Прямой, как палка, Камал Салахетдинов сидел за столом рядом с тяжелым сейфом, в котором было от силы три-четыре бумаги. Напротив, на тумбочке, работал телевизор, который он никогда не выключал. По одному из каналов передавали соревнования японских борцов сумо — самых тяжелых людей планеты. Ляжка каждого из них весила не меньше центнера. Схватки борцов длились не более нескольких мгновений.

Салахетдинов показал мне на стул, вперился в экран. Так молча мы просмотрели несколько боев.

Вызвал он меня, однако, не за этим. Он должен был выполнить весьма приятную церемонию. Камал вытащил из кармана пачку стодолларовых купюр:

—Держи!

Это были деньги для секьюрити и ментов, которых я привлек к охране ресторана во время проведения юбилея банка.

—Поблагодари каждого. Бойцы могут нам еще понадобиться. Ты понимаешь, о чем я…

Деньги были «грязные». Расписок не требовалось. По бухгалтерским проводкам операция не проходила.

Еще один толстяк-борец с округлым женским тазом появился на ковре…

— Посмотри. Это моя жена получила!..

Салахетдинов искал если не дружбы, то профессионального нейтралитета. Он подал отпечатанное на хорошей вощеной бумаге послание. Оно было адресовано персонально председателю совета директоров.

«Уважаемый г-н Камал Салахетдинов!

Милостивый государь, не будучи лично знакомыми с Вашей супругой, мы уверены, что она обладает необходимыми знаниями протокола и этикета. Тем не менее мы не сомневаемся, что участие в нашей программе «Workshop» пополнит ее познания, что будет оценено и Вами…»

— Интересно?

— Чрезвычайно.

Я мельком просмотрел текст.

Лучшие метрдотели Лондона собирались продемонстрировать супругам руководителей российского бизнеса классический стиль приема гостей — украшение столов для деловых завтраков, обедов, банкетов, приемов, фуршетов, правила хорошего тона. Стоимость поездки составляла каких-то четыре тысячи фунтов стерлингов, включая авиабилеты, пятидневное проживание, питание, услуги переводчиков.

Председатель совета директоров сделал мне неожиданное предложение:

—Хочешь отправить жену? За счет фирмы, разумеется.

Я покачал головой:

—Сейчас это опасно.

Я машинально пробежал глазами послание:

«Почетными гостями международной встречи в этом году станут также Норма Майджер, Джин Ягср, баронесса Бригита фон Фрундершусс…»

Я понятия не имел, кто эти достойные дамы.

«…Кроме того, жены послов России, Украины, Грузии… Основные темы: „Супруга руководителя. Что это значит? Как манеры могут помочь деловой карьере вашего супруга или погубить ее…“

—Ты смог бы поехать вместе с ней… Осмотреться. Сейчас многие наши дела решаются там. Ты меня понимаешь.

Я подумывал о работе частного детектива за рубежом по заказам из России. Это было интересно и достаточно высоко оплачивалось. Но моему решению еще предстояло дозреть.

Я положил послание на стол. Камал Салахетдинов смотрел на меня испытующе:

— Ну?

— Нет.

—Вот и я тоже. Я знаю, кто за всем этим стоит. О'Брайен. Я решил, что им нужен заложник…

До этого он никогда не был со мной откровенен.

—Двести миллионов баксов за три месяца невозможно превратить в триста миллионов, чтобы вернуть их банку да еще себе заработать! Афера! Запускают новую пирамиду. Деньги пойдут за границу! В израильский банк…

Я впервые услышал, как он матерится.

«У них есть свой человек у нас в банке…» Я мог бы быть откровенным, но время для этого пока не наступило: я еще не знал всех обстоятельств, связанных с выдачей кредита.

Одно было ясно: как только «Алькад» предъявит нам свои условия, он передаст их через своего человека…

Камал Салахетдинов уже взял себя в руки. Жизнь его прошла в мире, который был всегда далек от законопослушных граждан, и не знать его законы было просто опасно. В том страшном месте, где он отбывал срок, за высказанное вслух крепкое словцо можно было запросто угодить в карцер. А можно было и вовсе лишиться жизни, если случайно вылетевшее слово предназначалось такому же пахану или просто вору.

Все изменилось. Больше не удивлялись слову «Вор», написанному с большой буквы, призывам неизвестных «полковников милиции» передать криминальным авторитетам наведение общественного порядка в городах, могилам крестных отцов на московских кладбищах, их «роллс-ройсам», виллам… Нас вовлекли в их жестокий мир.

Он поделился со мной на прощанье еще одной мыслью:

— О'Брайен расправился с Женей Дашевским, с Лобаном, потому что славяне действуют всегда по отдельности. Их много. А эти все вместе…

— А если все-таки попытаться подключить к о нтору?

На это Салахетдинов пойти не мог. Он поддернул рукав пиджака, закатал сорочку, молча показал руку. Татуировка, которая тянулась от локтя к кисти, выражала его кредо: «Ебал я в рот эту совдепию…»