Под белыми накидками стала видна и форма: странного мышиного цвета, с оранжевой вставкой на средней пуговице. Передвигались эти солдаты на спортивных лужах. У впереди идущего на шлеме красовался металлический череп с крыльями.

В целом, всё это производило впечатление какой-то фантасмагорической реконструкции “фашисты в Антарктиде”. Картину дополнял пленник в медвежьей шкуре, с трудом переставлявший ноги и поминутно отхаркивающийся кровью из разбитого рта.

Странная группа свернула за руины многоэтажного дома. Мой спутник отполз обратно и, переведя на меня обрез, тихо спросил:

— Ну? Твои друзья?

Я отрицательно покачал головой:

— Первый раз вижу.

— Ну-ну… Ладно, потом разберёмся.

И мы снова двинулись вперёд.

Минута проходила за минутой. Я мог бы уже несколько раз спокойно обезоружить его… Но не стал этого делать. Пусть он приведёт меня куда угодно, но к людям. А там уже разберёмся. Так я думал, пока мы шли по развалинам Москвы, быстро отступающими перед заснеженным лесом.

Через пару часов такого передвижения мы вышли к старой станции. Множество запорошенных снегом путей, среди которых чистыми рельсами отличался только один. На нём стояла двухместная дрезина.

— Садись.

Я занял место спиной к движению, человек уселся напротив меня и сказал.

— Дави рычаг.

Выполнил то, что он требовал. Очень медленно, скрипя всеми сочленениями, дрезина покатила по дороге.

Уже начало смеркаться. Человек не проявлял никаких эмоций. Ни нервов, ни торопиливости. Я видел только его глаза и переносицу. Он цепко следил за мной, иногда осматривал окружающий нас пейзаж. Но в целом, стрелок уже не нервничал так, как в то время, когда мы шли по развалинам. Он не менял положения тела — ему явно было удобно сидеть на короткой и узкой лавке нашего средства передвижения.

— Притормози.

Я уже начал дремать, не переставая одновременно качать ручку дрезины. Его команда пробудила меня от полудрёмы.

— Тормози, говорю!

— Как?

Человек привстал, дернул какую-то деревяшку под ногами. Дрезина заскрипела и начала останавливаться.

— Подойди к стрелке и переведи.

Ну, это понятно. Старая стрелка в паре метрах от стоящий дрезины нехотя задрожала, щелкнула рельсой.

— Вперёд.

Мы проехали ещё немного, и я затылком почувствовал, а потом увидел свет факелов. В стылом воздухе они давали совсем немного тепла, но какое это было тепло!

Человек снова остановил дрезину, соскочил с нее и, не оборачиваясь, пошёл к источнику света. Я подхватил рюкзак и направился вслед за ним.

Натоптанная тропка вывела нас к высокой, сложенной из хвороста и деревьев, изгороди. Человек постучал в неё, приоткрылась щель.

— Скажи Маляру, пришёл Филин. С добычей.

— Он не Маляр, он Малер!

— Какая разница…

Щель закрылась. Через пару минут послышались шаги нескольких человек, и внезапно часть изгороди отъехала в сторону. Яркий свет от нескольких фонарей ослепил меня, кто-то подхватил меня за руки и втащил вовнутрь.

В почти полной темноте, быстро упавшей на землю, раздавался только скрип шагов нескольких человек. Я покрутил головой, но различил лишь какие-то строения, темными пятнами выделявшиеся на чуть светлеющем на горизонте закате. Люди довели меня до одного из них, запихнули вовнутрь. Свет нескольких свечей заставил зажмуриться.

— От Филина, добыча. Вот.

Человек выложил на стол ПМ, сноровисто обыскал меня, вытащил из карманов нож и кубик Рубика, вытряхнул содержимое рюкзака на дощатый стол и вышел.

В помещении были двое. Мужчина, с чёрной повязкой на глазу, сидел за столом в старом драном кресле-качалке и курил самосад. Рядом с ним, на ржавом велотренажёре, вращала педали какая-то девушка в длинном чёрном плаще и чёрном же обруче на голове. Белым мёртвым светом горела небольшая газовая лампа под потолком, шуршал генератор велосипеда и в углу негромко шелестел проигрыватель. Из колонки доносилась классическая музыка, едва перекрывая треск сгорающего воска.

Мужчина встал, подошёл к проигрывателю, выключил его.

— Свободна.

Девушка обернулась, и я увидел на её щеке татуировку в виде орла, сидевшего на дубовой ветви. Она вышла из комнаты, а мужчина подошёл ко мне, задрал рукава ОЗК и внимательно осмотрел запястья. После чего вернулся за стол и начал перекладывать мои вещи.

— Как звать.

— Меня?

— Как звать меня, я знаю. Тебя, тебя.

— Фёдор.

Одноглазый повертел в руках ПМ, вытащил обойму, перещёлкнул, выронив патрон. Затем повертел кубик Рубика, дозиметр и, открыв бутылку, выпил остатки воды.