А князь тем временем плюхнулся в кресло, с неприязнью глядя на Гришу. Периодически его взгляд задерживался и на мне, но тут же возвращался обратно.

—Князь, чем обязан такому наглому вторжению в мой дом? — спросил Гриша, закипая от злости.

Тот мельком посмотрел на него, как на надоедливое насекомое, и стал говорить словно в пустоту, не обращая на нас никакого внимания.

—Мой отец очень не любил тараканов. Вот прямо до нервной дрожи. И давил их везде, где только встречал. И меня приучил к этому. Дай им волю, — говорил он, — и они расплодятся повсюду. Поэтому: увидел — убей, безо всякой жалости. Я всегда следовал его совету и еще ни разу не пожалел об этом. И вот сейчас я вижу перед собой расплодившихся тараканов, прикрывшихся красивой оберткой древнего рода. И я размышляю, как мне вас вывести. Просто прихлопнуть или выгнать взашей из дома, предварительно оскопив, чтобы больше не размножались?

Вы — Громовы — своей принципиальностью давно стоите мне поперек горла. Но я терпел — из жалости, все таки древний, когда-то уважаемый род… Но с такой беспардонной наглостью посметь оскорбить моего сына, моего наследника, на глазах у всех! Это последняя капля, переполнившая чашу моего терпения!

—А-а-а, я наконец-то понял… — с облегчением заключил я, обратившись к родичу, — Это отец того обоссаныша? Да, Гриш? И чего он приперся? Еще и ведет себя по-хозяйски. Дать ему по башке, и пусть летит птичка — до встречи с ближайшей стеной.

Пренебрежительно глянув на князя, от возмущения потерявшего дар речи и хватавшего воздух раззявленным ртом, как рыба, выброшенная на берег, я лениво произнес:

— Слышь, мужик! Поднял свою жопу и свалил в закат, и любовников своих прихвати. Нехрен им тут стоять, стенки подпирать. И вообще, ты ещё должен быть благодарен, что я твоего ублюдка за оскорбление не убил на месте! Но тогда я был добрый, а вот сейчас очень злой. Поэтому не доводи до греха, сдерни по-быстрому и забудь, что вообще сюда заходил.

—Да-а кто ты тако-ой?!!! — нашел наконец он в себе силы заорать. — Парни! — трясясь от бешенства, обратился он к охранникам, — Выведите его на улицу и отрубите его тупую голову! А с тобой, Григорий, мы позже поговорим!

Охранники только и успели, что сделать лишь шаг, как застыли на месте, связанные эфиром.

—Гриш, — поинтересовался я у парня. — Их можно здесь грохнуть или лучше на улицу вытащить? Кровь же плохо отмывается, да? Хотя, я могу их придушить, тогда и все чисто будет.

—Не надо их убивать, — придя в себя, запротестовал он. — А то еще вонять начнут, а нам это нужно?

—Черт, ты прав, а что делать тогда? А, я придумал!!!

Эфир, послушный моей воле, поднял над полом охранников, пучивших глаза от напряжения, и с силой влупил их в стену. Те как-то странно крякнули и дружно потеряли сознание. Темирязьев попробовал вскочить, но, увидев перед лицом маленький шарик истинного пламени, застыл, боясь даже пошевелиться.

—Гриш, пошли кого-нибудь ко мне в комнату. Мне вчера Паша телефон подарил, думаю, стоит ему позвонить.

Один из слуг, что с ужасом смотрели на происходящее, боясь вмешиваться, помчался стремглав в мою комнату и спустя буквально минуту вернулся, держа в руке вполне узнаваемый кнопочный телефон.

Быстро потыкав в клавиши, я нашел единственный номер, что был записан в памяти гаджета, и набрал его. Прошло гудков пять, прежде чем мне ответили.

Поставив его на громкую связь, я услышал про себя много хорошего, потому как будить утром страдающего похмельем человека не по-пацански.

—Паш, да ладно тебе ныть! Ща с Гришей приедем и полечим. Но тут другая тема. К нам некий Темирязьев заявился с утра. Права качал, ругался обидно. Что? Нет, живой пока. А чего? Могу и укоротить на голову, она у него все равно без мозгов. Не надо укорачивать? А что делать? Он меня типа оскорбил, убить грозился. Да, готов подтвердить… И войны не объявлял. Сидел тут, истории про тараканов рассказывал. Да откуда я знаю, зачем? Может, он их деликатесом считает или жрет для придания молодости коже!.. А, ну норм тогда, присылай своих архаровцев, пусть его пакуют. И поместье возьми под охрану, пока мы у тебя будем, а то неровен час, найдутся горячие головы. А остужать я таких только по отдельности могу. Голова отдельно, тело отдельно. Все-все, обещаю не буянить! Как его заберут, так мы сразу и приедем. Жди и не пей там без нас!. Ага, до связи, пока.

Я положил телефон в карман и уставился на людей, что с ужасом смотрели на меня.

—Э-э-э-э, Владислав Андреевич, — обратился изумленно ко мне Гриша. — А вы это с кем сейчас разговаривали?

—Так с Пашей же, ну, с Павлом Вторым… — спохватившись, поправился я. — И чего это ты по имени-отчеству заговорил? Для тебя я Владислав, а еще лучше — просто Влад. А вот для этого дерьма, — я небрежным кивком указал на Темирязьева, внезапно растерявшего весь свой лоск, — я — близкий друг его Императорского Величества Павла Второго

—Я…, -начал было тот.

—Умолкни, — грубо прервал его я. — Будешь разговаривать с дознавателями, что сейчас приедут. Но от себя я тебе скажу одно: ты жив только потому, что меня попросили тебя не убивать. И я послушался. Но я не всегда бываю послушным, особенно если это касается дел рода. В следующий разя уничтожу и тебя, и все твое окружение. Кивни, если понял.

Дождавшись его судорожного кивка, я откинулся в кресле и задумался.

Оставлять за спиной врагов я не привык, а эта мразь по-любому найдет повод, чтобы отомстить. И Паша не спасет от наемных убийц, тем более, я не думаю, что его накажут как-то особенно строго. Тут я никто, и звать меня никак. За меня никто особо впрягаться не будет. А дергать каждый раз Пашу как-то не хочется. Да и свои проблемы я привык решать самостоятельно. Значит, что? Берем за основу план императора и пытаемся после открытия портала забрать родню с собой, предварительно решив все вопросы с дедом. Ну, и надо еще уговорить Гришу на переезд.