— Этельстан хочет править скоттами?

Я обдумал вопрос и покачал головой.

— Он требует Нортумбрию и хочет, чтобы скотты покинули Камбрию, вот и всё.

Анлаф нахмурился, размышляя.

— Константин не будет сейчас сражаться, если Этельстан не совершит серьезную ошибку. Он уйдет в холмы. Примет свое наказание. Конечно, будут стычки, погибнут люди, но Константин станет выжидать. Если Этельстан пойдет за ним в холмы, он окажется на неудобьях, в окружении врагов и без еды, так что ему придется убраться. И тогда Константин поведет армию в земли Этельстана, и это, — он помолчал, глядя мне в глаза, — станет концом Инглаланда.

— Может быть, — с сомнением произнес я, — но Этельстан всегда может собрать больше воинов, чем Константин.

— В самом деле? — Анлаф замолчал, и когда я не ответил, он едва заметно улыбнулся. — Константин хочет нечто большее, чем Камбрия, — спокойно сказал он. — Он хочет разрушить могущество саксов и будет рад союзникам.

— Норвежцам, — без выражения сказал я.

— Норвежцам, данам, язычникам. Нам. Подумай об этом, лорд Утред! Этельстан ненавидит язычников, хочет уничтожить их и изгнать из своей земли. Но Константин более проницательный. Он знает нашу мощь, и она нужна ему. Ему нужны щиты, мечи и копья, и он готов платить за них землей саксов. Один король презирает нас, другой принимает с радостью, так за кого станут сражаться северяне?

— За Константина, — холодно произнес я. — Но будет ли он столь же радушен, когда победит? Он тоже христианин.

Анлаф проигнорировал мой вопрос.

— Теперь у Этельстана есть шанс, и только один — убить всех мужчин к северу от Кайр Лигвалида, стереть скоттов с лица земли, но он так не сделает, потому что это невозможно. А если бы он и мог, его религия слабаков утверждает, что это грех. Но он не сможет, людей у него не хватит. Он только болтает о наказании скоттов, а наказание тут не работает, только уничтожение. Сожжет парочку деревень, убьет несколько человек, объявит, что победил, и отойдёт. А после этого весь север набросится на него как стая голодных волков.

Я вспомнил о драконе и падающей звезде, и о зловещем пророчестве отца Кутберта, что зло придет с севера.

— Значит, ты будешь сражаться за Константина?

— Он знает, что я хочу получить Нортумбрию. В конце концов он мне ее предложит.

— Зачем Константину языческий король у южных границ?

— Потому что такой король лучше сакса, называющего себя правителем всей Британии. И потому, что Константин признает мое право на Нортумбрию. И это право у меня есть. — Он яростно посмотрел на меня. — Оно стало только прочнее после смерти Гутфрита.

— Это что, благодарность? — развеселился я.

Анлаф встал.

— Это предупреждение, — холодно сказал он. — Когда придут северные волки, лорд Утред, выбирай сторону осмотрительно. — Он кивнул Эгилю. — И ты тоже, Эгиль Скаллагриммрсон. — Он посмотрел на небо, оценивая ветер. — Говоришь, флот Этельстана идет на север?

— Да.

— И далеко?

— Так далеко, как ему прикажет Этельстан.

— Значит, лучше мне завтра отплыть домой. Мы еще встретимся.

Больше он ничего не сказал и пошел обратно в усадьбу Торфинна.

Я смотрел ему вслед и думал о словах короля Хивела, которые только что повторил Анлаф: «Выбирай сторону осмотрительно».

— Зачем он здесь? — спросил я.

— Набирает людей, — ответил Эгиль. — Он собирает армию северян, которую предложит Константину.

— И он хочет получить тебя.

— И тебя, друг мой. Тебя это соблазняет?

Конечно, меня это соблазняло. Языческая Нортумбрия — заманчивое будущее. Страна, где люди могут поклоняться своим богам, не боясь христианского меча у горла, но рядом с языческой Нортумбрией останутся христиане с севера и с юга, и ни Константин, ни Этельстан не будут долго терпеть. К тому же я не доверял Анлафу. Увидев Беббанбург, он возжелает его.

— Я хочу лишь умереть в Беббанбурге, — сказал я Эгилю.

Дед Анлафа Гутрум не смог победить Альфреда, и после этого владения западных саксов оказались такими обширными, что мечта Альфреда о едином государстве саксов, Инглаланде, едва не стала явью. Теперь внук Альфреда пытался завершить дело деда, а на севере бледноглазый внук Гутрума точил свой меч.

Зло придет с севера.

Держалась хорошая погода, но неуёмный ветер, скорее южный, чем западный, вынудил нас отойти далеко в Северное море, прежде чем повернуть назад к шотландскому берегу. Три дня нам пришлось потратить на поиск флота Этельстана — он зашел дальше на север, чем я ожидал. Коэнвульф спас в Фойрте почти все свои корабли, теперь большую их часть вытащили на длинный песчаный берег, а дальше, на западе, я увидел поднимавшийся к небу дым — это армия Этельстана предавала деревни огню. Двенадцать боевых кораблей Этельстана патрулировали берег, защищали стоящие корабли, два направились к нам, но сбавили ход и повернули назад, когда приблизились и разглядели волчью голову на парусе.

— Что мне делать? — прокричал Гербрухт с рулевой площадки.

Мы заходили с юга, и я стоял на носу, положив руку на резную голову ястреба. Я рассматривал низину за длинным берегом. Там стояло много шатров и навесов, значит, в лагере расположилась основная часть армии Этельстана. Среди остальных выделялся кричаще яркий шатёр, алый с золотом, который я прежде видел у ворот Черепа в Беббанбурге.

— Как прилив? — крикнул я в ответ.

Мне ответил Эгиль.

— Низкий! Ещё продолжается!