Правильно, сынок, ты не виноват. Успокой её за нас.

— Эй, господа, — окликает нас Элара на улице.

— Да? — отозвался, и мы все обернулись.

— Мы можем поговорить? – спрашивает она нас, но смотрит только на меня. – Без Сони.

— Почему это без меня? – тут же насторожившись, спрашивает моя любимая.

— Нужно, — многозначительно произносит девушка, и я понимаю, что, возможно, сейчас Элара решила продолжить разговор. Оскорбить меня ещё больше, как я того и заслуживаю.

— Прохор, отведи Соню в машину, — прошу друга и смотрю на рыжую стервочку, готовясь принять её удар. – Где мы можем поговорить?

— Здесь, — отвечает она и, дождавшись того момента, когда Соня и Роман уйдут, делает шаг ко мне.

— Ну, — тороплю её.

— Давай без прелюдий, — сразу же начинает она, подступая ко мне всё ближе и ближе, но я и так стою неподвижно. – И на ты.

— Давай, — отвечаю ей.

— Ещё раз я тебя рядом с Настей увижу, ножки пообломаю. А если она плакать будет, то и ручки. А если долго плакать будет, то и шею сверну. Поверь, мне это как раз плюнуть!

— А осилишь? – с вызовом спрашиваю хамку.

— А вытерпишь? – спрашивает в ответ, после чего я получаю резкий удар в живот. Хорошо поставленный удар в живот. – Это за сегодняшние слёзы Насти, — говорит мне на ухо, пока я, согнутый от боли, стою на месте.

После этого Элара уходит, а я понимаю, что когда-то в моей жизни должен был появиться такой человек, который врезал бы мне за все мои ошибки и грехи. Показал бы мне, что я не Царь-бог… Я простой человек, который столько натворил, что одним ударом в живот здесь не обойтись.

— Всё в порядке? – взволнованно спрашивает у меня Соня, когда я сажусь в машину.

— Да, Соня. Всё отлично, — смотрю на неё и не могу поверить, что такая, как она, по собственной воле находится рядом со мной.

Соня и Элара – Прощение и наказание… Чего окажется больше в моей жизни? Что победит в итоге?

Глава 28

Царь

— Вот мы и нашли тебя, — злорадно произносит мой друг, оседлав стул, как коня, сев лицом к Никифору Иванину.

Этой ночью нам удалось выяснить местоположение одного из Иваниных. Бросив Соню посреди ночи, я помчался по названному адресу. Мои бойцы вскрыли дверь и, влетев первыми, схватили Никифора, привязали к стулу и позволили нам поговорить.

Разговор был не из лёгких и разъяснялся не только я.

Прохор бы тоже подъехал этой ночью, но у него была встреча в Москве, где он и находился, когда сообщал мне местоположение Иванина. Всю ночь мы подготавливали Никифора к разговору, и сейчас он выглядел подготовленным, но совсем нежелающим говорить.

Что крайне бесило.

— Где твой брат? – спрашиваю его, в который раз и, не дождавшись ответа, бью по рёбрам. Никифор морщится, но даже болезненного стона не издаёт.

Терпит. Почему? Не верю я в такую искреннюю преданность брату. Что-то здесь другое.

— Молчит? – уточняет у меня друг.

— Сам не видишь? – нервно отвечаю в ответ. – Ни единого слова.

— Непорядок, — тянет Прохор. Встаёт со стула и, аккуратно сняв пиджак, вешает его на спинку того самого стула. Закатывает рукава рубашки и приближается к нам, доставая что-то из своего кармана. – Поговорим по-другому?

Никифор внимательно следит за ним одним глазом, так как другой у него заплыл.

— Ты ведь знаешь кто на этом фото? – спрашивает Роман Иванина и показывает ему карточку с фотографией.

— Откуда у тебя эта фотография? – шипит на него Никифор.

— Добрые люди помоги, — отвечает друг. – Твоя соседка любит фотографировать всех, кто её окружает.

Беру снимок из рук Прохора и вглядываюсь в него. Локация — загородный дом Никифора, а рядом с ним мальчишка лет семи, который кидает мяч хозяину дома.

— Я не знаю, где мой брат, — наконец отвечает наш пленник. – Он не доверяет мне, но держит крепко за яйца.

— Этим пацанёнком? – догадываюсь.

Точно! Это ведь элементарно! Дети! Всегда элементом шантажа являются дети. И, чаще всего, именно из-за них мы терпим боль, унижение, обиду и смиряемся с собственной судьбой и смертью.

— Да. Если я сделаю что-то не так, он грохнет Пашу, — проявляет словоохотливость Иванин.

— Он твой сын или кто? – интересуюсь я.