Help! Not just anybody

Эй! Спасите, ну же.

Help! You know I need someone

Эй! Мне не всякий нужен.

Эй! Да, мне он нужен столь.

Help!

Эй!

When I was younger, so much younger than today

Я был намного младше, младше, чем теперь.

I never needed anybody's help in any way

И я представьте не нуждался в помощи ни в чьей.

But now these days are gone, I'm not so self-assured

Теперь ушёл тот день, да и мой пыл прошёл.

Now I find I've changed my mind

Всё забыв и дверь открыв,

I've opened up the doors

Я всем открыл её.

Нда. Зрители взревели вслед за последним аккордом, и не утихали пару минут. Это чего ж такого надо спеть, чтобы переплюнуть эту песню? Да ещё и зная, что за тебя болеет меньше трети аудитории.

— Папа Петя, ты пальцы скрести и не отпускай.

— Ох, Маша, боюсь. Ну, ни пуха.

«Крылья» тоже встречают рёвом, визгом, завываниями. Свои болельщики — чтобы поддержать, чужие — чтобы освистать. Шумомеру всё равно. Он показывает даже на два децибела больше, чем горящая на цветном экране цифра 73. Вот цифра исчезает, и на экране появляется пара мультяшных героев: мальчик и девочка кружатся в вальсе. Потом девочка исчезает на экране и появляется на сцене. Это Мишель Мерсье. Она словно не замечает, что танцует одна. Мальчик на экране кидается к ней, но натыкается на преграду — сам экран. А девочка продолжает танцевать. И тут вступает Градский.

Дом мой достроен,

Но я в нем один.

Хлопнула дверь за спиной

Ветер осенний стучится в окно

Плачет опять надо мной.

Поёт на английском, естественно:

My house stands completed,

But I’m here alone.

Doors slam behind me in vain.

Autumn wind knocks on the window

Mourning me over again.

А дальше вступает Маша-Вика — и голос у неё не хуже, чем у Витаса. Плюс пятьдесят лет работы с этим голосом.

Ночью гроза,

А на утро туман.

Солнце остыло совсем.

Давние боли

Идут чередой.

Пусть собираются все.

А дальше… 200 тысяч зрителей ожидали чего угодно, но только не этого: А-А-А-А! Стадион замер. Это был шок — настолько высок и силён был голос.

Потом был второй куплет. Посредине его предусмотрена небольшая остановка, и зрители ждали, что вот опять это А-А-А-А — но нет, опять слова:

Это судьба, а судьбу не могу

Я ни о чем просить.

Только я знаю, как после меня

Станут ветра голосить

This is my fate, and I can’t ask my fate

For anything on this day.

Only I know that after I’m gone,

Cold winds will wildly wail.

И опять мёртвую тишину ночи пронзает тонкий девичий голосок: А-А-А-А.

Случилось! Случилось то, чего Пётр и боялся — сорвала на самом верху. Никто из зрителей не заметил, да ещё Сенчина подхватила. Не так высоко, но было уже всё равно — стадион визжал сам. Минуту, другую. Все — и битломаны, и люди, приехавшие со всего мира, чтобы поддержать «Крылья». Русские, французы, американцы. И только бился на экране мальчик, и одна танцевала не замечающая этого Мишель. Даже стоящие чуть ниже сцены на своей стороне четверо ливерпульцев визжали. Сила искусства.

Победили по крикам. 78. Убили наповал. Порвали. Да, сорвали аплодисменты.

— Сорвала?

— Есть немного.

— И что теперь?

— Да ничего страшного. — чуть хрипит. — Помолчу немного, отвары попью — пройдёт. В этом концерте у меня всего одна песня. И я её спела! Порвали ведь!

— Молодец. Спасибо тебе.

Событие Баттл 4

Каждое столетие мир объединяется против русских, чтобы получить от них по морде и успокоиться ещё на сто лет.

«Битлы» опомнились, прекратили визжать и вышли на сцену. После такого тяжело — вот так осознать, что ты смертен. И они запаниковали! Мощь голоса и мощь симфонического оркестра с десятком скрипок — и это против их жалких гитар. Запаниковали и зашли со своего главного козыря. Yesterday.