— Все пришельцы — коммунисты. Пфе! — фыркнул Алик. — Что за нелепая дурь! Оликс — прожжённые торгаши, пробу негде ставить.

— Цыплят по осени уже сосчитали, — нейтральным тоном сказал я. — Тех, кто сумел дожить. Это я о том, что история уже показала, в чём ошибались наивные мыслители СССР. Но, — я улыбнулся, глядя в сторону Элдлунда и Джессики, всё ещё что-то обсуждавших с Луи, — вместо почившего СССР у нас есть Утопия. Как объяснить этим прекраснодушным мечтателям, что постдефицитное равенство — вовсе не социализм, а банальное развитие идеи эгалитарного гуманистического общества, сбыться которой помог технический прогресс, а не улучшение человеческой природы?

— То есть ты намекаешь, что Каллум приехал сюда, чтоб лично убедиться, что все пришельцы, способные к межзвёздным перелётам, реализовали у себя ту или иную форму утопии?

— Ага. И если так оно и окажется, то Утопия возвестит о том, что наступил чёрный день для капитализма. Точнее — судная ночь.

— И что для достижения этих целей Каллум не побоится вступить в контакт с пришельцами.

— Конечно. Согласно его теории, пришельцы такие же мягкие и бесконфликтные утопийцы, как и он.

— А это уже начинает меня пугать. Каллум, в силу его политического кредо, не принимает всерьёз меры обеспечения безопасности человечества.

— Верно.

— Так тебе и карты в руки, приятель. Ты работаешь на Сопряжение, у вас там просто садок жрущих друг друга поедом капиталистических акул. Объясни этому дятлу, что будущее не за утопией. На личном примере и на примере Оликс, общество которых тоже вовсе на утопию не похоже.

— Оликс, — вздохнул я, — к этому спору не подошьёшь. Их общество — это, по сути, предельно зацикленная на одной идее колония. У них есть ровно одна цель — продолжить своё путешествие до конца вселенной, где они встретятся со своим Богом в конце времени. Всё остальное является вторичным по отношению к главной доктрине, поэтому по необходимости они приспосабливаются к местным условиям.

У нас, в Солнечной системе, им выгодна торговля с Землёй и колониями. А значит они торгуют. Но для них это не более чем способ, с помощью которого они смогут получить энергию для наращивания запасов антивещества и продолжения своего путешествия.

Фишка заключается в том, что если бы они прибыли на Дельту Павлина, вместо Солнечной системы, то они стали бы ярыми приверженцами утопической доктрины, чтобы пополнить запасы антивещества не мытьём, так катаньем.

— И как эти межзвёздные приспособленцы соответствуют идеям Каллума о всеобщей галактической утопии?

— Боюсь, что никак. Их появление пришлось объяснить исключением, обычным для масштабных социальных систем. И именно поэтому Каллуму так важно, чтобы следующие пришельцы были утопистами. Одно исключение его вера ещё может пережить. А вот два подряд, боюсь, нет.

— Ну, ты объяснил, прямо как по полочкам разложил. — Алик растянул губы в улыбке. — А можешь такую же справку по Юрию выдать?

— Случай с Юрием банальней и проще, — вздохнул я, наклоняясь к уху Понедельника. — Оп! Он ксенофоб. Серьёзно. Его от одного упоминания Оликс корёжит.

— И почему так сложилось, как ты думаешь?

— Он по-настоящему не любит кселл.

— Больной ублюдок, — улыбнулся Алик. — Кселл — настоящее медицинское чудо. Чертовски дешёвое, ко всему прочему. Это редкий случай, когда у вещи сплошные плюсы и ни одного минуса.

— Юрий тот, кто он есть, — пожал я плечами, после чего откинулся на спинку кресла, чтобы наблюдать, как в сознании Алика прорастают только что посаженные мной семена сомнения.

Может, из них вырастет что-то, что я смогу использовать в собственных целях.

* * *

Пейзаж Няки, видимый из окон ровера, становился всё унылее и унылее. Длинные борозды, которые колёса транспорта пропахивали в грязи, казались густо-чёрными, словно их засыпали перемолотым обсидианом. А может и на самом деле были засыпаны. Я не геолог, чтоб в этом разбираться.

Вошедший в салон Каллум сразу опустошил кофейник, вылив себе в объёмистую кружку всё содержимое стеклянной колбы, после чего сделал большой глоток и с улыбкой оглядел присутствующих. Увидев Юрия, он сдержанно кивнул, приветствуя старого врага.

Друзьями они не были, да и вероятно, никогда не станут. Но перемирие соблюдали свято.

Алик подошёл и сел рядом с Юрием. На мгновение они оба выглянули в окно, в тот самый момент, когда мы миновали мигающую алым путевую вешку. Красный свет лампы озарил их лица, превратив на секунду в измазанных кровью монстров.

— А что будет, если во время осмотра корабля внезапно окажется, что он способен на враждебные действия в наш адрес? — спросил Алик. — Мы тогда что, взорвём его атомной бомбой?