайтиса. За бортом как раз начало китового сезона, то бишь миграция китовых стад из холодных антарктических вод в тёплые тропические. А в долгом плавании целыми днями делать абсолютно нехрен, вот и пялишься за борт и наблюдаешь всё это богатство южных морей. Оно и на Азорах в сезон не хуже, киты-то ведь и там никем ещё не повыбиты, но там и дел полно, и некогда особо на них глазеть, а здесь, где все твои дела как пассажира – болтаться на океанских волнах вместе со всеми, и одиночный-то кит – уже зрелище, нехило скрашивающее скуку, а уж стадо китов – аж целое событие. И событий означенных в китовый сезон достаточно, чтобы о китах в основном и языки чесать. Но ведь о самоочевидном-то сколько трепаться можно? Нашему контингенту – уж всяко не до бесконечности. И об экологической нише китов поговорили, и об их образе жизни, и об эволюции – ага, обсудив заодно и отбор на скорость и маневренность под давлением промышлявшего их предков мегалодона, и ему самому до кучи кости перемыв. Разобрали и китобойный промысел в нашем современном мире, едва полностью китов не истребивший и притормозивший практически в последний момент. Но в конце концов, исчерпав традиционную китовую тематику, принялись и за светлое будущее, среди вариантов которого не могли не затронуть и этот жемайтисовский сценарий. Хоть и вызывает сомнения, но уж больно увлекательно мужик его описал.

В нём ведь, как и во многих ему подобных, социалка только малореалистична, обезьяньей человеческой природы не учитывающая и наивно полагающая, будто она сама уйдёт, измени только общественный строй. Ага, ха-ха три раза! При любом строе обезьян выпалывать надо, если обезьянье лицо означенного строя не устраивает, а убери их, чего никто ещё в истории нашего прежнего мира последовательно не делал, так и выясняется, что с нормальным человеческим лицом практически любой общественный строй если и не хорош, то вполне сносен. А не сделав этого, как ни меняй тот строй, один хрен обезьянник выходит. И начинать-то с этого по уму следует, а потом уж со строем разбираться. Но не будем винить в этой наивности Жемайтиса, писавшего то, что позволяла издать тогдашняя левацкая идиология. Что человек думал на сей счёт на самом деле, осталось его тайной, а техническая сторона концепта у него уж всяко реалистичнее, чем у куда более модных во времена оны космических фантастов. Понятно, что не ради этой дойки китов есть смысл подобные проекты затевать, а ради уже опробованных и хорошо себя зарекомендовавших видов деятельности, но когда оно внедрится, начнёт окупаться и давать нужный эффект, то в качестве дополнительных экспериментов на дальнюю перспективу – почему бы и не это заодно? Качеств-то ведь китового молока никто не оспаривает, а на количество – вот эти стада диких китов за бортом намекают более, чем прозрачно…

Ради прочего же – мяса, ворвани, да китового уса – разводить их смысл едва ли появится и в будущем. Растут киты медленно, как и наземная мегафауна типа слонов тех же самых, которых поэтому никто в неволе в качестве мясного скота и не разводит. Мясо китовое во времена массового китобойного промысла только совсем уж беднота ела, а так собакам его вообще-то скармливали, дабы оно не пропадало зря. Ворвань практически из любой морской живности вытапливается, далеко не из одних только китов. А китовый ус – если и будет в нём потребность у наших потомков, то не настолько массовая, чтобы на неё диких китов не хватило, и не факт даже, что охотиться на них ради него придётся. Они время от времени и сами на берег не пойми за каким хреном выбрасываются, иногда даже целыми стадами. В нашем современном мире с его невысоким китовым поголовьем за год не по одному случаю бывало, а сколько их сейчас выбрасывается при ихней естественной природной численности? Не удивлюсь, если на сотни счёт идёт. Вот и выходит, что если и разводить китов в неволе, то исключительно ради молока, и не потому, что диких мало, а потому, что кто-нибудь представляет себе отлов дикой китихи ради того, чтобы подоить её? Масло из него потом сбивать или сыр варить – это уж потомкам самим виднее будет. До реальной потребности в китовых масле с сыром ни мы не доживём, ни дети, ни внуки.

– А обязательно китовые фермы именно плавучими делать? – спросил Мерит, – Разве нельзя в каком-нибудь морском заливе?

– Их на одном месте не прокормишь, – прикинул Серёга, – Это же фитопланктон сперва выращивать надо на корм зоопланктону, затем на нём этот зоопланктон, и только он уже на корм самим китам пойдёт. Они же не просто так мигрируют, а оттого, что мало им планктона на каком-то одном месте. И начинаться-то их одомашнивание будет, скорее всего, с их выпаса на естественном маршруте их миграций. Киты мигрируют, как и дикие мигрировали, а плавучая ферма следует за "своим" стадом.

– А зачем она тогда будет нужна самим китам? – спросила Ирка, – Ладно бы их там ещё кормили, а то ведь только доят.

– Ну, подкармливать чем-нибудь вкусненьким для них их там, конечно, будут. Но главное – это безопасность. Запирающаяся искусственная бухта плавучей фермы – это надёжная защита от нападений хищников. Тех же косаток, например.

– Но ведь у Жемайтиса же ферма описана стационарная, искусственный атолл, – заметил Мерит, – Получается, что весь планктон для кормёжки китов выращивался прямо на ней. Это возможно?

– Технически возможно – тех же креветок в нашем мире давно уже выращивали на фермах. Но я не уверен, можно ли преодолеть страсть китов к дальним миграциям даже самым обильным кормом. Селекция, конечно, способна творить чудеса, и отбирать, хвала богам, есть из кого, но с китами при их медленной смене поколений на скорый результат рассчитывать не приходится. Очень долгое время работа с ними будет убыточной.

– Ну папа, ради дальней перспективы смысл есть, – заметила Ирка, – А убытки перекроются доходами от освоенного выращивания хотя бы и той же ценной рыбы. И у Жемайтиса ведь тоже не одними только китами там занимались.

– Ира, не любое место ещё и подходит для таких стационарных морских ферм, – вмешался я, – Вот здесь, на южноафриканском побережье, этим заниматься стрёмно.

– Из-за штормов?

– И из-за них тоже. Мыс Доброй Надежды был переименован по королевскому указу, а первоначально был назван Мысом Бурь. И ты могла уже убедиться, что не просто так, а вполне заслуженно.

– Но дядя Максим, это же не в открытом море будет, а в защищённой бухте.

– В нашей Столовой бухте в начале восемнадцатого века погибла в шторм целая голландская флотилия, – припомнил её отец, – Больше сорока кораблей. А в конце того же века случилась ещё одна такая же масштабная катастрофа с двумя военными кораблями и несколькими торговыми. Полного числа погибших в ней судов не знает никто. Мы ведь не просто так вытаскиваем в ней наши суда на берег. Южное полушарие, зима, сезон и китов, и зимних океанских штормов.

– И к сожалению, дело не только в штормах, – добавил я, – Кроме полезных для наших потомков китов в этих водах плавает ещё и зловредная живность, без которой наши потомки с удовольствием бы обошлись. Причём, она – не только в сезон, а постоянно.

– Большая белая? – сообразил Мерит.

– Ага, она самая.

– А отвадить её никак нельзя?

– А как её отвадишь, когда всё побережье усеяно этими пингвиньими базарами и лежбищами морских котиков? Тюлени вообще их излюбленная добыча, на которую они и сплываются отовсюду, но не откажутся и от пингвина – любая теплокровная живность для взрослой большой белой предпочтительнее рыбы. Если истребить и тех, и других, то наверное, можно отвадить и этих кусючих рыбёшек, но ведь мы же истреблять пингвинов и котиков не собираемся? Значит, придётся терпеть и большую белую, потому как покуда есть на этих берегах они, будет в этих водах и она.