— Так, а за что тебя изгнали из твоего улья?

— Не удержался… Съел часть урожая.

— Хм, насколько большую часть? — я скептически посмотрел на его впалый живот.

— Дело не в этом, просто он не предназначается рабочим. Таким, как я. Его употребляют только воины или принцы-трутни. Но он так вкусно пах…

— А, так ты у нас сладкоежка! Получается, в улье кастовая система, по типу пчёл и муравьёв?

Увы, но подобного термина гуманоид не знал, как и названия земных насекомых. Последних даже сам переводчик отказался конвертировать в местный диалект.

— Ладно, кто там самый главный?

— Королева, — моментально ответил любитель запрещённых продуктов.

— Так тебя она выгнала?

— Нет, ты что! Королева всего одна, а ульев — много.

— Получается, у вас трутни всем руководят, — окончательно определился я с устройством пирамиды власти. — Но раз ты у нас изгой, тебе положено имя.

— Наверное…

— Не определился ещё?

— Мне тяжело. Если выберу чужое имя, кто-то может обидеться. А других я не знаю. Может, Песок или Камень?

— Что за вздор! — отсёк я робкие предложения. — Предоставь это мне. Так-так… Сладкоежка по-вашему — это два слова, не совсем подходит. Если ты у нас каким-то образом относишься к насекомым, то как на счёт Кукарача? У нас так одного весёлого таракана звали.

— Красиво, но дли-и-ино, — протянул невольник. — Не запомнишь. Лучше буду просто «Ку-у». Да, мне нравится, спасибо!

Переводчик немедленно опознал этот огрызок имени, как «столб». И только опасения разбить себе нос браслетом не позволили мне исполнить фейспалм. А потом над приплюснутой головой гуманоида зажглись яркие символы дополненной реальности. Отныне мой напарник перестал быть безымянным.

— Вы это видите?! — обратился я к нашим соседям.

— Хех, походящее имечко, — хмыкнул один из невольников. — Как раз для тупого жука!

Мужики заливисто рассмеялись, но надзиратель резко прервал веселье и приказал снова подналечь. Минут пять мы все надрывались, хрен знает, ради чего, пока нам было позволено вернуться в прежний темп. Можно сказать, энергосберегающий, но мне с непривычки двигаться было очень тяжело. Спасибо напарнику, взвалившему на себя большую часть нагрузки. Хоть он и смотрелся худым сморчком, силы в нём было гораздо больше, чем у любого другого невольника.

Когда появилась возможность чуть перевести дух, я немедленно вернулся к изысканиям. Что-то мне подсказывало — чем быстрее разберусь с местными заморочками, тем проще мне будет выжить.

— Как ты это сделал? — я указал глазами на появившуюся надпись.

— Имя? Выбрал его.

— Где?

— Внутри себя. Как обычно.

Большего мне добиться не удалось. И даже остальные люди, к кому я приставал с тем же вопросом, лишь пожимали плечами. Мол, само как-то получается. Ты что, дурак?

Видимо, да. По всему выходило, что работа с вшитой через чёрную жидкость операционной системой происходила у аборигенов на интуитивном уровне. Как дыхание, к примеру. Никто ведь не задумывается, как ему дышать. Кроме рыбы, внезапно выброшенной на берег…

Но я ведь не тупой, и знаю куда больше их всех, вместе взятых. Так что пришлось действительно сосредоточиться на самом себе. А именно, на пресловутых шкалах, что иногда рябили на краю зрения. Поначалу мне удалось лишь добиться нового приступа мигрени, но тут на помощь моему измученному организму пришли женщины-рабыни, притащившие дневную пайку под чутким взором надзирателей. Кормёжка здесь по словам моего крестника случалась всего дважды в сутки, так что это мероприятие ни в коем случае не стоило пропускать.

Меню на рабской галере ожидаемо оказалось скудноватым. Неглубокая миска непонятного густого варева, напоминающего старые помои, и кусок зачерствевшей лепёшки. Ей можно было воспользоваться в качестве простенького столового прибора или же забить поглубже торчавшие из лавки гвозди. Большинство невольников предпочли третий вариант, трапезничая прямо голыми руками, а лепёшкой стачивали зубную эмаль.

Никогда прежде я не запихивал в себя еду с таким трудом. Вокруг стояло мерзкое чавканье, а нос приходилось плотно зажимать пальцами, чтобы ненароком не вдохнуть чудесные ароматы местной кулинарии. Иначе бы точно впустую перевёл все продукты.

Зато у насекомоподобного Ку не возникло ни малейших проблем с аппетитом. Он с удовольствием заточил свою порцию и добил ещё ту часть, которую я не смог осилить. Дело в том, что посреди волокон явно растительного происхождения, напоминавших какие-то овощи, мне попалось несколько знакомых кусков моллюска. И вот они, родненькие, меня едва не подкосили. Хорошо, что вместе с едой нас ещё и поили из глиняных стаканов. Местная вода оказалась на вкус куда лучше той, что мы добывали с помощью выпаривания, и свою порцию я вылил в себя моментально, с огромным трудом подавив рвотные порывы.