— Ладно, приступаем, — он вздохнул. — Дотронься вон до той штуки, — Фан Линь показал на небольшой алтарь, расположенный на краю платформы. Мая послушно прошлась вперёд и опустила руку на желоб в форме руки.

Вдруг перед ней зажегся белый огонёк.

— Назови имя, — сказал Фан Линь.

Мая открыла губки, но потом растерялась:

— Та… Мэй. Мая!

Фан Линь покачал головой; он уже думал, что артефакт так её и подпишет: «Мэймаямэй», но к счастью, когда белый огонёк вернулся к пагоде, он превратился просто в «Мэй».

Потом под именем зажглись белые цифры.

— Ах да, он ещё измеряет твой костный возраст… — вдруг вспомнил Фан Линь. Когда Мая поняла, что сейчас покажут сколько ей лет, она сперва растерялась, а потом побледнела и замотала головой; в итоге девочка только и могла что беспомощно наблюдать огромными глазками, как перед неё загорается белая цифра.

Сам же Фан Линь сперва с усмешкой наблюдал за реакцией ребёнка — она была похожа на рыбку, которую выбросило на сушу, и которая не могла ничегошеньки с этим поделать, — потом он с интересом перевёл взгляд на собственно цифру. Мужчина давно уже подозревал, что Мая скрывает свой настоящий возраст. Да и вообще девочка явно выглядела не на четырнадцать, или сколько там она себе сказала, — сам Фан Линь дал бы ей скорее тринадцать — огромная разница, учитывая, как быстро дети взрослеют.

И вот наконец предстало точное число. Оно отобразилось моментально:

Над пагодой, ниже имени девочки, засверкало белое «Шестнадцать».

А значит Мае было шестнадцать лет.

Фан Линь опешил; он поморгал и уставился сперва на цифру, потом на девочку. Мая опустила голову и ужасно покраснела. Поэтому она стала ещё ниже, а удивление мужчины, что вот эта вот мелюзга, худенькая и тощая, была шестнадцатилетней, сделалось ещё больше.

— Ох, юная госпожа, у вас ведь совсем недавно был день рождения. Вы теперь совершеннолетняя… — заметила Цинь Жуа, которая явно наслаждалась и смущением девочки, и растерянными глазами мужчины.

Фан Линь долго бы ещё стоял совершенно обескураженный, но вскоре ему на лицо упал чёрный свет, и снова глаза мужчины возвратили фокус и вернулись к пагоде: первое её деление, чёрное, зажглось, вспыхнуло слово «Неприкасаемый». Прошло мгновение, и сразу же за ним загорелось второе деление…

Наблюдая сияние жёлтого цвета, вот уже поднимающегося наверх, Фан Линь окончательно пришёл в себя. Он решил оставить на потом все свои вопросы и стал прикидывать, какой же у девочки… Нет, у «девушки» талант? Возможно он был как его собственный, возможно, думал Фан Линь, даже выше… Пока мужчина гадал, освещение в зале, выложенном нефритовыми кирпичами, снова сменилось.

Блестящие губки Цинь Жуа осветил алый свет. Фан Линь вдруг подумал, что и её тоже надо будет потом проверить, интереса ради… А потом мужчина нахмурился. Прошло несколько секунд, но свет всё ещё был алым и только совсем чуть-чуть переливался в пурпур. Это было немного странно, ведь мужчина точно помнил, что когда он мерил собственный талант много лет назад, все цвета кроме зелёного сменились в один миг. С Маей же процесс что-то затянулся.

Фан Линь скрестил руки и слегка напрягся. Ушло некоторое время, но свет все-таки стал пурпурным, — а потом как будто завис и ещё очень долго не менялся. Фан Линь даже успел взглянуть на девочку и прочитать совершенное спокойствие на её лице, которое озарял разве что интерес, пока наконец не вспыхнуло зелёное пламя. Оно пульсировало, трижды, и развеялось. И сразу же над ним вспыхнула синева.

Свет блеснул и сразу погас. Тест был закончен. Но пагода померкла не сразу — на ней ещё пару секунд тлело белым пламенем слово «Небо».

Фан Линь поморгал, вложил руки в карманы и облегчённо вздохнул; потом мужчину одолели смешанные чувства.

— Всё-таки Небо, — сказал зачем-то очевидное Ян Дао.

Фан Линь кивнул. Действительно: небо. Не просто так дево… Девушка так быстро открыла своё колесо. И потом схватила сразу две руны. Фан Линь ещё раз вздохнул и посмотрел на Маю, — и опешил, потому что она тоже смотрела на него и ожидала. Неких слов. Слов своего Мастера. Мужчина задумался и сказал:

— Мой горел дольше.

— …

— У меня лучше.

— …

— Ха-ха, — изобразил он смешок и пошёл назад, на лестницу. Цинь Жуа улыбнулась Мае и похвалила её, — девушка радостно кивнула своей служанке, и все они, включая Ян Дао стали возвращаться. Вскоре раздался далёкий грохот дверей.

И снова просторный зал опустел, вновь погружаясь в безвременье…

Но тут на платформе опять появился мужчина с короткими каштановыми волосами и в голубом халате. Щурясь, он посмотрел на пагоду и хлопнул в ладоши. Вдруг весь простор зала снова осветился голубоватым сиянием. Пагода вспыхнула, засияла, и вновь сделалась над нею загорелось имя: Мэй. Огромный иероглиф «Небо» переливался в каждом стеклянном кирпичике.

А потом он и потух.

И просторное помещение наполнил ослепительный белый свет…

По Федерации было раскидано великое множество артефактов — реликтов имперского величия. Некоторые из них были поистине массивны и меняли своим присутствием ландшафты целых планет.

Некоторые артефакты, применение которых было известно, могли использоваться и по сей день если в них находили пользу; другие же либо были списаны в утиль за ненадобностью и подлежали к сносу, — за их сохранность боролось министерство культурного наследия, и часто бывало, что юридические тяжбы между ними и бюро инфраструктурного развития по поводу какого-нибудь монумента, который стоял посреди намеченной трассы, гремели годами и переходили в подковёрную борьбу, — либо они были приспособлены под туристические нужды. Именно к таким можно было причислить узорчатую пагоду, которая возвышалась на одной из площадей Луны Розовых Облаков.