Тайка узнала голос. Это был вовсе не упырь, а Яромир – тот самый дивий воин, посадивший жар-цвет.

Она спрятала за спину связку чеснока и серебряный ножик.

– А где упырь?

– Какой упырь? – Яромир протянул руку к горлице, и та, закрыв голубые с зеленцой глаза, прильнула к его ладони.

– А, неважно, – отмахнулась Тайка. – Вы что, знакомы с нашей птичкой?

Он рассмеялся:

– С детства. Это не птица, а моя сестра Радмила – великая дева-воительница дивьего царства.

– Ее заколдовали, что ли? – Наконец-то Тайка поняла, кого напоминала ей горлица.

– Да. Я долго не мог найти ее. Но приманка с жар-цветом сработала. Знал: как созреют семена – все лесные птахи на них слетятся. А вы увели Радмилу у меня прямо из-под носа.

– А как ее расколдовать?

– Ты помочь желаешь, что ли?

Тайка, затаив дыхание, кивнула, а дивий воин снова расхохотался:

– Нос не дорос. Упыря своего лучше лови!

– Между прочим, если бы не я, твою сестру упырь прошлой ночью сожрал бы! – Тайка шмыгнула носом.

Горлица в подтверждение этих слов склонила взъерошенную голову. Яромир, помедлив, тоже поклонился Тайке:

– В таком случае, благодарю тебя, дивья царевна.

Вроде и с почтением говорил, а в голосе все равно чудилась насмешка. Вот же вредный тип!

– А кто ее заколдовал?

– Не твоего ума дело, – он пошел к двери.

Еще и скрытный.

– Но я же правда хочу помочь! – выпалила Тайка, ухватив его за расшитый рукав рубахи. Яромир обернулся через плечо:

– Я спешу, – вырываться он не стал. – Зачем тебе все это?

А Тайка и сама не знала зачем. Так уж ей подсказывало сердце… Смутившись, она разжала пальцы и опустила взгляд.

В дверь вдруг отчаянно заколотили.

– Ведьмушка, просыпайся! – Зычный голос Грини – местного лешего – нельзя было перепутать ни с чьим другим. – Беда приключилася! Вязовые дупла закрылись. Ни туда, ни оттуда ходу больше нет.

– Как так? – Яромир побледнел.

А Тайка не удержалась от нервного смешка:

– Похоже, теперь ты никуда не торопишься, и мы все-таки сможем поговорить.

Но, по правде говоря, ей было отнюдь не весело.

Сколько Тайка себя помнила, Дивнозёрье всегда было особенным местом. Грань между потусторонним и проявленным мирами была здесь настолько тонка, что волшебство стало неотъемлемой частью жизни.

Но вдруг в один день все переменилось: вязовые дупла, служившие проходами из Дивьего царства в мир людей, закрылись, а все шишки тут же посыпались на несчастную ведьму-хранительницу. Мол, не уберегла, не уследила. А вот при Семеновне такого не было!

От сравнений с бабушкой у Тайки аж внутри все переворачивалось. Она и прежде знала, что не дотягивает, но теперь и вовсе перестала справляться.

Как тут справишься, когда вся нечисть Дивнозёрья собралась у тебя на кухне и галдит, не переставая?

– Ох, беда! – громче всех причитал Пушок. – Все теперь, не вернешься в родный край.

– Можно подумать, ты там часто бывал, – фыркнул Никифор. – Здесь твой дом, оглоед. Постыдился бы!

Леший Гриня поднялся во весь могучий рост и стукнул кулаком по столу:

– Никифор прав! Дом наш давно уж здесь. Не в том беда, что больше не попасть в Дивье царство, – он понизил голос до шепота, – а в другом. Вы пробовали поколдовать?

– Значит, не только у меня не получается! – прогнусавил кто-то из овинников.

Лохматый банник Серафим тут же защелкал пальцами, пытаясь поджечь огарок свечи, но искры вышли такими слабыми, что фитиль не загорелся. А вскоре даже искрить перестало.

– А у меня чешуя облазит, – пропищала юная водяница, чьего имени Тайка не знала, но ее жалобы потонули в общем гомоне.

Все стали шептать, петь, улюлюкать, визжать, щелкать пальцами, вертеться волчком, греметь желудями – словом, колдовать по-своему, кто как умел. Водяница зарыдала, упав на грудь мавке Майе. Та смочила тряпицу в кувшине с водой и шлепнула ею по лбу товарки.

– Не шумите! – Тайка не слышала себя. – Успокойтесь!

Гриня стучал по столу так, что отбил кулак, но тщетно.

– А ну тихо! – От голоса Яромира зазвенело в ушах.

Кавардак вмиг прекратился, некоторые даже вытянулись во фрунт. Пушок же зашипел Тайке на ухо: