«Безумный вторник» имел и трагические последствия. В общей панике эсэсовцы решили эвакуировать 3500 оставшихся пленных в концлагерь в Вюгте (у немцев он назывался «Герцогенбуш»). В Нидерландах к тому времени почти не осталось евреев [89] . Среди пленных их тоже была горстка – голландцы, французы и бельгийцы. Примерно 2800 мужчин отправили в Заксенхаузен, а более 650 женщин – в Равенсбрюк.

Оккупационный режим в Нидерландах был, вероятно, самым жестоким во всей Западной Европе. Немецкие нацисты надеялись, что голландцы – как арийцы – присоединятся к их делу. Раутер даже настоял на том, чтобы назвать голландскую СС «германской». Поэтому они были сначала поражены, а затем разгневаны решительным противодействием со стороны подавляющего большинства населения страны. Студентам приказали заявить о поддержке нацистского режима, а всех отказавшихся арестовали 6 февраля 1943 года в ходе массовых облав. Беглецам пришлось исчезнуть и уйти в подполье. Почти 400 тысяч голландцев были призваны на военную службу и отправлены в рейх на принудительные работы – Arbeitseinsatz, – практически рабский труд.

Продовольствие, поставляемое в страну, систематически расхищалось. Живущих у побережья насильственно выселили, а обширные участки сельхозугодий намеренно затопили, разрушив дамбы. Эта часть плана Гитлера по защите «Крепости Европы» еще больше ухудшила ситуацию с обеспечением продовольствием, запасы которого и так были до невозможности скудными из-за мародерства немцев. Недоедание начало брать свою дань, особенно с детей. Все чаще отмечались вспышки дифтерии и даже тифа.

На некоторых секретных объектах случалось и похуже. Генерал-лейтенант Вальтер Дорнбергер, куратор ракетных войск стратегического назначения, позднее рассказывал о деятельности своего сослуживца, штандартенфюрера Бера; разговор тайно записали в британском лагере для военнопленных. «В Нидерландах он заставил голландцев строить места для «Фау-2», – говорил Дорнбергер коллегам-офицерам, – затем собрал их вместе и расстрелял из пулеметов. Открыл бордели для солдат, набрал туда двадцать голландок. Через две недели девушек застрелили, чтобы не разболтали ничего, что могли узнать, и привезли новых» [90] .

К сожалению, голландцы страдали не только от вражеских оккупантов, но и от союзников. Самые непростительные за всю войну провалы лондонского Управления спецопераций повлекли за собой серию предательств среди голландских агентов, сброшенных с десантом в помощь подполью. Операция абвера «Английская игра» (Englandspiel) [91] обманула высших чинов британской разведки и нанесла огромный удар по англо-голландским отношениям. А 22 февраля 1944 года была совершена ужасная ошибка. Когда отозвали часть американских бомбардировщиков, летевших к заводу компании «Мессершмитт» в Готе, группа решила сбросить бомбы на какой-нибудь немецкий город. Не заметив, что они уже пересекли границу Нидерландов, американские бомбардировщики уничтожили большую часть старого города в Неймегене, погибли 800 человек [92] . Увы, но грядущим битвам за освобождение Южной Голландии предстояло привести еще к большим страданиям. И все же голландцы, отчаянно желавшие свободы, оказались не только поразительно смелы, но и на удивление великодушны.

В то время как британцы и американцы рвались вперед от Сены к границе с Германией, 1-я британская воздушно-десантная дивизия, вернувшаяся в Британию, кипела от разочарования, ибо отменялась одна операция за другой. «Суббота, 2 сентября, – писал в дневнике майор Блэквуд из 11-го парашютно-десантного батальона. – На инструктаже сказали, высадимся к юго-востоку от Куртре [93] – мешать гуннам отступать через Эско [94] . Отменили из-за грозы. Черт бы побрал эту грозу! Воскресенье, 3 сентября. Инструктаж по выброске у Маастрихта. Операцию отменили: янки слишком быстро гонят свои танки. Чертовы янки!» [95]

Бойцы 1-й воздушно-десантной дивизии злились пуще всех: их исключили из операции «День “Д”» (D-Day). Оставленные в резерве на всякий случай, они простаивали уже так долго, что стали циниками. Пару раз операцию отменяли уже тогда, когда солдаты сидели в самолетах и планерах на взлетной полосе.

Первоначальный план, созревший у Монтгомери во вторую неделю июня, подразумевал высадку дивизии в окрестностях Эвриси и подготовку прорыва для захвата Кана. По ряду причин главный маршал авиации сэр Траффорд Ли-Мэллори решительно выступил против – и, скорее всего, был прав, – но он ошибочно напророчил полный крах высадки в «День “Д”», и Монтгомери уверился в том, что летчик просто «бесхребетный трус» [96] .

В августе, после прорыва Паттона из Нормандии, офицеры придумывали одну воздушную операцию за другой. Транспортные самолеты теперь возили горючее для наступающих армий. Генерал-лейтенант Льюис Бреретон, командующий ВВС 1-й союзной воздушно-десантной армией, созданной совсем недавно, пожаловался Верховному главнокомандующему: «Должен подчеркнуть, непрестанные перевозки грузов сделают транспортно-десантное авиационное командование непригодным для успешной воздушно-десантной кампании» [97] . В его словах был свой резон. Именно Эйзенхауэр, назначая Бреретона, настоятельно требовал отдать приоритет улучшению навигационной подготовки 9-го ТАК (Troop Carrier Command [98] ) – и не сбрасывать десант невесть где, как в дни вторжения на Сицилию в 1943 году, да и в той же Нормандии.

Затем родилась другая идея – захватить переправы через Сену, но генерал Паттон был уже там. 17 августа начали планировать десант в районе Па-де-Кале, к востоку от Булонь-сюр-Мера. Но затем Бреретон и начальник штаба Монтгомери генерал-майор Фрэнсис де Гинган (он же «Фредди») согласились перенаправить усилия на основной маршрут отступления противника. Главной целью операции «Линнет», намеченной на 3 сентября, были Турне за бельгийской границей и плацдарм над рекой Эско, она же Шельда. 2 сентября операцию отменили с возможностью перехода к «Линнет II», что предусматривало захват плацдармов над Маасом и выброску трех воздушно-десантных дивизий перед 1-й американской армией. На следующий день Монтгомери и Брэдли встретились… и «Линнет II» приказала долго жить.

1-я союзная воздушно-десантная армия была создана генералом Эйзенхауэром 2 августа 1944 года. Несмотря на приверженность Эйзенхауэра идее баланса в отношениях с союзниками, штаб генерала Льюиса Бреретона состоял в основном из офицеров американских ВВС. И там, в Саннингхилл-парке, недалеко от Эско, они наслаждались субботними танцами в клубе и смотрели кино – «Кошечку с Канзаса» и «На телеге по Луизиане».

Единственным британским офицером высшего ранга в 1-й союзной воздушно-десантной армии был заместитель Бреретона генерал-лейтенант Фредерик Браунинг, он же «Бой». Вся эта структура, при которой генерал и штаб ВВС США командовали двумя крупными воздушно-десантными корпусами – американским 18-м и британским 1-м, – неизбежно усложняла приоритеты и роли. Не улучшала положения и сильная взаимная неприязнь Бреретона и Браунинга. Объединяло их только тщеславие. Бреретон, низенький, капризный, ухлестывал за каждой юбкой, за что даже получил упреки от генерала Джорджа Маршалла, американского начальника штаба, человека строжайшей морали.