– Маргарита, ты же не считаешь меня Мефистофелем? Я же не душу твою требую взамен. Всего лишь маленькое дружеское соглашение, которое может быть расторгнуто в любой момент по инициативе одной из сторон.

– Надеюсь…

– Океюшки! Давай так, я немного подумаю… А завтра вечерочком мы с тобой где-нибудь пересечемся. И я смогу более конкретно сформулировать тебе свое коммерческое предложение. Ты завтра свободна?

– Завтра свободна, – сказала я. А про себя добавила: как всегда. Я каждый вечер свободна!

– Ну, тогда, Согласных, давай твой мобильник. Я тебя завтра наберу. А теперь пойди потанцуй с Красносельским. Мне тут надо сделать один звоночек. Сорри, но он конфиденциальный…

Если самооценка низкая, способы похудения мы невольно подбираем не по принципу их максимальной эффективности, а по принципу максимальной мучительности. Если диета, то непременно полуголодная, чтобы голова кружилась и в глазах темнело; если тренировки, то до седьмого пота, до изнеможения. Такие действия редко идут на пользу. Чаще случается срыв, а за ним новый виток нарастания веса, депрессия, «самоедство».

Но низкая самооценка мешает худеть даже без всех этих насилий над собой: зачем мучиться, если человек и так знает, что у него в очередной раз ничего не выйдет? Более того, снижение любви к себе прямо ведет к нарастанию веса. Человек со сниженной самооценкой все время старается вести себя тихо, никак не выделяться, «не высовываться», ограничивает свои контакты, сокращает общение, снижает тонус и степень вовлеченности в жизнь. Все это прямо ведет к снижению расхода энергии и к повышению потребления пищи. Ведь когда ты себе не рад, когда тебе одиноко и тоскливо, еда, особенно сладкая и жирная, оказывается чуть ли не единственным средством, способным хоть как-то тебя утешить, внести в твою жизнь хоть какое-то подобие праздника. Поэтому лучше заняться повышением самооценки перед похудением или в самом его начале.

На самом деле, Ленке я про наше с Куликовым соглашение ничего не сказала. По дороге домой она все время чирикала про своего носатого Рубика. Что он три года тому назад женился на какой-то армяночке, дальней родственнице из Еревана. И что совсем недавно они родили девочку. Да. Если б я была Рубиковой женой, ни за что не отпустила бы мужа одного на эту тусовку. Он весь вечер увивался за Ленкой. Старая любовь не ржавеет. Блин, на самом деле эти детско-юношеские привязанности как мины. Не заметишь, как наступишь, и – ба-бах! – взрыв! Хорошо, что у меня в классе не было постоянного увлечения. Или, наоборот, плохо? Было бы, чем утешиться. Замутить какой-нибудь безответственный романчик. Говорят же, что секс очень способствует похудению…

Короче, Ленка вываливала на меня какие-то малоинтересные подробности из жизни Кубика-Рубика. Я машинально кивала головой, а сама обдумывала более увлекательную тему. Интересно, могла бы я переспать с кем-нибудь из одноклассников? Вот хоть с Куликовым. Ну, просто ради поднятия самооценки. И ради здоровья, конечно. На самом деле, Вовка сразу же застолбил границы. Типа: никаких романтических отношений. Какая самонадеянность! Как будто бы я только и мечтаю затащить в постель этого Ушана. Да.

Можно оприходовать Дюсика Красносельского. Тем более, что я ему когда-то нравилась. Но он какой-то… вялый. Тюха. И Витька Гречков тоже не то. Рубашка под пиджаком мятая, под носом торчит недобритый пучок щетины. И за столом он капнул майонезом себе на брюки. Да. Нет, все-таки из трех неженатиков Куликов – самый привлекательный. Хоть и псих. Зато харизматичный псих. До харизмы Маназиля ему, понятно, как минтаю до осетрины. Но что-то в нем все-таки есть…

– Мать, ты где витаешь? – знакомый командный голос прервал мои мысли. Да. Нескромные мысли. – Я тебя уже третий раз об одном и том же спрашиваю.

– Я здесь, Ленок, – привычно отозвалась я. – Я тебя слушаю.

– Да? И что я сейчас сказала?

– Что я где-то витаю.

– А до того?

Я поняла, что попалась: не слышала ни слова. Поэтому быстро включила идиотку.

– Что до того?

– Я спросила, где ты весь вечер пропадала? Ты и фотки не пришла смотреть. Где ты была?

– На кухне.

– Одна? – подозрительно прищурилась Ленка.

– Сначала одна, а потом с Куликовым.

– С Ушаном? Он же тебе никогда не нравился. Кстати, а он женат?

– Не нравился. Не женат. И предложения он мне не делал.

– И чем вы с ним на кухне занимались?

– Вовсе не тем, чем ты подумала. Просто трепались. Про жизнь.

Я вдруг испугалась. Если Ленка узнает про нашу с Куликовым сделку, то может в два счета ее расстроить. Просто так, из ревности. Или из вредности. И я, как всегда, не смогу ей сопротивляться. Да. Короче, вместо счастья взаимной любви через три месяца, я буду продолжать сидеть на диване перед телевизором. И жрать шоколад. Да. От страха я собралась. И так небрежно, но почти убедительно соврала – опять!