Шрифт:
Я изо всех сил вцепился в корабельный канат и не сводил глаз с бушующего моря.
— Эй, чародей, ты чего там? — рявкнул капитан.
— Да здесь я, здесь. — Я обернулся. — Это значит, что бурю на ваш корабль наслала злая колдунья.
Глава 22
— Колдунья наслала? — вскричал капитан. — Ну а как же, все из-за того, что на борту — баба!
— Нет. Из-за того, что на борту — я. — Я отвернулся, выругался и пробормотал: — Как же она догадалась?
Так и вышло, что я не заметил, как капитан и матрос обменялись испуганными взглядами, Лишь обернувшись, я увидел: свирепо сдвинув брови и сжав кулаки, они стояли совсем рядом, готовые кинуться на меня. Я вовремя увернулся, поднял руки и принялся произносить бессвязные слоги. Вояки в страхе застыли.
Я горько усмехнулся.
— Я все устрою по-другому. Скоро не получится, потому что сразиться мне надо с колдуньей, а не просто с бурей. Но солнце я верну.
Я повернул голову к волнам и запел:
Ой, волна моя, волна,Ты гульлива и вольна!Не губи, родная, насИ утихни сей же час!Раскаты грома стали потише. Капитан и матрос подняли глаза к небу. Ветер утих настолько, что они могли переговариваться без необходимости орать друг дружке на ухо.
— А он и взаправду чародей, — пробормотал матрос. Но капитан хмурился.
— Кто же все-таки с нами плывет, а?
Но тут налетел бешеный шквал, и над кораблем повисла стена воды — настоящее цунами.
Волна обрушилась на капитана и матроса, они жалобно завопили и вцепились в снасти. Вода тут же схлынула с палубы — громадная волна подняла бедный кораблик к самому небу, горизонт ушел вниз, нас завертело на месте. Капитан прокашлял что-то непечатное. Я прервал пение и крикнул:
— Потерпите еще немножко!
А сам я в этот миг чуть было не выпустил из рук канат! Новая волна обрушилась на меня. Я думал об одном: остаться в живых и потом больше никогда близко не подходить к воде! Волна схлынула. Все кричали, как полоумные. Я хватал ртом воздух и обшаривал закоулки памяти. Вынуть пачку стихов Фриссона я не осмеливался. Напрягаясь из последних сил, я вспомнил:
Раскинулось море широко,Вот нечего делать ему!Зачем оно с нами жестоко?Я в голову взять не могу.На палубе больше нет мочи стоять,Нас за борт буквально смывает,Но все ж не сдается наш гордый корабль,Пощады никто не желает!Напрасно колдунья наслала на насГрозу вперемежку с цунами,И ветер свирепый утихнет сейчас,И сжалится море над нами?Я допел куплет и тут же запел песню с самого начала. Ветер сбавил силу, волны стали опадать.
Но вот налетел новый порыв ветра, и я понял, что у Сюэтэ еще есть порох в пороховницах.
Ну и ладно. Я и сам еще кое-что помнил.
Святой Брендан, спаситель моряков!Не дай нам пасть на этой страшной битве!Но дай нам силы одолеть враговИ помяни нас всех в своей молитве!Пропев первые строки, я запел дальше. Шторм ослабел, и не на миг, как раньше. Я пел и пел, а ветер становился все тише, волны — ниже, и в конце концов через некоторое время можно было уверенно сказать, что идет дождь. А потом и дождь прекратился, и тучи умчались к западу. На поверхности моря заплясали солнечные блики, матросы радостно закричали «ура» и стали подбрасывать вверх свои шапочки. Я закашлялся и прервал песню.
— Дайте же попить! У меня горло пересохло!
Помощник капитана бегом бросился выполнять мою просьбу, на ходу крича от радости.
Даже сам капитан усмехался, но вот взгляд у него все-таки был озабоченный.
— А что, если колдунья снова нападет, чародей?
— Придется снова спеть, — прокаркал я. — Мне вас очень жаль. Ну дайте же напиться скорее!
Мысленно я вознес благодарственную молитву святому Брендаму — ирландскому моряку, которой отправился исследовать Атлантику в утлой лодчонке и, видимо, открыл-таки Северную Америку.
Подбежал-помощник и подал мне большую деревянную кружку, которую я с благодарностью осушил. В кружке было теплое и горькое пиво, но оно показалось мне напитком богов. И как раз в это мгновение сверху раздался громкий и радостный крик.