Осталось сделать последний штрих. Вытащив из своей маленькой аптечки шесть таблеток от несварения желудка, я положил по три в каждый стакан, с удовлетворением посмотрев, как они вспениваются на поверхности, быстро растворяясь в воде.

В случае чего эти таблетки можно было бы съесть — хотя не думаю, что они хоть как-то могли повлиять на расстройство желудка. Зато они содержали вещества, превращающие воду в идеальный питательный раствор. В них также содержался гормон, запускающий рост яиц.

Эта фаза должна была длиться сутки.

Я спрятал стаканы в шкаф под раковиной, сбрызнув ещё раз одеколоном тщательно вымытые руки — используя его на этот раз по прямому назначению. После чего натянул свою любимую гавайскую рубашку и вышел из юрты с целью скрасить вечер беседой с остальными делегатами.

* * *

Расположенные внутри «Спасения Жизни» биокамеры представляли собой овоиды размером восемь километров по своей оси и четыре километра в диаметре в самой широкой части. В первом из них, в котором мы сейчас находились, в центре висел заменяющий солнце огромный светящийся шар, сияющий тёплым, слегка оранжевым светом.

Создаваемые людьми космические поселения, как правило, формировали ландшафты на внутренней поверхности цилиндра, оставляя торцевые стены свободными. В отличие от нас, биосферы Оликс были полностью покрыты растительностью.

Наш лагерь находился на опушке инопланетного леса — одновременно и похожего и отличного от земного. Деревья с мясистыми листьями пурпурного оттенка в этом лесу не вырастали до тех размеров, которые вы нашли бы в земных лесах, и не имели привычного природного разнообразия — все одного вида.

Их ветви ловко переплетались друг с другом, становясь опорой для десятков более мелких растений, таких как цветущие орхидеи-лианы, подобные растущим на потолке моей юрты. Их цветы, наряду с виноградными лозами и рваными нитками висящего мха, свисающими с ветвей словно бахрома, создавали уютный полумрак.

Почва под деревьями была покрыта мягким, жёлтым мхом, расцвеченном разноцветными пятнами, словно замысловатый мозаичный ковёр, в складках которого текли маленькие ручейки, впадающие в заросшие тростником прудики, проглядывающие среди деревьев.

На мой взгляд, лес скорее напоминал выставку гигантских бонсай, чем что-то природное. Рукотворные ландшафты наших орбитальных поселений кажутся мне многократно более естественными, уж простите меня за подобный оксюморон.

И это при том, что люди, создавая «дикую природу», использовали бы целую армию киберсадовников, тогда как Оликс предоставляла своим искусственно сконструированным организмам существовать в симбиозе. То есть, конечно, взаимодействовать, дополняя друг друга в соответствии с заложенной в них программой.

Маленькие птицы, напоминающие переросших стрекоз, гудели в листьях, собирая нектар из цветов и выщипывая засохшие листья. Эти листья падали на мох, привлекая странных, похожих на выросших до размера кота улиток, которые скользили по земле в поисках опавшей листвы, оставляя за собой плёнку природного удобрения.

Ещё во время спуска Эол-2 рассказал, что животный и растительный мир этой биокамеры достиг равновесия тысячи лет назад, и при условии бесперебойной подачи энергии будет продолжать жить с минимальным вмешательством до бесконечности. Полагаю, это имеет смысл, учитывая, сколько времени должно было занять путешествие.

Немного прогулявшись по опушке инопланетного леса, мы разошлись по своим юртам, чтоб отдохнуть от насыщенного впечатлениями дня. Вопреки ожиданиям, я уснул, едва моя голова коснулась подушки, не иначе как заразившись ленью от медлительной местной жизни.

На следующее утро, ничем не отличимое, в плане освещения, от вчерашнего вечера, у нас состоялась экскурсия. Сразу после завтрака, приготовленного из замороженных земных продуктов, Эол-2 пригласил нас во вторую биокамеру — куда мы отправились на электромобиле, выглядевшем как кустарная копия земных транспортных средств, существовавших до наступления «Эры шаговой доступности».

Дорога туда вела по проложенному сквозь толщу астероида широкому тоннелю. Двигаясь по нему, я провожал взглядом каждую развилку, каждое ответвление, старательно запоминая путь. Несмотря на анализ множества записей, которые велись с самого прибытия корабля-ковчега, люди так и не смогли полностью нанести на карту лабиринт проходов и пещер, пронизывающих внутренности «Спасения».

Выехав из туннеля на свет, мы оказались во второй биосфере — примерно идентичной, по форме, первой. Разница состояла в том, что климат в ней был более умеренным, сравнимым со средними широтами Земли. Отличался и растительный мир — более скудный по сравнению с джунглями первой камеры.