Гордон встал и походил по комнате:

– Да, ты права. Феб страдала, ей не хватало отца. Может быть, поэтому она так… увлекается пожилыми мужчинами.

Он снова сел рядом с Алисой:

– Вообще-то я позвал тебя, чтобы сказать, как горжусь тобой и твоими успехами.

– Я тоже иногда горжусь собой. Нищая Золушка превратилась в известного дизайнера.

– Поверь мне, может быть, и не так плохо, что ты жила внизу, со слугами. Это намного легче, чем находиться рядом с Хетти. Она разрушила психику Феб и разрушила бы твою.

– Почему же ты сейчас не уходишь от нее?

Гордон пожал плечами:

– Какое это имеет значение теперь? Что это изменит? Мне не нужна свобода, и о ней кто-то должен заботиться.

Как трагично. Алиса попыталась представить себе жизнь с человеком, которого не любишь. Ужасно.

– Я хочу сказать тебе еще одну вещь: я никогда не верил, что ты взяла Патрика.

– Счастье, что тетя Тео появилась тогда, когда в это верил весь город.

– Мне жаль, что я не защитил тебя, но я не знал, что думать. Все это было так странно. Если я могу для тебя что-нибудь сделать сейчас…

– Например?

– Я не знаю. Я сделаю все, что ты скажешь.

В его голосе прозвучало отчаяние. Бедный слабый Гордон!

– Я не смогу спокойно жить, пока я под подозрением. Ты не знаешь, что на самом деле случилось с Патриком?

– Мне очень жаль, но я ничего не знаю. Мне остается только надеяться, что мой единственный внук жив и здоров.

Алиса поверила ему. Что ж, они все сказали друг другу. Не стоит сожалеть об утраченных возможностях. Прошлого не вернуть, как ни банально это звучит.

– Я хочу тебя кое о чем попросить, – тихо сказал отец. – Я бы хотел, чтобы вы с Феб помирились. Она здесь, в комнате рядом.

– Я тоже этого хотела. И даже приезжала вчера к вам домой, но из этого ничего не вышло. Она снова обвинила меня в том, что я хочу отнять у нее Клая.

Гордон виновато вздохнул:

– Попробуй еще раз, прошу тебя.

Как будто он имел право просить ее о чем-то! Ладно, если сестричка начнет кидаться тяжелыми предметами, она всегда успеет выскочить из комнаты. Алиса неохотно встала и молча пошла к выходу.

– Спасибо, – обрадованно сказал Гордон. – Первая дверь слева.

В холле не было никого, кроме призрака, весело помахавшего Алисе рукой. Она неохотно подошла к двери и постучала.

Именно сюда полчаса назад вошел Макс. Интересно, он еще там? Она пригласила Макса на танец, чтобы свидетелей заявить, что знает, кто организовал нападение на нее. Он, конечно, отпирался и даже изображал возмущение, но Алиса не поверила ни единому его слову.

– Это я, Алиса, – сказала она.

– Входи, – послышалось через некоторое время. Феб была одна. Она сидела за письменным столом, на котором горела настольная лампа – единственное освещение кабинета. Французское окно в сад было открыто и потревоженная занавеска колыхалась, словно через его-то только что вышел. Макс?

Алиса осторожно вошла, не зная, чего ей ожидать от сестры.

– Я разговаривала с отцом, – осторожно начала эна. – И Гордон предложил, чтобы мы…

– Помирились?

– Да, именно так он и сказал.

Феб встала, подошла к окну и выглянула в сад.

– Папа прав. Пора забыть прошлое. Меня ждут большие перемены, – задумчиво сказала она.

Алиса решила, что сестра имеет в виду развод с Клаем, но побоялась произнести это вслух. Вдруг она снова разозлится как вчера?

Феб повернулась к Алисе и улыбнулась.

– Я развожусь с Клаем, – сказала она.

Алиса молча кивнула. Пусть сами разбираются, кому нужнее этот развод, она не собиралась задавать никаких вопросов.

– Я еще молода. Я могу начать все сначала, начать новую жизнь.

– С твоей красотой и умом ты можешь добиться всего, чего захочешь, – искренне сказала Алиса.

– У меня грандиозные планы, я не собираюсь больше жить от карнавала до карнавала.

Алиса снова кивнула, не зная, что на это ответить.

Разговаривать с Феб – все равно что идти по минному полю: никогда не знаешь, когда вокруг тебя все начнет взрываться.

– Можешь мне не верить, но я жалею, что так плохо обращалась с тобой, – продолжала Феб. – Я знала, что я красивее, но я ревновала папу к тебе. Он любил твою маму, а не мою, поэтому я считала, что он любит тебя больше, чем меня.

– Я даже не знала, что он мой отец. Он не обращал на меня никакого внимания, ни разу не сделал ничего, чтобы показать, что отличает меня от слуг.

– Я знаю, он жалеет об этом. Понимаешь, он просто не умеет любить.

Алиса согласно кивнула, стараясь не терять бдительности. Кто знает, что скрывается за этой необычной кротостью.