— Хорошо, что ему удалось ее убить. А как инквизитор был рад. Говорят, это она наслала холода, чтобы его позлить. Видно, знала, злодейка, про его артрит.

— Тише ты, а то еще услышит кто… — испуганно предупредила подругу та женщина, что по голосу показалась Фейлин старше, послышались звуки совсем рядом с кроватью, как будто они что-то ставили на стол.

Потом та, что помоложе печально вздохнула и открыла одеяло:

— Какая же она бледная и хрупкая! Чтоб этой ведьме гореть в аду! Может, очнётся, поест и ей станет лучше…

— Будем молить Бога, принц из-за нее сам не свой, как бы сам не заболел…

Когда женщины тихо покинули комнату, Фейлин отважилась открыть глаза. У кровати действительно был небольшой столик. На нем стояли тонкие белоснежные тарелочки, а в них лежали нарезанные дольками фрукты и странные закрученные и запечённые ленточки, чем-то напоминающие толстых гусениц. И совсем кстати, стоял прозрачный кувшин с водой, рядом с ним находился такой же прозрачный и лёгкий стаканчик.

Фейлин села, еле дотянулась до стакана с кувшином и налила себе воды. Казалось бы, такие простые движения, а на них ушли почти все ее силы, и это еще кувшин был очень легкий не то что у нее дома. Фейлин выпила почти всю воду, съела дольку яблока и бессильно откинулась на подушку. Надо было бы обдумать: как она здесь оказалась? И при чем тут принц и ведьма? Но мысли путались и сон незаметно одолел ее.

Снился ей опять тот красивый мужчина. Будто она спала на его руках, а он гладил ей волосы и смотрел на неё с такой печалью и сожалением, что Фейлин стало даже не по себе. Не такого взгляда она хотела от него, не жалости уж точно. Она оттолкнула его и провалилась в зелёную мерзкую жижу, ту самую, что плавает в болоте. Попыталась вырваться, но ее лишь сильнее в нее засасывало, послышался старческий скрипучий смех.

— Попалась! — закаркали вороны, окружив ее со всех сторон, пытаясь заклевать. Фейлин закричала, в холодном поту проснувшись в кровати.

Уже наступила ночь. Комнату освещал лишь лунный призрачный свет, заставляя Фейлин сильнее дрожать от пережитого кошмара и холода. "Мне нужно быть сильной, нужно успокоиться." — повторяла она из раза в раз, отгоняя жуткие мысли подальше. Постепенно нервная дрожь прекратилась и Фейлин, глубоко вздохнув, села, медленно опустив ноги на пол. В голове окончательно прояснилось и она смогла всё хорошенько обдумать.

"Если я ещё не в клетке, значит, никто пока не догадывается кто Я, и это даёт мне время, чтобы сбежать отсюда. Принц… Как же некстати он оказался в лесу и нашёл меня в сугробе… да и помог ли он мне? Очень сомнительно. Хотя, всё же стоит признать, что я переборщила с силой и вместе с самолечением, почти превратилась в лёд… Но вот чего не пойму: зачем я нужна принцу, так ещё и во дворце? Ну отдал бы деревенским лекарям и никакой мороки, а тут целую историю с ведьмой пришлось выдумывать…" — совсем запуталась Фейлин, кусая губы. Потом подумала о матери: "Как же она там без меня? У неё же сил почти ни на что нет… Сил нет…" — Фейлин глубоко задумалась, вспоминая всё, что ей рассказывала мама. Пока, наконец, не поняла: "Она использует магию на лечение, вот почему постоянно спит! Но… но почему же мне ничего не сказала, я ведь могла помочь?!" — совсем расстроилась Фейлин и решила позвать сов, чтобы хотя бы их глазами посмотреть всё ли с ней в порядке. Да передать, что скоро вернётся, чтобы мама не волновалась. Только вот способность эта почему-то не действовала… она чувствовала силу, да её было мало, но на зов вполне хватит, так в чём дело?

Фейлин решила всё же проверить магию и создала в воздухе несколько кружащихся снежинок, которые опустились на пол и тут же растаяли, только сила зова по-прежнему почему-то не откликалась… Фейлин в недоумении села и огляделась.

Комната выглядела немного иначе: у камина появилось кресло, стоящее к ней спинкой; недалеко от кровати была высокая и, кажется, раздвижная стенка, обтянутая плотной белой тканью с нарисованным на ней цветком; рядом с ней странный сундук с ручками и с прикреплённым к нему зеркалом в рельефной раме. В темноте эти предметы казались ей непонятными и скорее устрашающими, чем любопытными, подходить к ним совсем не хотелось. И лишь то, что возможно в этом сундуке найдётся приличное платье, убедило её подойти к ним и проверить, как только станет немного светлее.

Фейлин встала и подошла к окну, в надежде, что ей удастся его открыть и хорошенько рассмотреть возможный путь побега. Остальное она, правда, себе смутно представляла, особенно, как она выберется из дворца, не привлекая внимания, а потом ещё и пешком доберётся до северного леса, но разве её когда-то останавливали трудности?…

Фейлин осмотрела окно и нашла небольшую защёлку. Пару минут провозилась с ней, пытаясь открыть. Когда ей это, наконец, удалось и окно, скрипнув, открылось, то девушка удивлённо ахнула, разглядывая место, где оказалась. Это окно было лишь одним из множества других, находящихся в доме из удивительного белого камня, а внизу расположился настоящий цветущий сад, покрытый серебряным лунным светом. В комнату с тёплым ветерком тут же ворвался цветочный аромат, вырвал Фейлин из страшной действительности и перенёс в детство, когда мама, выращивала для неё на поляне тысячи различных цветов, этот запах был так ей знаком, помог ей окончательно прийти в себя и успокоится …

— Как же красиво. Маме бы тут понравилось, — тихо сказала Фейлин, наслаждаясь видом цветущих деревьев, запахом и красотой ночных белоснежных цветов.

В комнате неожиданно скрипнуло кресло, тут же вырвав её из воспоминаний. Фейлин в испуге обернулась и увидела его! Того самого мужчину из сна! Он сидел в кресле и наблюдал за ней всё это время!

— Так останься, — сказало видение. Фейлин решила, что до сих пор спит. Как ещё можно объяснить всё это? Неужели дворец может быть таким… удивительным, и утопать в цветах? И живёт в нём ОН — самый прекрасный мужчина на свете? Разве это всё может быть в действительности?

— Я не могу, мне нужно вернуться домой, — ответила Фейлин и отвернулась, еле сдерживая слёзы.

Он подошёл к ней совсем близко и печально произнёс:

— Твоего дома больше нет, его сожгли. Вот, возьми и спрячь получше, — он положил венец на подоконник, — И не пользуйся больше волшебством, инквизитор почувствует или узнаёт от слуг.

Фейлин резко обернулась и посмотрела ему в глаза, в такой знакомый взгляд голубых глаз.

— Это неправда. Это ведь всё сон?! — в надежде спросила она и впилась ногтями в ладони, для верности. Боль была, и ещё какая!