Шрифт:
– Но я не могла. Я хотела забыть. Мне было страшно.
– Значит, я тебе никто?
– Наоборот! Женщине не хочется показывать иные свои поступки мужчине. Особенно, если он ей дорог.
– И даже это не оправдывает тебя. Неужели ж ты не понимала, во что ввязалась? Неужели ж так наивна, что думала, будто от тебя так просто отстанут?
– Надеялась. Хоть и боялась. Очень боялась.
– Надо было довериться мне. Я б защитил тебя. Но как защитить женщину, которая молчит? Как защитить женщину, о которой я ничего не знаю? И от чего её защищать?
– Прости! Прости!
– Прощу, когда расскажешь. Всё до капельки.
– Ой! Опять… Ребёнок!
– И ты меня прости! – Склонился, приник – ребёнок (его ребёнок) опять капризничает. Говорят, они и там хотят пить и есть. Так жалко его, так жалко её, – она так страдает. Уже тише. – Я тебе тоже не сразу о прошлой жизни сказал. Мы что-нибудь придумаем! Мы обязательно выберемся отсюда! – Вот это уже слова мужчины! Как дороги они, как они нужны!
Поцеловал.
– Я так боялся за вас! Ты мне сразу стала роднее, в тысячу раз роднее! Мне ещё не говорили этих слов. Ребёнок. До сих пор не верю – так это внезапно, так это не вовремя.
– Не вовремя? Зачем ты так? – А уж сама боится. А уж саму трясёт. И всё же защищается, и этого комочка, что лежит под сердцем, защищает тоже. – Как раз вовремя. Он спас нас. Именно он.
– Да, тут ты права. Ребёнок спас нас. Но что будет дальше? – Вот, опять. Ох, уж эти мужчины! Не могут скрыть страх. Или не хотят.
– Дальше будет жизнь! Такой – какой мы её сотворим.
– Но как же я боюсь за вас!
– Нас трое, мы что-нибудь придумаем.
Но как низко этот грот. Да и вообще, ходят ли здесь люди? Скорее, нет! Кому захочется над пропастью ходить?
И всё равно нельзя терять надежды. Без надежды им не выжить.
– Хорошо, я расскажу тебе.
– Не сейчас. Сейчас отдохни. У нас будет время для разговора. Ты устала. И малыш волнуется. Успокой его. Поспи. Поспи. – Уложил её голову на колени, и притихла женщина, сладко вздохнула. Мужчина понял её. Мужчина дал ей отдых.
Марина. Имя-то какое красивое! Да и женщина красива – все женщины по-своему красивы, только живут по-разному, несут себя по жизни по-разному, судьбой своей распоряжаются по-разному.
Ничего не поняла Марина. А ведь должна бы понять, должна бы подумать: что я, кто я, что творю с жизнью своей? В побегах от мужчины к мужчине как-то не задумывалась: что она несёт миру? Какова польза Земле от неё? Просто жила, просто порхала – как пчела порхает с цветка на цветок, собирая нектар, так и она порхала по жизни. И дальше думала порхать. Если повезёт. Сейчас же ей надо успокоиться, отлежаться, поднабраться сил – что-то она устала, что-то нездоровится ей. А те мысли, о доме престарелых, Марина отослала подальше. Она ещё не дошла до точки, она ещё поборется! У неё ещё есть козырь: законный муж.
И она козырь для него. Надоело, поди, одному-то жить. Обрадуется, вознесётся! Только она не собирается баловать его. Пусть знает своё место! Ей просто надо чуть-чуть отдохнуть, отлежаться, прийти в себя.
И как же она удивилась, не застав его дома. Хотя почему он должен именно в это время быть дома? Он же не знает о подарке? Он же не ждёт? Или ждёт, но не сейчас.
– Марина! Какими путями? – Соседка – подружка, мимоходом. Но вот остановилась – что-то загадочное в лице Маринки, что-то светится в ней. – На развод решила подать? Давно пора! Ты с другим, он с другой. Давно пора!
– Что?! Кто с другой? – Враз обмякла, враз не слушаются ноги. Но нет, она не так поняла! Она просто ослышалась!
Не ослышалась.
– Ты что, не знала? Твой-то давно с другой. Молодая, горит возле неё. Живут вовсю. Будто подменили мужика: орёл, да и только! Гарцует, оленем прыгает.
– Гарцует? – Вскинула глаза. – Да ты что? Что говоришь-то? Это кто гарцует? Он?! – Усмехнулась – это уже было слишком. – Он и при мне-то не гарцевал, а тут…
– А тут, подруга моя, гарцует. Да и что ему не гарцевать, когда такая лань под рукой? Она горит, и он горит! Прямо завидки берут!
Да что она говорит? О ком? Нет-нет, тут что-то не так! И всё же отошла от двери. И всё же спросила.
– А сколько уже они живут?
– Да уж больше года-то. Много больше. И счастливо живут. Так что не жалей его, не брошен.
Убежала подружка: дела. А она столбом стоит, с места двинуться не может. Враз старухой стала, – от слов-то таких. Враз тяжестью налилась. Враз сердце опало. Вот так: ехала к мужу, а приехала… К кому же она приехала?
Но и уйти не могла. Будто приросла. Будто это последний островок жизни. А и есть последний, для неё последний, некуда дальше идти. Осела на ступеньки (чистые ступеньки, ухоженный подъезд, ухоженный дом, – дом, что уже не её). Знала, что не должна тут сидеть, знала, что пора уходить – пока не увидели, пока не стали жалеть, – а встать не было сил. Ведь это последняя надежда, последняя ниточка, и она вот-вот оборвётся.