— Проклятье! — воскликнул князь, шарахнувшись от неё и подставив своё смуглое лицо под струи дождевой воды. Мэг обхватила голову руками, а затем задумчиво коснулась уже распухших губ.

— Достаточно! Ты сейчас же отправишься спать, а я подумаю, что здесь не так, — сдерживаясь, произнес он.

Он довел её до дверей её комнаты и молча закрыл за девушкой дверь. Пока они бежали под дождем, Мэг вымокла до нитки, и сейчас безуспешно пыталась стащить с себя через голову мокрое и прилипшее платье, оставшись в одиночестве, извиваясь посреди комнаты, запутавшись в длинной юбке.

Пока чьи-то сильные руки не разорвали его не ней. Мэг в испуге, оторопело обернулась. … Перед ней стоял Ральф с блуждающим вожделённым взглядом.

— Это странная ночь, — прошептал он, — И я не знаю, что со мной такое происходит, и я не могу уйти пока не возьму то, что мне сейчас нужней всего. Моя кровь словно кипит прямо в жилах, всё будто горит вокруг, и это пожарище мне хочется затушить озёрами твоих глаз. Может, лучше бы я прыгнул со скалы или сбросил туда тебя, но сейчас ты притягательна для меня как круглая луна.

Она будто во сне протянула к нему руки, стаскивая с него тонкую рубаху. Ни один из них раньше даже предположить не мог, что они способны подарить друг другу столько страсти. И то удовольствие, которое будто расплавило их тела, едва не лишив их рассудка, заставило провалиться в блаженство, уже не ища ответов.

Первым очнулся Ральф, но стоило ему только вспомнить, что здесь ощутил с Мэг, как его тут же снова бросило в дрожь. Осторожно вытащив руку из-под спящей девушки, Ральф второпях оделся и тут его взгляд упал на кувшин. … Князь со скрежетом сжал челюсти и опрометью бросился бежать в свой замок.

— Магнус!!! — взревел он полной грудью, влетев в свои покои. — Покажись проклятый старый колдун! Или я найду способ вытрясти из тебя твою гнилую душу!

— Я явился сразу же по твоему зову. Что случилось, мой князь? — раздался смиренный голос чародея, возникшего из воздуха.

— Что ты подмешал мне в мьячи?! — зло гаркнул Ральф.

— Что ты, разве я мог бы! — обиженно развел руками лысый старик.

— Не лги мне, каналья! Я точно знаю, что ты что-то сделал! Это была магия — я самого себя не узнавал!

— Магия опирается только на наши желания, потому как с её помощью мы достигаем их исполнения. … Ладно-ладно, ты только не сердись на своего преданного чародея, князь. Да, я действительно немного помог вам преодолеть взаимное пренебрежение, подсыпав в напиток зелье. Конечно, с помощью магии наследника зачать невозможно, но эта ночь будет напоминать вам, что именно сокрыто в вас, что за страсти могут бурлить в телах живых созданий.

— Ты презренный, мерзкий старик! — метал молнии Ральф. — Значит, и эта ночь не зачала мне сына?! Но ведь ненависти в этот миг не было! Что ещё нужно?!

— Магию наложенного на тебя проклятья — нельзя преодолеть обычной магией. Его может победить лишь искреннее сердце, магия души. Это очень сложно, а для нас, лугару, тем более, но струны души этой девушки могут отозваться своими магическими звуками, она иная. Своим вмешательством я лишь подтолкнул вас друг к другу, чтобы выиграть время. Теперь к этому вы должны прийти своими силами. Прости меня, князь, но для сохранения жизней — это единственный путь, и дальше он будет только труднее и труднее, потому как проклятье замешано на твердом мраке угаснувшей древней магии отрекшихся чародеев, и сломить её практически невозможно. Доверься мне, моя мудрость отыщет этот скользкий путь.

— Я чувствую, что это изменение раздавит меня. Я теряю власть над собой, — растеряно пробормотал Ральф. Я заражаюсь её слабостью или она пьет мою силу? Это ужасное чувство, … что же мне делать? Уходи, Магнус! Я желаю подумать! — бросил он, не глядя на чародея.

Ральф опустился на широкую ступень, и, обхватив одно колено, задумался, опустив голову.

— Я слышала шум. Ты чем-то расстроен, муж мой. Могу я тебя утешить? — раздался мурлыкающий голос Сирены.

— Оставь меня одного, Сирена! — сухо ответил князь, даже не посмотрев в сторону жены. Она только тихо вздохнула и вышла, шурша платьем, скользнув словно тень.

В похожем состоянии находилась и Мэг. Сидя на скомканной постели, она только качала головой и шептала:

— Невозможно, этого не может быть. Как такое случилось? Он был для меня самым отвратительным существом в этом мире. И я … с ним. Почему мне было так … хорошо?! Это ведь была не я. А почему он? Ведь и он был не в себе. Что же сделало нас такими? Или я сама себя не знаю?

Она даже не заметила, как приходили женщины-прислужницы, принесшие одежду и еду, снова простое грубое платье, безвкусные лепешки и козье молоко. …Это было дурным знаком.