Записки охотницы

Аннотация

Кто ты: охотник или жертва?

Первое. Однозначно первое. И это несмотря на то, что не так давно за мной начали следить и недвусмысленно угрожать. Угрожать валькирии, пусть и отошедшей от дел? Ну-ну... удачи. Ещё и бывшее бессмертное "начальство" замаячило на горизонте. Спустя столько времени? И вот зачем, скажите на милость, они подослали эту несносную девицу, которой больше подходит роль тюремного надзирателя, чем навязанной "помощницы"? Ну а эти братья, свалившиеся мне на голову? Что за тайну они скрывают? Но главное, что им нужно от меня?

ISBN 978-5-4493-3078-9 Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero ВСТУПЛЕНИЕ «Вначале был лишь хаос – черная бездна Гиннунгапп, окруженная царствами льда и огня»… Так начинаются предания о создании великого Асгарда, небесной обители, где наравне с богами пируют и живут преданные великому Одину девы-воительницы. Все так, да нет. На самом деле небесных чертогов не существует. Никогда не существовало. Земля и есть их обитель, пристанище божественных созданий и бессмертных тварей. И порой это далеко не самые добродушные существа, уж поверьте. Понимаете, что это значит? Только задумайтесь: с момента сотворения мироздания они живут среди людей – незримые обычному глазу. Им может оказаться кто угодно: ваш сосед, лучший друг, сварливый начальник и даже вон та еле передвигающая ноги сгорбленная старушка, неодобрительно фыркающая на короткие юбки молоденьких девушек. Менять облик и вводить в заблуждение – почему нет? Когда у твоих ног распростерлась целая, ничем не сдерживаемая вечность, порой это единственная забава. Когда-то и я развлекалась подобным. Как и умела видеть истинные сущности за напускным мороком. Когда-то, но не теперь. Сосланная на вечное скитание среди людей, лишенная способностей, доспехов и копья отныне мне остается полагаться лишь на интуицию. Интуиция и вечность… Не так много, конечно, но лучше, чем ничего. Привет. Меня зовут Варвара, и я хочу рассказать вам свою историю. НОЧНАЯ ОХОТА Хоть солнце давно скрылось за горизонтом, уступая место изящному, похожему на серп, полумесяцу, укрыться в темноте та еще задача. Чёртовы белые Петербургские ночи и неугомонные туристы, считающие своим долгом до рассвета колошматить мысками ботинок уличную брусчатку. И чего всем не спится? Я бы вот с удовольствием сейчас укуталась в одеялко и сладко посапывала, досматривая третий по счету сон. И обязательно этим займусь, как только закончу. Надеюсь, уложусь за пару часов. Унылые деревянные двери первого этажа старого дома, куда уж скучнее? Казалось бы… но так считают до того, пока не зайдут внутрь. Я так считала. А потом меня окутала мрачно-привлекательная полутьма стриптиз-бара «Зависть». «Зависть», то еще название. Чему завидовать, правда, так и непонятно. Полуголым барышням, зарабатывающим на жизнь тряской филейных частей? Вот уж правда, есть к чему стремиться. Нет, такие профессии не по моей части. Лучше работать дворником, чем за деньги раздеваться перед похотливыми рожами. А рож этих тут хватало. Пятница, все в предвкушении выходных. Тэкс, что у нас тут? Барная зона, основной зал и VIP-зона. Тут еще говорят, имеется и джакузи. Любой каприз за ваши деньги, душенька. Только как-то странно пахнет, фу. Меня с головой укутывает алая полутьма. Кроваво красные стены, бордовые диваны, даже пол, кажется, того же цвета. Красный – цвет страсти? Видимо на это и расчет. Раздражающее перемигивание неоновых ламп и оглушающая музыка. Бедные мои ушки и глазки. Эх, не заблудиться бы в толпе. Какой уж тут заблудиться? Кайфующие и настолько расслабившиеся клиенты, готовые вот-вот растечься счастливой кляксой по диванам, отлепились от кальянов и созерцания стриптизерш. Половина взглядов теперь преследовала исключительно меня. Даже сами девушки заинтересованно косились. Впрочем, не отрываясь при этом от основных обязанностей. Трудиться, трудиться и еще раз трудиться. Я что, похожа на одну из местных прошман… о, ну вы поняли, или это настолько удивительно, в кой-то веки увидеть в стриптиз-баре одетую девушку? Чего их не устраивает? Наверное, не стоило облачаться в кожу, хотя этот жилет на молнии и брюки так шикарно на мне сидят. А ботильоны, ботильоны? Они же бесподобны… Нет, я серьезно не понимаю. Что не так-то? У меня что, что-то не застегнуто? А, нет. Все в порядке. Вероятно, женщины-посетители в таких местах редкость. Хотя я все же парочку таких заметила. Интересно, они тут из чистого любопытства или тоже наслаждаются обнаженными формами прекрасного пола? Неважно. Я тут за другим. Присаживаюсь за барную стойку и заказываю виски со льдом. Нисколько не удивившаяся молодая барменша, видимо уже повидавшая на своем веку и не такое, протягивает мне стакан. Теперь остается ждать. Ожидание было бы менее мучительным, если бы меня перестали сверлить буравчиками. Прошло с четверть часа, а я уже задолбалась отшивать особо надоедливых умников, которым, вероятно, требовался помимо слов еще и хороший пинок под зад для добавочного ускорения. Удобная позиция, эта барная стойка. Не нужно постоянно крутить головой и высматривать – стеклянная стена, уставленная бутылками, предоставляет полный обзор на помещение и расположенный посередине зала подсвечивающийся постамент с шестами. «Черная Лилия» объявляется точно по графику. Умница девчушка – работу свою любит, не опаздывает. Допиваю второй по счету виски, поправляю постоянно лезущую на глаза челку и оборачиваюсь. Грех пропускать такое представление. На сцену заступает умопомрачительная брюнетка в сопровождении подружки по цеху – светловолосой нимфы. Обе в одной стилистике одежды, но в разной цветовой гамме. Корсеты, чулки, перчатки по локоть, каблуки – все, как любят мужчины. С недовольством тереблю кончики собственных волос. Рядом с этой блондиночкой, над прической которой явно химичили не один час, мои волосы цвета соломы (и выглядящие, кстати, так же) явно терялись. Нет, надо все-таки накупить бальзамов, кремов… чего там обычно скупается? Ну да чёрт с ней, этой блондинкой. Меня больше занимает её подружка – знойная брюнетка. Я следила за её достижениями не одну неделю и практически с полной уверенностью могу сказать, что именно она-то мне и нужна. Почти с полной. Не имея возможности пробиваться через морок приходится полагаться на авось. Частенько и прокалывалась, но уж что делать… Барышни танцуют долго. Слишком долго, я то и дело тоскливо посматриваю на наручные часы. Затем на их смену заступают другие и на какое-то время они и вовсе исчезают из виду. Половина четвертого. Еще немного и можно вообще не ложиться спать… и не дай бог я ошиблась! Столько времени тогда убито впустую. Наконец-то. «Черная Лилия» намечает себе жертву, и с очаровательной улыбкой покачивая бедрами, увлекает за собой молодого парнишку. Приватные зоны, самое удобное место в баре. Ни камер, ни лишних глаз. Твори свои мерзкие делишки сколько душа пожелает. Срываюсь с места и, маневрируя между любопытной публикой, прикованной к очередному представлению, проскальзываю в соседнее помещение, прикрытое от основного алыми бархатными портьерами. Так, тут уже менее людно. Отдельные диванчики, все те же приглушенные тона, крутящееся вокруг шеста милейшее создание и явно тащащиеся от этого зеваки. Брюнетка, не выпуская руки парня, скользит дальше по коридору, минуя vip-зоны. Невидимой тенью мне остается лишь проследовать за ними. А вот и приватные покои. Удивительно, но почему-то в синих тонах. Маленькие комнатки, длинные кожаные диванчики и все тот же бордовый занавес, гарантирующий полное уединение. «Черная Лилия» и её подопечный скрываются за одним из них. Перебарываю желание кинуться следом. Нет, нужно немного выждать. Поймать, так сказать, с поличным. Минута, две, три… Пора. Врываюсь в комнату, одновременно выдергивая из рюкзака катар. Что такое катар? Индийский кинжал тычкового типа, его еще называют – язык бога смерти. Собственно, именно поэтому выбор пал на него – как-никак я уничтожаю именно божественную нечисть. Вы ведь знаете, что такое кастет? Вот и представьте, что от его Н-образной рукоятки на уровне костяшек пальцев отходит смертоносное лезвие – осколочная часть копья валькирий, а если точнее – одно из четырех его извивающихся подобно мудреному узору граней. Все, что я смогла тайком забрать, когда обожаемое оружие было уничтожено на моих же глазах. Сломлено, поругано и уничтожено. Как и я когда-то. Копья валькирий имеют особое свойство – они способны уничтожать практически любое бессмертное существо. Низшим тварям, таким как мавки, духи, полуночницы и энергетические кровососы достаточно легкой царапины, а вот тварям посильнее стоит засадить клинок по самые ребра. Чтоб наверняка. Ну и понятное дело, обычного смертного они тоже могут убить. Человек по натуре своей беспомощное и уязвимое существо. Порой достаточно щелчка и вуаля – труп готов. Зачем я забрала часть сломанного копья? Не знаю, не могла по-другому, наверное. Изгнанная почти два века назад и лишенная доспехов, я перестала быть валькирией, а вместе с тем и перестала быть частью чего-то непобедимого и вечного… Вечного, как само существование мира. Ну а если говорить откровенно, я тогда конкретно сломалась. Потребовалось много времени, прежде чем удалось стряхнуть оцепенение и собраться с духом. Благо, что вот как раз времени у меня-то и навалом. Тогда же и решила: пускай мне больше не быть одной из валькирий, но я не перестану быть тем, кем рождена. Охотницей. А что умеет делать охотник лучше всего? Именно. Наша земля переполнена различными тварями и люди живут с ними бок о бок, даже не представляя, в какой они на самом деле опасности. И, слава богу, иначе паника и хаос затопили бы города. Это уже случалось. Откуда, думаете, появились сказки о злобных призраках, старухах-ведьмах, домовых, гномах и леших? И это самые безобидные существа, к слову. А есть и куда хуже. Чтобы ограждать, оберегать и защищать – Один, наш великий владыка, и собирает армию эйнхериев – достойных воинов, принятых в дружину верховного бога. Воинов, что по давнему завету должны отбирать валькирии. На самом деле, все не совсем так, но об этом позже. В любом случае, задачи эйнхерий неиссякаемы. В их число входит так же и истребление этих самых бессмертных паразитов, вырвавшихся когда-то из Хейльхейм, подземного царства мертвых. Неспособная на что-то более значительное, так получилось, что и я примкнула к их миссии. В курсе ли другие, чем я занимаюсь? Вполне возможно, даже наверняка. Глупо полагать, что таким как они может быть что-то неизвестно. Вот только, к сожалению, сама-то я не могу их видеть, но точно знаю, Москва – одна из основных точек сосредоточения бессмертных богов. Город как огромная резиденция с неограниченной территорией. Мощно. Собственно, именно поэтому и держусь от неё подальше. Не хочу и не желаю пересекаться с кем-либо. Они сами сделали все, чтобы под корень уничтожить во мне преданность и верность. Что угодно – любой уголок мира, лишь бы не Москва. Так что именно поэтому я сейчас в Петербурге, хотя и тут, уверена, имеются их сторонники. Хм, отлично. Я вовремя. Наша длинноногая брюнетка настолько увлеклась пиршеством, что даже не сразу замечает меня. Сидя сверху на парне, она с жадностью вцепилась в его лицо ногтями и, раскрыв посеревший от переизбытка энергии рот, склонилась над ним, давясь от удовольствия и клацая заостренными подобно пилы зубами. Живой, подобно змее раздвоенный язык, залезший парню в глотку, не добавляет приятных ощущений. А это только то, что видит обычный человек. Обладай я прежними способностями, то смогла бы разглядеть в легкой дымке многолапую хвостатую дрянь, шершавая кожа которой сочится ядовитой слизью. При попадании на кожу она и парализует жертву. Полуночницы, терпеть их не могу. Поймать за руку сложно, орудуют по ночам (логично, правда? – полуночницы же), да и свидетелей за собой не оставляют. Эти энергетические вампирюки, преимущество женщины, куда умнее обычных озлобленных духов. Последние никогда не заботятся о запасных путях отхода, оставляя за собой хлебные крошки из кровавых следов. Эти же барышни кормятся тихо и незаметно, высасывая из жертвы энергию, после чего стирают им память и отправляют восвояси. В большинстве случаев, при слишком сильной выкачке, ослабленные бедолаги так и не приходят в себя. Нередко заканчивают в психбольницах или вовсе сводят концы с концами. Именно благодаря сводкам из новостей я и вышла на эту пиявку – за последние пару месяцев несколько самоубийств в центральном районе. Мне непонятно только одно – почему всем так по вкусу мосты? Неужели нельзя банально прыгнуть с крыши? Зачем очернять городскую достопримечательность? – Эй, дрянь! – привлекаю её внимание. Стриптизерша подскакивает на ноги, словно её шпаранули оголенными проводами. Винтики в голове только-только начали закручиваться, но это не мешает вертихвостке-дьяволице кинуться в мою сторону, сверкая намалеванным маникюром со стразами. Внешность обманчива, но я-то знаю, что на самом деле представляю собой эти ноготки-скальпели, способные искромсать тебя на куски. Изящно, насколько это можно вообще сделать на каблуках, уклоняюсь и пропускаю её буквально в сантиметре от себя. Стекающая с тела невидимая слизь хоть и не убьет бессмертного, но на несколько недель обеспечит неприятный зуд. Замучаешься обмазываться кремами. Лучше избегать тесного контакта. Стриптизерша уже готова к новой атаке. В её глазах отчетливо читается недоумение. Она чувствует, что что-то со мной не так, вот только понять не может что именно. Ну, мне это только на руку. Вести светские беседы я точно не собираюсь. Мой локоть прилетает ей по уху, на мгновение оглушая. Следом удар ногой под коленную чашечку. Ух, больно, наверное. Брюнетка визжит. Затыкаю ей рот рукой. Никакая музыка не перебьет такой вопль, а нам свидетели ни к чему. Что-что, а бойцы из этих пиявок никакие, так что уложить её на лопатки не составляет особых трудов. Навалившись всем телом, окончательно лишаю попыток к сопротивлению. Мой каблук впивается ей в руку, пригвождая к полу (прости, вот это я не специально, представляю, как больно!), а катар уже несется вперед в предвкушении расправы. Ни крови, ни шума. Она даже боли почувствовать-то не успела. Копье валькирии дарит самую легкую из возможных смертей. Сеточка трещин, подобно сухой глине, покрывает распластанное тело. Затем трещины становятся больше, а кожа иссыхает, пока в какой-то момент просто не рассыпается. От танцовщицы остается лишь горстка песка по форме силуэта. Растираю след ногой и подхожу к пареньку. Он все еще в парализованной отключке, стучись – не стучись в себя не придет. Но мавка не успела высосать его досуха, так что есть шансы, что оклемается. Прячу катар обратно в рюкзак, недовольно потираю обожженную от слизи ладонь и выхожу в коридор, прикрыв за собой портьеру. Здесь я закончила, а с парнем пускай разбирается местная администрация. Не оборачиваясь и не прощаясь, выхожу из стриптиз-бара. Рассветает, Петербург поспешно накрывает новый день. Сна ни в одном глазу, кто бы сомневался. Ну и бог с ним, прогуляюсь вдоль набережной. Хорошо живу недалеко. Дома в центре стоят, конечно, недешево, но тот, у кого за плечами не одна прожитая сотня лет, может позволить себе подобные расходы. А вот и оно, светло-кремовое здание на берегу. До Мойки рукой подать, за это обожаю вид из окна спальни. Особенно забавно порой сидеть на подоконнике, свесив ноги вниз, курить и наблюдать за многочисленными экскурсионными лодками, проплывающими мимо. Вход через высокую арку с внутреннего дворика. Входная дверь привычно встречает жильцов легким писком. Четвертый этаж, избегаю старых кряхтящих лифтов, так что пешочком. Это полезно. Открытый предбанник, четыре квартиры на этаж. Моя вторая справа. Забавно. К металлической двери приклеен сложенный лист бумаги. Записка? Мне? У кого-то разыгрались романтические флюиды или старший по дому извещает жильцов о дополнительных поборах? Последнее вряд ли, иначе объявления висели бы и на других квартирах. Когда я уходила, записки не было, а сейчас и шести утра не стукнуло. Ранняя пташка тут только я. Ладно, посмотрим. Разворачиваю лист. Сердце ухнув, падает к ногам. «Не трогайте меня, не трогайте меня, оставьте меня все в покое» – такова моя мантра, да? Накаркала, бестолочь. «А я и не сразу понял, кто ты. Падшая бессмертная, прогневавшая своих ненаглядных божков… здесь, в этом городе. Знаешь, у нас с тобой есть кое-что общее, я тоже был когда-то изгнан. И так долго планирую месть, что уже сбился со счета. Но теперь, благодаря тебе, она, наконец, свершится… Готовься, уже скоро». БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫЙ ПРИЕМ Зимний дворец отсвечивает чарующей красотой среди наступивших сумерек. Мокрая от прошедшего дождя площадь переливается отблесками светящих фонарей, а Александровская колонна устремилась в небеса. Да, я обожаю Петербург. Особенно вечерний. К центральному входу Эрмитажа то и дело подъезжают дорогущие автомобили, а нанятые на этот вечер парковщики суетливыми мухами кружатся вокруг прибывших. Мне, в целом, тоже стоило бы приехать сегодня на своей развалюшке, но по стечению обстоятельств, такой вариант выходил максимально невозможным. Пришлось брать такси. Таксист, добродушный кавказец преклонных лет, остановился в указанном месте, продолжая поедать меня глазами и пожелав на прощание удачи. Я уже на самом деле успела испугаться, что до Зимнего так и не доеду: водитель чаще смотрел в зеркало заднего вида, чем на дорогу. Хотя беднягу можно простить. Не каждый день к нему в машину садятся разряженные на бал девицы. И уж чего скрывать, выглядела я великолепно. Облегающее черное атласное платье со шлейфом кого угодно сделает королевой, даже серую занюханную мышку, а уж я-то никогда не жаловалась на внешность. В любом случае, та сумма, что я отвалила за это наряд, была обязана себя окупить, не иначе. Черные туфли на высоченном каблуке (ужасно неудобные, кстати), клатч… Вроде ничего не забыла. Ну что ж, дорогие побрякушки с изумрудами (под цвет глаз выбирала, между прочим!), длиннющий вырез до бедра и врожденное обаяние – не подведите! И почему, скажите на милость, я не додумалась заранее разносить туфли? Уже чувствую, как пятки медленно превращаются в кровавые пузыри. Ох… Варвара, терпи. Недолго помучиться придется. Тебе всего на минутку нужно заглянуть на огонек. Только сначала проскочить бы внутрь, билета-то нет. Тэкс… осмотримся по сторонам. Народу немного, все в основном с парами. Логично, пригласительные же рассчитаны на две персоны. О, а вот и одиночка. Стоит недалеко от входа. Немногим старше меня (по человеческим меркам), лет двадцать семь-двадцать восемь. Темные вьющиеся волосы, выразительные скулы, на подбородке милая ямочка, смокинг, разумеется. Симпатичный. То, что нужно. Осыпая мысленными проклятьями ненавистные туфли, походкой раненного лебедя подплываю к цели. Тот как раз собирался вернуться во дворец, но я успеваю подхватить его под локоть и очаровательно-сияюще-белозубой улыбкой сверкаю в качестве приветствия. – Надеюсь, вам нужна компания, потому что вот же дырявая голова, я забыла пригласительный дома. Молодой человек заинтересованно оглядывает меня с ног до головы. Женское очарование – ну же, работай давай! Ну… – Нужно же быть осмотрительней. В следующий раз меня может и не оказаться рядом, чтобы помочь. Славно-то как! Везение чистой воды, нередко меня и отшивали за подобную наглость, но сегодня я без проблем вхожу в Зимний дворец. Аллилуйя, деньги на наряд потрачены не зря. Итак, что у нас по плану? Театрализованная музыкальная программа, праздничный ужин в Иорданской галерее и бал в Фельдмаршальском зале… Ежегодный двенадцатый Благотворительный торжественный прием в самом разгаре. Какую там тему они придумали в этом году? Разворачиваю программку, которую мне сунули на входе. « Две уникальные выставки: „Нефертари и Долина Цариц“ из Египетского музея в Турине и „Ансельм Кифер – Владимиру Хлебникову “. Собранные пожертвования будут направлены в фонд целевого капитала галереи». Да уж, без толстого кошелька попасть на подобное мероприятие невозможно, но я бы в жизнь не стала платить пяти нулевую сумму (а то и больше, между прочим) в акт святой благотворительности. Сколько людей. Элита элит, сливки сливок… Даже как-то неуютно. Рядом с их банковскими счетами я настоящая голодранка, хотя зарабатываю… ну, неплохо. А сегодняшний вечер должен помочь заработать в ближайшем будущем еще больше. Два длинных ряда белых колонн, образующих галерею, в глубине которой широкая мраморная лестница, устеленная красными коврами и переливающаяся позолотой. Зеркала отражают колонны, балюстраду и лепку. Зимний Дворец буквально дышит историей чужих жизней. Невероятно. Благодарные речи, выставки, концерты и ужины уже окончены, к счастью. Мне совершенно ни к чему светиться перед глазами у организаторов. Гости медленно разбредаются по Эрмитажу, а со второго этажа раскатистым эхом доносится полонез. Из большого Фельдмаршальского зала? Ах, да… бал, точно. Сколько время? Почти двенадцать. То, что нужно. – Бывали на таких приемах раньше? Ой, я же напрочь позабыла про своего кавалера, идущего рядом. Хм… надо как-то аккуратно от него отделаться. – Нечасто. Тут где-то должно быть шампанское… – театрально принимаюсь высматривать в толпе официантов, но на лестнице их, разумеется, нет. – Найдем, раз так нужно. Какой понятливый малый, ушел выискивать даме спиртное. Отлично, несколько минут себе выбила. А жаль, он очень и очень даже симпатичный. И, по всей видимости, при деньгах, раз приглашен на вечер. Сложись другие обстоятельства, может мы бы и… Чёрт с ним, есть дела поважнее. Где этот несносный тип? Надеюсь, только что я его не упустила. Хотя с чего вдруг? Такие люди никогда не упускают возможности показать себя. Как заявлено в той же программке, господин Данилов пожертвовал галерее чуть меньше миллиона. Миллиона! Только подумать. Разве он уедет раньше времени с Гала-приема, в который вбухал столько денег? Ну нет, человек уровня его самодовольства отсидит до конца, лишь бы все успели оценить подобную щедрость. А вот и он – Станислав Николаевич Данилов собственной персоной: сладкий сон наяву половозрелых девиц и дам бальзаковского возраста до кучи. Миллиардер, красавец, плейбой, кем его еще там считают? Не знаю, по мне так он мерзкий избалованный эгоист, получивший долю в крупной холдинговой компании, когда еще пешком под стол не ходил. А последние несколько лет и полностью заправляющий ей. Тридцатилетний с хвостиком богатей. Чего уж говорить, один из самых молодых и перспективных холостяков города. Правда, стоит отдать должное – выглядит Станислав Николаевич и в самом деле неплохо. Словно только сошел с глянцевой обложки. Лощенный, подтянутый, с пальцами пианиста и сияющей улыбочкой, будто специально созданной для рекламных афиш стоматологических клиник. Сегодня, разумеется, в смокинге, как и остальные. Неизменны только прищуренные серебристо-серые глаза, которыми он стреляет по сторонам. Даже, похоже, совсем позабыл о привлекательной спутнице, расположившейся по правую руку от него с откровенно скучающим и блуждающим видом. Скучающим? Среди портретов прославленных русских фельдмаршалов? Боже, и где только эти зажравшиеся снобы таких откапывают? Что ж, этой дамочке придется еще чуть-чуть поскучать. Ненадолго разобью парочку. Поправив на талии съезжающее платье, подхожу к нему. В ответ широко вздернутые брови и едва заметная насмешка. Впрочем, ничуть не перекрывающая удивления. – Не думал, что увижу здесь и вас. Это закрытое мероприятие. Сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть. Да, та наша единственная встреча, по всей видимости, ни у кого не вызвала особого восторга. – Что еще остается, если вы не желаете больше принимать меня в своем офисе. – Мне казалось, в прошлый раз мы все решили. И я дал ответ. – Вернее, в свойственной вам манере, ушли от него. Понимаю, тяжело принять тот факт, что среди ваших коллег завелись крысы и воры… Станислав Николаевич неодобрительно косится по сторонам. К счастью, кроме его спутницы никто больше не додумался нас подслушивать. Гости слишком заняты заигравшим венским вальсом и подающимися закусками. Только же ужинали! Что за люди. Молодой мужчина, дав знак спутнице оставаться на месте, не особо корректно берет меня под локоть и выводит из зала обратно к парадной лестнице. Где меньше народу. – Помнится, мы договорились: я разберусь сам. Вырываю локоть. – А я, как помнится, сказала, что не собираюсь терять свой процент из-за вашего страха быть публично оскорбленным. Мне плевать, в какой скандал это выльется. Мое дело вернуть украденную шкатулку и получить вознаграждение. Данилов хмурит брови. – Сколько? – Что сколько? – не сразу понимаю я. – Сколько вы должны получить? – Два процента. – Оценочная стоимость рубиновой шкатулки три с половиной миллиона, если не ошибаюсь. Приблизительно. Два процента… семьдесят тысяч? И стоит поднимать такой шум ради мелочевки? У меня только что челюсть не отвисает. – Для кого-то быть может это и мелочевка. А для меня парочка таких дел в месяц на протяжении года и безбедная пенсия обеспечена, – с пенсией я лукавлю, конечно. Её не может быть у человека, который не стареет. Станислав Николаевич согласно кивает. С чем это он согласился? Видимо с самим собой. – Хорошо, давайте так. Я выпишу чек… на сто тысяч, устроит? И вы оставляете мою компанию в покое, а я сам разберусь со всем, отыщу вора и верну шкатулку хозяину. Тихо и без свидетелей. Хмыкаю так, что на нас оборачиваются эти самые свидетели. – Покупаете, значит? Нет, так не пойдет. Шкатулку отыщу я, а от вас мне нужно лишь содействие. Не захотите сотрудничать, созову к порогу вашего дома прессу. Вот СМИ порезвятся. – Это шантаж? – у Данилова даже скривилось его прекрасное личико. – Это деловой подход. Неопровержимые доказательства у меня есть, нужно лишь имя вора и информация о его передвижениях в последнее время, так что отнекиваться бессмысленно… И Данилов это прекрасно знает, потому и опасается за репутацию. Золотой Павлин, гордость Эрмитажа, пробили двенадцать. Отлично, пора мне последовать обычаю, придуманному многие годы назад предприимчивой Золушкой. Ну, в смысле красиво ускользнуть с бала. Достаю из клатча визитку с номером телефона и без зазрения совести залезаю во внутренний карман пиджака Данилова, одновременно нащупывая там парковочную карточку. О, почему бы и нет? Незаметно подменяю визитку на карточку. Ловкость рук и ничего более. – Позвоните, как только подготовите все, что необходимо, – улыбаюсь на прощание. – А если не позвоню? Улыбаюсь еще более ослепительно. – Позвоните, не сомневайтесь. Всего хорошего. Грациозной хромающей ланью (чёртовы туфли!) спускаюсь по лестнице и иду к выходу, протягивая карточку парковщику. Очень скоро передо мной останавливается серебристый идеально обтекаемый Астон Мартин – дорогущий суперкар. Эта тачка входит в десятку самых дорогих автомобилей в мире. Отвалить за такое два миллиона долларов? Воистину, мои жалкие семьдесят тысяч убогие копейки. И нет, я не угоняю эту машину! Я не жалкая воровка, просто заимствую. Мне ведь нужно добраться домой, а стоять, мерзнуть и ждать такси не хочется. К тому же страсть как охота лишний раз позлить этого типа. Захочет вернуть машину – позвонит. И нет, никто не заявит об угоне. Слишком уж сильный козырь у меня в рукаве. А если все же и заявит, то… ну тогда он еще примитивней и глупей, чем я думала. Я же просто сбегу. Как делала последние две сотни лет. Уж что-то, а убегать я умею. Мне всё равно осталось доживать в Петербурге недолго. Время подходит, и очень скоро появятся вопросы. Нельзя не постареть за десять, пятнадцать лет, а именно это я и делаю. Казалось бы, чего сложного? Правило первое и самое главное: не привязываться к месту и людям . Главное правило, только вот из раза в раз я его нарушаю. За что после и плачу. В скорейшем времени заезжаю во внутренний двор и паркуюсь. М-да, рядом с потрепанными Киа и Опелями Астон Мартин смотрится как золотой ролекс на руке у бомжа. Ну, ничего страшного. Пусть перекантуется денек другой в общем курятнике. Захожу в подъезд, поднимаюсь на четвертый этаж. Любимая квартирка встречает меня свежей ночной прохладной (всегда оставляю окна нараспашку). Стягиваю неудобные туфли и отшвыриваю в сторону. Больше их не надену, да ни в жизнь! Так… душ. Прохладный душ, перекусить и спать. Голодная как волк, жаль не успела попробовать фирменных канапешек. И шампанского. Интересно, тот миловидный парень еще ищет меня или уже отчаялся? Включаю свет на кухне и недоуменно замираю. – И кто ты? Я люблю комфорт. Во всем, даже в малейших мелочах, касающихся дополнительных крючочков и добавочных полок. Такова уж моя натура. Соответственно, и на ремонт никогда не поскуплюсь. Может я и не местная миллионерша, но с деньгами проблем нет. Последние лет шестьдесят, по крайней мере. Так что квартира обустроена по всем параметрам моих личных пожеланий. Кухня в том числе. Особая гордость – широкая барная стойка с встроенной мойкой, делящая комнату на две зоны: рабочую и столовую. И вот сейчас на моей глянцево-черной кухне (да-да, люблю я темные оттенки!), облокотившись руками на столешницу и болтая ногами, сидит девица, нагло и беспардонно покусывая яблоко, взятое из моей же фруктовой вазы. На вид лет четырнадцать. Светловолосая, худощавая и курносая, одетая в малопонятную мне моду: подранные джинсы с высокой талией, короткую размахайку через плечо и кеды. В пределах досягаемости лежит узкая металлическая складная труба. Труба? Зачем ей труба? Забить меня хочет? Девчонка задирает голову и без особого интереса скользит по мне взглядом. – Меня прислала Хельста. У меня чуть челюсть не отвисает. Вот это да… Хельста, верховная воительница, глава валькирий. Именно она много лет назад и вынесла окончательный приговор, завершившийся моим изгнанием. А эта девчонка, значит, тоже одна из них? Наглое поколение подрастает, однако. Я что, тоже была такой? – И зачем? – в голосе проскакивает удивление, но уж извините. Я действительно удивлена. Гостья безразлично пожимает плечами, продолжая обгрызать яблоко. – Тебе назначен испытательный срок, а я малоприятный довесок. – В каком это смысле? – не совсем понимаю. Что еще за малоприятный довесок? – Мне приказано приглядывать за тобой. – Зачем? – Чтобы решить: стоит ли пересматривать твое дело или нет. Пересмотреть… пересмотреть дело? Они что, хотят снова заставить меня унижаться? Ну уж нет, хватит. – Решение давно принято, и я вполне им довольна. Так что спасибо, обойдусь. – Не волнует, – огрызок летит в мойку, от чего у меня сводит зубы. Для этого есть же мусорка! – Приказ дан, я его исполняю. Замечательно. Уж мне-то не знать, что такое – не выполнять приказы и чем это чревато. Эта пигалица теперь не отцепится. – Интересно, почему сейчас? Не знала, что у моего изгнания есть срок годности. – В связи со сложившимися обстоятельства, да. – Обстоятельствами? Что за обстоятельства? – У валькирий похищено копье, и мы не знаем: кем и зачем. Нет, я, конечно, сочувствую несчастной. Потерять рабочее оружие… ну это тоже самое, что сантехнику отрезать руки и заставить его чинить трубы зубами. Без копья валькирия перестает быть той, кем она есть. Лишается едва ли большей части своей силы. Однако это не объясняет, почему «сестрички по цеху» сразу же вспомнили про меня. – Прекрасно. Я-то тут причем? Вы не уследили, вот и разбирайтесь. Девица закатывает глаза, всем видом показывая, что разочарованна моей реакцией. Видимо хочет большего проявления участливости. Ага, обойдется. – Разбираемся, разбираемся. Только вот похищенное копье – твое. Помнишь такое? Ладно, может и не обойдется. Моя челюсть медленно плывет вниз. Мое копье… Еще бы не помнить. НОВАЯ КВАРТИРАНТКА – Мое копье… Отупело пожевываю губу. Мое копье: родное, драгоценное и безжалостно отобранное. Я так давно его не видела. – Оно ведь сломано. – Что не лишает его способностей. – Известно, кто похитил? Девица отрицательно трясет копной светлых волос. – Не а. Меня вдруг осеняет. – И они думают, что это я, да? Поэтому тебя подослали? Неоднозначное кивание головой. – Кое-кому приходила такая мысль… Спасибо за честность. – Я не крала. – Но ведь вспомни, однажды ты уже заимствовала его часть. Намекает на лезвие в моем катаре? – И с того дня я свое оружие даже в глаза не видела. – Плохо. Значит, дела обстоят хуже, чем мы думали. Раз украла его не ты, вору может понадобиться недостающая часть, – девчонка проворно спрыгивает со столешницы. – Как бы то ни было, я здесь задержусь. Какую комнату занять? – Комнату… что? – ошарашено пялюсь на неё. – Ты собираешься жить в моей квартире? – А как иначе за тобой присматривать? Или защитить, в случае необходимости. – Защитить? – какое оскорбление, однако. Валькирии думают, что я не способна дать отпор? Серьезно? – Уж в твоей защите я точно не нуждаюсь. Сколько тебе веков, дитятко? Два, три? Движения девицы напомнили молниеносную вспышку. Я даже сообразить толком ничего не успеваю, как уже лежу на паркете, больно ударившись плечом. Юная валькирия нависает надо мной с занесенным копьем. Так вот что за труба лежала возле неё! Складное механизированное копье. При нажатии на кнопку древко раздвигалось, а многогранные лезвия раскрылись с приглушенным щелчком, подобно распустившемуся цветку. Вот это да… новые технические прибабахи современного времени. У меня такого не было. – Намек поняла. Слезай уже с меня… – как-то не очень неуютно ощущать жалящее смертоносное лезвие у шеи. – А когда-то ты слыла лучшим бойцом… – девчонка насмешливо отстраняется, нажатием невидимой кнопки складывая оружие обратно в неприметный кусок железяки. – Очеловечивание идет полным ходом, да? Ты хоть иногда тренируешься? – Тебе просто повезло, – бурчу я обозлено, приподнимаясь на локтях и попутно путаясь в шлейфе платья. Меня только что раскатала несовершеннолетняя девица! Да, в возрастных мерках, она, конечно, ровесница Петруши Первого, будь тот еще жив, но внешне-то, внешне-то! Хилая и нескладная, зато с такой внутренней силищей, что остается только позавидовать. – Конечно, повезло, – согласно кивает та, подавая руку. Принимаю помощь. – Главное, чтобы не повезло кому-то другому. Кому-то другому… да что же это за день озарений! «…И так долго планирую месть, что уже сбился со счета. Но теперь, благодаря тебе, она, наконец, свершится… Готовься, уже скоро». Анонимное послание, пришедшее мне с месяц назад. Я настолько закопалась в поисках украденной шкатулки, что и позабыла о нем. « Благодаря мне »… или благодаря моему копью? По коже побежали мурашки. – Ну так что? Какую комнату мне занять? Настырная девица. – Прямо и налево, – обреченно вздохнув, отвечаю я, потирая ушибленный локоть. – Прекрасно. Я Гель, кстати. Но в этом времени меня зовут Евой. – Очень приятно, – безразлично отмахиваюсь я, слишком погруженная в раздумья о неизвестном оппоненте. Дела принимают все менее и менее приятные обороты… Мне кажется, и я каким-то образом вляпалась в дурно пахнущие дела? Я ведь не брала катар с собой на прием. А если… Со всех ног несусь в спальню и вытряхиваю содержимое рюкзака на кровать. Вот он, родимый. Целехонек. Ох… Главное, теперь не спускать с него глаз. Нельзя, чтобы он попал не в те руки… Ева замирает на пороге, с интересом осматривая мою комнату. – А у тебя тут миленько. Знаю, что миленько. Моя спальня – моя крепость, как-то так. Все в светлых тонах (резкий контраст с кухней) и ничего лишнего. А главное моя гордость – кресло-качалка у окна. Второе такое стоит в гостиной у декоративного камина, жрущего столько электричества, что легче проложить настоящий дымоход (ох, эти женские прихоти). – Так… – раздраженно смотрю на её ноги. – Раз собралась жить здесь, уясни-ка несколько основных правил: в обуви по квартире ходить запрещено! Мусор выкидывается в ведро, а не в раковину, а столы придуманы для того, чтобы за ними есть, а не сидеть сверху. Усекла? Беспорядок не выношу на дух, так что имей уважение – цени чужой труд. – Какая ты ску-у-у-ушная, – разочарованно протягивает Ева, закатив глаза и стягивая с себя кеды. – Мамочка, выдели постельное белье – я иду спать. Не хочешь почитать мне сказку? Мамочка. Блеск. По человеческим меркам я скорее уж прихожусь ей старшей сестрой, но точно не мамочкой. Мамочка… Бр-р-р, увольте! НОЧНОЙ ЗВОНОК Уснуть? Ага, как бы ни так… Уложив новоиспеченную соседку в свободной комнате (да здравствует трешка!), сама я уже чёрт знает сколько времени ворочаюсь в постели, ерзая и комкая простыни. Голова гудит от переизбытка информации и… страха. Страха даже не столько за свою шкуру, сколько перед неизвестностью. Заигравшее новыми красками и от того до чёртиков пугающее письмо мнется под подушкой, а из-под матраса на расстоянии вытянутой руки торчит рукоятка катара – на всякий случай. Вопросов куча, ответов… ни одного. Чуть не подскакиваю от завопившего на всю квартиру телефонного звонка. Пора менять рингтон: завывания бас-гитары когда-нибудь сделают меня заикой. С недовольством приоткрываю один глаз. Шесть утра, и какому это дятлу не спится в такую рань? Неизвестный номер. Недовольно жму зеленую кнопку. – Слушаю, но вы, конечно, конченный засранец. В такое время нормальные люди еще спят. – В самом деле? – раздается колючий голос в трубке. – Я бы принес извинения, но у нас есть более важная проблема – ты кое-что позаимствовала у меня без спроса. О, знакомые оттенки недовольства! Заинтересованно приподнимаюсь. – И вам доброго утра, Станислав Николаевич. – Ты понимаешь, что сделала? Да я тебя по судам затаскаю… Ты хоть представление имеешь, что это за машина и сколько она стоит? – Примерно представляю, – устало потягиваюсь я, неторопливо подходя к распахнутому окну и раздвигая шторы. Сажусь на широкий подоконник, блаженно вытянув ноги, и выстреливаю из пачки сигарету. На том конце провода, кажется, происходит перезагрузка. – И… это все, что ты можешь сказать? – Наверное, – с наслаждением закуриваю, глядя на легкие от ветра волны Мойки. Безмолвное утро, пустые улицы, редкие машины. Никаких тебе завываний: «Уважаемые гости и жители столицы. Предлагаем посетить речную экскурсию…» Город только оживает, люблю такие моменты. – Если это речь для суда, то боюсь – у нас проблемы. – Суда? На каком основании? – Ты угнала машину. – Позаимствовала. Позаимствовала, а не угнала. – Позаимс… и как это понимать? – интересно, Станислав Николаевич сейчас брызжет ядовитой слюной на свой дорогущий айфон или чисто прожигает все взбешенным взглядом? – Я ведь обещала, что вы позвоните, ах… простите, мы же уже на ты. Позвонишь. Вот ты и позвонил. А теперь давай обсудим дела поважнее: что там насчет взаимовыгодного сотрудничества? – Ты ненормальная, – выдохнули в трубку. Не сдерживаю улыбку и делаю очередную затяжку. – Да, мне уже говорили что-то похожее. Ну так что? Готова обменяться: возвращаю машину в целости и сохранности, а ты предоставляешь мне досье на своих сотрудников. Как там было сказано накануне? Тихо и без свидетелей. – И что должно остановить меня просто написать заявление и покончить со всем? – Репутация. Ты же ею так кичишься, – этот тип начинает меня порядком раздражать. – Ты же не хочешь запачкать громкое имя столь нелепой авантюрой? У известного бизнесмена украдена дорогущая груда металлолома, но что еще интересней… среди его свиты снуют ушлые бурундучки, любящие положить чужое не в свой карман. Какой скандал! Молчание… долгое молчание. Я даже успеваю немного начать переживать. Еще сейчас как пошлет меня, а на этот расклад запасных идей у меня как бы и нет. – Ты ведь не отстанешь, верно? – Ни за что, – расплываюсь в широкой улыбке, которую мой собеседник, к сожалению, увидеть не может. – В полдень, в офисе. Получишь ты свои треклятые бумажки. И верни машину. Протяжные гудки на том конце оповестили, что разговор закончен. Отлично, с этим разобрались. Хотя у Станислава Николаевича и выбора особого не было. Сколько бы он не хорохорился, вскройся ненужные детали, замять щепетильную тему ему бы уже не удалось. Журналисты – пронырливые типы, а обворованный коллекционер долго молчать не будет, хоть я и убедила его попридержать лошадей. Если просочится хоть грамм информации, за дело возьмутся доблестные органы правопорядка и не видать мне гонорара. Так что времени не так много. Докуриваю и тушу сигарету о пепельницу, попутно зевая от бессонной ночи. Ну здравствуй, новое утро. ОФИС Серебристый Астон Мартин останавливается возле кирпично-бордового пятиэтажного здания с высокими полукруглыми окнами. Выключаю громыхающую музыку, снимаю балетки, переодеваюсь в туфли, прячу все в кожаную сумку, из которой едва заметно торчит рукоятка катара, и выхожу из машины. Легкий кивок охраннику на входе, двери лифта, пятый этаж. Огромное зеркало взамен стенки кабины. Поправляю падающие на плечи волосы и одергиваю короткую юбку черного приталенного платья. Писк. Приехали. С лицом хозяйки жизни, стучу каблуками по коричнево-белой напольной плитке. – Простите, вы к кому? – секретарша с ногами до ушей аж подскакивает со стула, едва не запутавшись в своих же конечностях. – К Данилову. – Подождите, я доложу о вашем прибытии. Он сейчас занят. – Ничего, освободится, – бросаю ей на ходу, пролетая мимо перегородок, за которыми томятся офисные моли, кидающие в мою сторону полусонные взгляды. Им срочно нужен кофе, иначе начнутся массовые самоубийства. Много, очень много кофе! Секретарша, вот же назойливая пташка, нахохлившимся воробьем несется следом, перекрывая руками вход в кабинет шефа. – Вы не можете врываться без приглашения! – Спорим, могу? Мне назначено, – максимально вежливо отпихиваю её и без стука вхожу. Станислав Николаевич, кажется, и правда занят. – О, знакомые лица… – моя бровь медленно ползет наверх, когда я понимаю, кто именно стоит рядом с Даниловым. Очерченные скулы, ямочка на подбородке, классический костюм-тройка и шляпа, из-под которой выбиваются темные волосы. А не мой ли это старый знакомый с приема? Меня определенно узнали. Да, точно. Он. – Простите, Станислав Николаевич, я пыталась её остановить! – чуть ли не в панике продолжает пищать секретарша. Станислав Николаевич устало качает головой. – Тут бессильны даже вы, Александра. Ступайте. Вы оба, – он выразительно косится на своего собеседника. Мой вчерашний спутник с заметной неохотой подчинился, но не сводил с меня глаз, вплоть пока за ним не закрылась дверь. Еле сдерживаю довольную улыбку. Данилов же сердито сплетает пальцы. – Ты опоздала. Я сказал: в полдень. Ну да, а время почти два. Подумаешь. Присутствие нежеланной квартирантки, оказывается, чревато проблемами. Я как-то раньше и не знала, что в ванную может быть очередь. Зато вот теперь узнала. – Документы, – требовательно протягиваю руку. – Моя машина, – в тон мне отвечает он. Послушно достаю из сумки ключи, кивая на широкие окна за его спиной, наполовину прикрытые от солнца римскими шторами. – В целости и сохранности стоит внизу. Документы. Станислав Николаевич молча выдвигает ящик стола, достает толстую папку и кладет на стол, придвинув в мою сторону. – Мы же договорились? Не будем придавать огласке то, что можно оставить в тайне? Едва скрывая внутреннее ликование, многозначительно поглядываю на бумаги. – Если там все, что нужно – никто ничего не узнает. Мое дело отыскать пропажу, а со своими людьми разбирайся сам. Забираю папку и торжественно передаю Данилову ключи от машины. Эх, жаль… тачка-то хороша. – Спасибо за содействие. Я знала, что с вами можно иметь дело, – улыбаюсь я на прощание, направляясь обратно к двери. – Погоди… – останавливает меня голос на полдороги. Оборачиваюсь через плечо. Станислав Николаевич машет мне моей же визитной карточкой. – Имя и номер телефона, больше ничего. На кого ты работаешь? – На себя, – отвечаю я предельно честно. – Когда у страховых компаний возникают проблемы, они обращаются ко мне. – И насколько ты хороша? Я пытался отыскать о тебе информацию, но нашел не так много. Ничего конкретного. Улыбаюсь. И хорошо, что так. Значит фальсификаторы, занимавшиеся за отдельную (ого-го какую!) плату этой моей личностью, постарались на славу. Не так-то просто хранить тайны в эпоху электронных кодов. – Так и должно быть. Всего хорошего. Выхожу из кабинета и направляюсь обратно к лифту, довольная удачной сделкой. О, а мой старый знакомый никуда не ушел. Крутится вон вокруг секретарши, но завидев меня, отточенным движением поправляет шляпу и устремляется следом. Нажимаю кнопку лифта и копошусь в полученных бумагах, делая вид, что не замечаю его. Истинно женская позиция. – Неужели у вас есть общие дела с Даниловым? – подает он голос, понимая, что первой молчание я не нарушу. – Надо же, какая проницательность. Сами догадались? – не удержалась от усмешки, простите. – Большинство партнеров его на дух не переносят и не скрывают этого. – Неудивительно. Он тот еще козел. – Да, мой брат умеет раздражать. Удивленно поднимаю голову. Брат? Нас прерывает писк и распахнутые двери приехавшего лифта. Заходим вдвоем и молчим, глядя в разные стороны. – Зачем шляпа? – первой не выдерживаю я, поворачиваясь к нему. За полями скрываются удивительно привлекательные ярко-ярко голубые глаза. Надо же, а я вчера и не заметила. – А почему нет? Не идет? – отвечает он с загадочной улыбкой. – Почему же, носите. Неловкая пауза. Лифт тормозит двумя этажами ниже, и заходят еще трое. Молчание затягивается. Первый этаж. Молодой человек следует за мной до самого выхода. Придерживает дверь. – А вы, кстати, должны мне вечер. Замираю на месте и резко разворачиваюсь на каблуках. – Не поняла. – Невежливо исчезать, не попрощавшись, а вы еще и моя должница. Меня, кстати, Дима зовут. Еле сдерживаю улыбку. – Поживем – увидим, – отвечаю я и, не прощаясь, ухожу, пытаясь мысленно сообразить, в какой стороне метро. Мне еще нужно заехать в автосервис. Может, моя малышка уже готова? Я люблю шум и запахи метро, как и рассматривать порой таких разных и таких непостижимых уму жителей этого города, но все же предпочитаю наблюдать за ними сидя в комфортабельном кресле и обдуваемая кондиционером. А судя по духоте, накрывшей Питер, скоро пойдет дождь. Зонтик всегда при мне, но лучше поторопиться. Закуриваю на ходу и с улыбкой размышляю о своем любопытном знакомом, вплоть пока передо мной призывно не замаячила большая дутая буква «М». НЕЗВАНЫЙ ГОСТЬ Люблю Питерскую погоду. Солнце – дождь, солнце – дождь, и так по кругу. Час назад по улицам прошелся настоящий водопад, заставляя даже заядлых моржей прятаться под арками и в магазинах, а теперь светит слепящее солнце, что и с открытыми окнами душно до ужаса. Еще и у плиты. Как честной курице-наседке приходится отныне готовить на двоих. Правда вот Ева как умотала с утра, так до сих пор и не объявилась. И где её носит? Хотя нет, лучше не знать. Вчера она притащила домой два боевых шеста (и где она их только откопала и, что более интересно, как тащилась с ними по городу?!) и заставила выехать за город, чтобы устроить тренировку. «Ежедневный ритуал для неё – хоть какая-то польза для меня», приблизительно так звучала её аргументация. В итоге я теперь хожу, скрючившись пополам. Такое ощущение, что мое тело один сплошной ноющий синяк. Ева права – я катастрофически забила на спортивную подготовку, что просто недопустимо. Мелкая нечисть – это одно, с ней расправиться несложно, а вот если придется схлестнуться с кем-то посерьезней… тогда я труп. Красивый, но труп. Так что теперь морально отдыхаю от своей полной несостоятельности и делаю то, что получается лучше всего: старательно запекаю мясо в духовке и жарю картошечку. В лучших традициях умения устраивать самой себе праздник – по правую руку открытая бутылка вина, а по настенному телевизору фоном мельтешит музыкальный канал. Идиллия и спокойствие. Взращенные рефлексы срабатывают молниеносно. Кухонный нож, только что предельно учтиво нарезающий огурцы к салату, со свистом проносится в воздухе и втыкается в пластиковую раму. Вальяжно расположившийся на подоконнике Дима, присвистнув, настороженно косится на трясущееся в опасной близости от его уха лезвие. – Кто-то не любит гостей, – замечает он, с трудом вытаскивая нож. – А рука, кстати, хорошо поставлена. Кто что, а я как полная дура смотрю на него с открытым ртом. Как? Как я не услышала его раньше? Сколько он так уже сидит? – Какого чёрта? Что ты тут делаешь?! – Ну… в гости пришел. Тугодумно моргаю. – Четвертый этаж. – Тут пожарная лестница, – Дима даже ткнул пальцем. Пожарная лестница? Недоверчиво подхожу к окну и высовываю голову. Внутренний двор, окольцованный стенами и окнами жилых квартир. Подъезды, широкая проезжая арка внизу. И в самом деле, слева вон она: повидавшая виды, но вполне рабочая. Буквально возле моего окна, нужно только дотянуться. – И, правда, лестница… – это я убеждаю саму себя? Потому что руку даю на отсечение, за столько лет ни разу не обращала на неё внимания. – Ты что, не знала? – смеется Данилов. – Если честно… Неважно, – только отмахнуться и остается. – Как узнал, где я живу? – Выцыганил у брата имя. Остальное дело времени, – молодой человек выуживает белоснежную розу, прятавшуюся у его ноги (опять же, где были мои глаза?), и протягивает мне. – Значит, Варвара. Приятно познакомиться, Варвара-краса. Удивленно принимаю цветок. Одинокая роза? Миленько. А он романтик. Только какой-то совершенно безбашенный. Брат богатейшего человека в городе лазает по чужим окнам… а если журналисты пронюхают? Тогда же не миновать оглушительного цунами. Только вот ему похоже плевать. Сидит спокойненько, улыбается и ждет, что… пока я что-то отвечу, да? Ммм… – На будущее: у квартир есть двери. Браво, Варвара. Умнее ведь ничего нельзя придумать. Однако Дима согласно кивает. – Знаю, я звонил. Но ты не ответила. Конечно, не ответила – звонок месяца три как сломан. – Что со щекой? Невольно касаюсь заживающего пореза. – Да, так… Поцарапалась. Не стану же я говорить, что после тренировки умудрилась сцепиться на улице с примерзкой банши, любительницей плеваться отравленными иглами. Со способностями Евы проникать через мороки, это теперь как нефиг делать. Я, откровенно говоря, и не думала, что в Петербурге сто-о-о-олько нечисти. Большинство, конечно, вполне безобидные, но есть и такие особи… – Бывает, – согласно кивает Дима. – Я вот постоянно налетаю на дверные косяки. Не везет, наверное. Какой-то совершенно нелепый разговор. Забираю у него нож и возвращаюсь к недорезанным овощам. – Ответа я не услышала: что ты тут забыл? – Да ничего, решил заглянуть. Привет сказать. Нож замирает над многострадальным огурцом. Медленно оборачиваюсь. – Сказал? Теперь проваливай. – Эй, зачем так грубо-то? – Ты верно подметил: не люблю незваных гостей. – Что, даже чаем не напоишь? Тут так вкусно пахнет, а я голодный. Голодный? Это братец-то миллиардера голодный? Сомневаюсь. – Катись отсюда, – угрожающе стискиваю нож. – Или в следующий раз не промахнусь. – Не надо, я очень нежный. С детства боюсь острых предметов, – миролюбиво всплеснул руками Данилов, соскакивая с подоконника. – Ты не против, если в этот раз я воспользуюсь дверью? Все ладони счесал о ржавчину. – Стоять! – угрожающе тыкаю в его сторону острием. – Уйдешь так же, как и пришел. Молодой человек без особой радости переводит взгляд обратно на окно. – Серьезно? Милосердие – добродетель, никогда не слышала? – Сам виноват. До свидания. Ну уж нет, буду непреклонна! Нельзя давать слабины, а то потом сядут на шею и свесят немытые ножки. Что это за рыцарские замашки, тайком лазить по чужим окнам? Не надо мне такого. Теперь что, придется закрываться на все замки и помирать от жары? А тут еще и слышится домофонный писк. – Ева идет, – вслух ни к кому не обращаясь, говорю я. – Ева? – непонимающе вскинул бровь Дима. Собирать на своей кухне ораву гостей в мои планы точно не входит. Еще не оберешься ненужных разговоров, а новая соседка, в меру своего «затянувшегося переходного» возраста, ой как любит уколоть острым язычком. И главное, не сделаешь ей ничего. Хитрюга. – Так, топай уже давай, а, – чуть ли не вою я, требовательно округляя глаза. Поняв, что спорить бесполезно, и никто не станет с ним откровенничать, Диме ничего не остается как вернуться к исходной точке. Уже перекинув ноги через подоконник, он напоследок оборачивается. – Еще увидимся, – и ловко спрыгнув, сигает вниз. И не подумаю проверять: жив или нет. Истеричных воплей соседей, как и сработавшей сигнализации от прилетевшей тушки на крыши расположенных под окнами машин нет, так что, скорее всего, уцелел. Из коридора доносится скрежет, следом шаги и бренчание ключей. Возвращаюсь к разделочной доске. Сама невинность. – Тут тебе подарок. Под дверью бросили… – Ева заходит на кухню, держа в руках огромный букет белых роз. Видимо из той же компании, что и одинокий цветочек, оставшийся лежать на столе. Вот же блин, забыла про него. Поджимаю губы и чувствую, как краснею. – Положи… куда-нибудь. – И давно у тебя объявился тайный воздыхатель? – ехидно смотрит на меня девчонка. – Не поверишь: только что. – Ну-ну… – взгляд Евы многозначительно скользит по одинокой розе. – Готова к тренировке? Обреченно скулю. Только это и остается. – Ты серьезно? Прямо сейчас? – Смерть не назначает точного часа. Знакомые слова, я уже слышала что-то подобное. Очень-очень давно. – Может, сначала поужинаем? Надежда умирает последней, верно? Но нет, Ева настойчиво стучит пальцами по столешнице. – Не будь тряпкой и не позорь имя валькирии. У тебя пять минут. Жду в коридоре. – Маленькая диктаторша! – фыркаю ей в спину, хотя разумом прекрасно понимаю, что она права. Долой лень, усталость и боль. Никаких долгих раскачек. Это запрещено. Секунда дозволенной слабости и ты мертв. Разочарованно выключаю плиту и иду в комнату, но замираю в прихожей. – А это что? – кричу я, замечая на комоде у высокого зеркала запечатанный конверт без адреса и марки. – Что? – Ева непонимающе высовывает нос из комнаты. – А это вчера вечером притащили, когда тебя не было. Сказали: передать лично в руки. И это… почини звонок, бедняга долбился в дверь битый час. – Кто долбился? – Не знаю, – девчонка уже скрылась обратно за стену. – Судя по виду курьер. Вскрываю конверт, внутри которого оказывается распечатанная фотография. Внутри все холодеет. Я. На фотографии я, поднимающая с Димой по лестнице в вечер приема. Фотография местами нечеткая, с куском чужой обрезанной спины. Словно щелкнули исподтишка и в толпе. Интуитивно переворачиваю карточку и обнаруживаю надпись: «Понравилось мероприятие? Хотя и так вижу, что понравилось. Очаровательный спутник. Вероятно, стоит разузнать о нем побольше. И я говорю не только о себе…» – Ну что там, очередной воздыхатель? – доносится из комнаты. – Или все тот же? – Да нет, точно не тот же… – негромко отвечаю я. Мороз по коже. Сомнений в том, кем именно прислано письмо нет, что только больше пугает. За мной следят. Это очевидно. И подбираются ближе к тем, с кем я общаюсь. Зачем? Чтобы иметь сопутствующие рычаги давления? Вероятно, моему тайному отправителю известно и о Еве. Наверняка. И что же… его не пугает, что в городе объявилась валькирия? – Ну что там? – Ева снова появляется на горизонте, уже переодевшаяся в спортивную одежду и готовая к выходу. – Ничего, – поспешно прячу фотографию обратно в конверт. – Дай мне минуту на сборы. По-хорошему, стоило бы обо всем рассказать, но я не готова. Не знаю. Может, пока не настолько ей доверяю. Или же опасаюсь, что это станет известно остальным валькириям (а это станет известно!), а они еще чего доброго, исковеркают все по-своему и в конечном итоге выставят меня виновной? Копье похищено ведь мое? Мое. И записки присылаются тоже мне. Слишком много вертится вокруг моей скромной персоны. Знать бы только, чем я заслужила такое внимание. Нет. Пока не буду распространяться. Позже. Возможно. И на всякий случай стоит приглядеть за Димой. Чтобы не замыслил мой тайный адресат, маловероятно, что это закончится чем-то хорошим. БЕСЕДА ПОД ЛУНОЙ Вернулись мы лишь к ночи. Мертвецки вымотанная и еле передвигающая ногами, заваливаюсь на кровать. Какой уж там ужин, мясо так и осталось нетронутым в духовке. Руки и ноги больше не принадлежат телу, но эта усталость, во всяком случае, приятная. Да и тренировки приносили первые плоды: в этот раз получаю значительно меньше побоев. Что не может не радовать. Рухнув поперек кровати, не удосужившись смести в сторону ноутбук и разбросанные бумаги, полученные у Данилова, меня напрочь морит сон. Ненадолго, к сожалению. По комнате разносится оглушительный рев бас-гитар. Так и не поменяла звонок. От неожиданности почти слетаю с постели и вслепую нашариваю телефон. – На связи, – голосом умирающего кабанчика ною я в трубку. – О, ты спала? Будить девушку среди ночи? Самоубийца! Хм… кто бы это ни был. – Кто звонит? Легкий смешок в ответ. – Намекну: понравились цветы? Большего не требовалось, и так понятно. Окончательно просыпаюсь. Щелкаю выключателем прикроватного светильника и потираю с непривычки глаза. – Понравились. Только я не поняла зачем. – Эм… просто так. – Тогда в следующий раз покупай в горшке. Дольше стоят, – невольно скольжу взглядом по многочисленной цветущей зелени в комнате. – Договорились, – оживленно доносится в трубке. Вот блин, ляпнула. Подарит же по ходу. – Как продвигаются поиски шкатулки? Ого. – Ты в курсе? А, ну конечно… братец рассказал? – Так как дела? Задумчиво поглядываю на разбросанные по кровати бумаги. Некоторые уже помятые после того, как я на них поспала. Досье на членов компании, выписки по их счетам и еще куча дополнительной информации. В целом, уже бесполезной, так как цель намечена. Осталось сопоставить парочку моментов, уточнить детали у скользких знакомых (лучше никому не знать, что у меня с ними вообще могут быть общие делишки) и можно отправляться на поиски допотопной вещицы. Допотопной и весьма ценной. Даже застрахованной, как и большая часть имущества богатенького барахольщика, помешанного на дорогих цацках. – Почти закончила, – отвечаю, наконец, я. – Думаю, скоро заказчики получат то, что хотят. – Заказчики – это нанявшие тебя страховщики? И если не секрет, насколько им выгодны твои услуги? Подхожу к окну, усаживаюсь на подоконник и закуриваю. Все, приехали. Окончательно проснулась и как обычно уже не усну. – Даже не представляешь насколько. Куда удобнее заплатить несчастные пару процентов левому человеку, чем выплачивать полную стоимость клиенту. Разве нелогично? – Предельно. И так понимаю, их нисколько не волнуют методы, которыми ты пользуешься? Не могу не оценить столь вежливую подачу. – Какие такие методы? – Ну… сложновато изымать украденное, ограничивая себя рамками. Легкая полуулыбка за клубом дыма. – Это что, намек? Я не нарушаю закон. Ну, типа того. Хотя тут я, конечно, кривлю душой. С другой стороны: выкрадывать краденное, чтобы потом вернуть законным владельцам… разве так уж плохо? Если поиграть словами, то в целом меня даже можно прировнять к Робин Гуду, а это приятно греет совесть. Интересно, а прославленный разбойник принимал вознаграждение или мужественно отказывался, я что-то не помню? Хотя много ли ему в лесу надо было? Как говорил известный лев из мультика: в лачуге живи, листком подтирайся. – Ты еще здесь? – из раздумий меня выводит голос Димы, который явно не первый раз что-то повторяет. – Тута, – тушу сигарету и с наслаждением опираюсь спиной на раму. Кожу приятно холодит северными ветрами, а безоблачное ночное небо отблескивает далекими звездами. – Ты когда-нибудь бросала монетку в Чижика? Невольно усмехаюсь в голос. – Нет, если честно. – И я нет. Надо бы сходить, а то как-то невежливо… – Это такая незатейливая попытка позвать меня на свидание? – А работает? – Не уверена, – смеюсь в трубку, уже не скрываясь. – Но обязательно дам знать, когда сработает. – Договорились, – затянувшееся молчание. – Ну что… доброй ночи, да? – Доброй. Отключаюсь и еще какое-то время смотрю на непогасший дисплей. Хм, забавно… и странно все это. Ну, ладно: раз уж больше не сплю, можно и поработать. Почти до рассвета, заправившись под завязку кофеином и бутербродами, пришлось копаться в бумагах, попутно перепроверяя кое-что в ноутбуке. Не замечаю, как снова засыпаю, уткнувшись щекой в клавиатуру. Лишь ближе к обеду меня будит призывный писк электронной почты. Еле разлепив один глаз, обновляю интернетовскую страницу. Любопытно… Отлично, отлично. Теперь у меня есть имя перекупщика и адрес гостиницы, в которой он остановился. Нужно торопиться, если вещицу вывезут из города, что случится, вероятно, в ближайшие пару дней, я её уже не найду и тогда плакали мои денежки. Нет-нет, хватит отлеживать бока. Пора выходить на дело. ОГРАБЛЕНИЕ ПО-АНГЛИЙСКИ Паб «Ring O’Bells» встречает посетителей красной вывеской и аляпистыми желтыми буквами. Расположенный на цокольном этаже старого дома с отколупленной краской на стенах, он, конечно, не входит в десятку престижных мест города, но, в целом, имеет вполне благопристойное состояние. Хотя, если честно, я бы сюда никогда не зашла, не сложись обстоятельства. Впрочем, зря: очень даже уютненько и миленько: спокойные оттенки, мягкие диванчики и приятный полумрак. А особенно мне приглянулся кирпичный дугообразный свод, заменяющий избитые однотонные потолки – этакая попытка создать вариацию подпольных баров времен сухого закона. Ну а почему бы нет? Само-то заведение находится практически в том самом подвале. Купи подешевле, продай подороже – истина непреклонна. Главное сумей вырулить на недостатках так, чтобы они превратились в козырь – вот тебе и рецепт успеха. В пабе шумно и оживленно: еще бы, пятница. Свободных мест практически нет, а я еще и как дура толкаюсь на входе. Без внимания не остаться, само собой. Тянутся как мухи на липучку, честное слово, до чего же мерзко. Хотя… разве я рассчитывала на что-то другое, вырядившись в проститутское платье, еле прикрывающее окантовку чулков? Оно настолько тесное, что я буквально чувствую, как юбка задирается все выше и выше при каждом шаге. Разумеется, вырядиться пришлось не просто так. И пункт первый в сегодняшнем списке уже выполнен: привлечь внимание. Осталось только выцепить из толпы конкретную жертву. Если верить информатору – она сейчас здесь, только вот я пока её в упор не вижу. Ладно, поищем. Грациозно (ага, на таких каблуках только так и получается!) маневрирую между столиками и продвигаюсь к людной барной стойке, игнорируя прилетающие в мою сторону присвистывания. От скопления людей в пабе висит ужасная духота, не спасают даже кондиционеры. Выпить что ли? Присаживаюсь, заказываю у бармена бокал вишневого пива и осматриваюсь по сторонам. Не то, не то и это не то… От разглядывания посетителей прерывает телефонный звонок. Поспешно отыскиваю его в небольшой сумочке, не хватает еще веселить присутствующих ревом моего рингтона. Номер неизвестный, но по последним цифрам узнаю. – Ты не вовремя. Счастье, что музыка в заведении работает максимально уместно и не приходится перекрикивать собственный голос. – И тебе привет. Чем же таким важным занята? – доносится с другого конца веселый смех. В этот момент бармен подает мне бокал пива и говорит цену. Сую ему купюру и благодарю. Видимо, Дима прекрасно все слышит, потому что в голосе мелькает заметная мальчишеская обида. – Развлекаешься, значит? И без меня. Против воли на лицо лезет улыбка. – Прости, но сегодня ты будешь только мешать. – Вот так даже. Хотя, если дело касается… «работы», то обижаться не буду. Да или нет? Не успеваю ответить, так как справа мельтешит раскрасневшаяся рожа. Вот и первый храбрец, желающий меня склеить. Чего он там блеет? – Повиси чуток, – бросаю я в трубку и холодным взглядом безжалостного убийцы смотрю на надоеду. – Испарись с моих глаз, неудачник. Сегодня не твой день. Видимо, прозвучало это достаточно громко, так как кто-то хихикнул. Бедолага раскраснелся еще больше и поспешно ретировался. Увы, не такой уж и смельчак оказался. Подношу телефон обратно к уху. – Что ты там говорил о моей работе? – Попробуй хоть иногда быть чуточку помягче. Вот увидишь, это не так сложно, – доносится до меня, но в этот момент я нашариваю глазами цель. Видимо, он только вышел из туалета. – Все, перезвоню потом, – поспешно бросаю я на прощание и отключаюсь. Заодно и сразу выключаю звук на телефоне, чтобы никто не мешал. Убираю аппарат в сумочку и принимаю «облик» расслабленной дурехи. Молодой мужчина в потертых джинсах и темной майке проходит мимо, но я вовремя одариваю его легким заинтересованным похлопыванием ресничек, после чего скромно отвожу глаза и занимаюсь пивом. Кто бы сомневался. Замирает на мгновение, а затем направляет к бару. Расталкивает рядом стоящих так, чтобы оказаться поближе. Кивает бармену. Оборачивается. – Одна здесь? Не красавец, даже близко не стоял, но в данный момент это не имеет значения. Важно то, что он тот, кто мне нужен. – Одна, – может, у меня талант? Не всякий еще сможет одним только словом превратить себя в глупую блондинку, ищущую развлечений на мягкую-упругую. – Уже нет, – кривоватая улыбка и без того не самого привлекательного вида подтверждает, что жертва на крючке. Остальное дело за малым. Почти весь следующий час играю роль легкодоступной увлекающейся натуры. Смеюсь над его дебильнейшими шутками, хлопаю глазками, постоянно улыбаюсь, слушая несусветное вранье и тонну отвешиваемых комплиментов. А еще то и дело поправляю сползающую юбку, как бы ненароком давая разглядеть, что я сегодня во всеоружии. Прием, не знающий поражения. Финальная фраза, сказанная страстным полушепотом мне на ушко, лишь подтверждает очевидную победу. Один – ноль в мою пользу, так то! Нет, ну точно актриса. Где раздают оскар? Дайте два. – Может, поищем место поспокойней? И вот мы уже идем вдоль Владимирского проспекта. Вишу у своей жертвы на руке, полоумно хихикая и томно закусывая губу, а он продолжает нести ахинею: мол, он такой крутой и вообще в другом городе у него бизнес, а здесь он лишь проездом по делам. В принципе не врет, но я-то знаю, что он зауряднейший перекупщик краденного. И не самый лучший, к слову. Мои информаторы только что не плевались при упоминании его имени. Эх, сдать бы этого лгунишку властям, но тогда с поличным его не застукаешь, иначе точно не видать мне гонорара. Ладно, пускай пока живет. Сворачиваем на Невский, затем через арку, и оказываемся возле дверей. Висящие таблички гласят: «Отель Анабель». Знаем, знаем. Нам на третий этаж если что. Местечко милое: внутренний дворик опрятный и облагороженный цветущими клумбами. Прежде чем зайти внутрь, незаметно скашиваю глаза на миниатюрные, натыканные по стенам, открытые балкончики. А что? Всегда нужно иметь запасные пути к отступлению. Заходим в прохладный холл, поднимаемся наверх. Номер не самый навороченный из тех, что тут имелись, но приемлемый. Скудность мебели не пугает. Занимающая половину комнаты огромная кровать чего только стоит, на остальное просто не хватило бы места. И на этой самой кровати, вальяжно развалившись, лежал какой-то мужик и бесцельно тыкал пультом в настенный телевизор. – Влад, какого… – мой спутник раздраженно подается вперед. – Где ты шляешься, я тебя весь вечер ж… – незваный гость запоздало видит меня, и кривая усмешка мелькает на заросшем лице. – А, ну тогда понятно… Мой спутник, по совместительству жертва, явно начинает негодовать, что ему накрывается такая ночь. – Мы договаривались на завтра. – Планы поменялись, – мужик по имени Влад с неохотой поднимается с постели. И тут я решаю, что пора вклинится в разговор. Я же как бы глупая блондиночка… – Наверное, мне стоит уйти, – привлекая к себе внимание, касаюсь наманикюренными ноготками плеча спутника. – Стой… – тот оборачивается к знакомому. – Пойдем, поговорим снаружи. А ты… – это уже было обращено ко мне и с куда большей сладостью в голосе. Бр, зубы сводит от приторности. – Подожди здесь. Я скоро. Заодно закажу шампанского. Ослепительная улыбка светится на моем лице, словно ничего романтичней я в своей жизни еще не слышала. – Шампанское звучит заманчиво. Блестяще! Даже лучше, чем планировалось. Я-то думала, что придется вырубить его, а тут все сработало еще слаженней. Незваный гость пришелся как раз кстати. Едва за ними закрывается дверь, бросаюсь через всю комнату. В отельных номерах предполагаются сейфы для хранения: чаще всего в бельевом шкафу. Иногда за картинами, но это уже из разряда детективных фильмов. Нет, вероятнее всего в шкафу. Таковой там и оказывается: самый хиленький по защите из всех имеющихся. Чтобы вскрыть его потребовалось меньше минуты, но меня ждет невиданное огорчение – сейф пуст. Чёрт, значит мой знакомый не такой уж и тупой. Искать нужно где-то по номеру. Ну и куда можно припрятать в меру массивное изделие? Это тебе не пакетик с дорогими побрякушками, шкатулка увесиста – под матрас не спрячешь. А в том, что она все еще находится у перекупщика, я не сомневаюсь. Обмен назначен на завтра и на это же число мой новый друг купил билет на ближайший рейс из Петербурга. Ношусь по комнате как угорелая. Времени, чтобы смыться остается все меньше. Под кроватью, разумеется, нет. В комоде среди немногочисленных вещей тоже. В тумбе. За креслом. Нет, тут точно нет. Бегу в ванную комнату. Полки, полки, бачок унитаза (нет, ну это было бы верхом издевательства, такую ценность и в унитаз!). Наконец-то… Под белоснежной ванной есть закрытая ниша, где уборщицы хранят моющие средства, а среди пластиковых бутылок припрятан черный сверток. Не то, чтобы уж очень умно, но в меру находчиво. Уборка делается раз в сутки, а все остальное время никому и в голову бы не пришло искать здесь. Раскрываю черный бархатный мешочек-чехол. Вот она, родимая. Тяжелая, зараза. Позолоченная или же золотая (чёрт его знает), и усыпанная причудливой россыпью рубинов. В центре самый большой камень: мерцающий и переливающийся гранями. Красивая, спору нет, но отдать за это три миллиона? Нафига? Убираю шкатулку обратно в чехол и бросаюсь к двери. Поздно. Та открывается перед моим носом. Кавалер заторможено застывает посреди проема. Буквально чувствую, как двигаются шестеренки в его голове, пока он переводит взгляд с меня на чехол. И затем до него доходит… – Ах, ты… Договорить, что именно он обо мне думает, к сожалению, не получилось. Со всей дури двигаю дверью ему по физиономии. Бедолага верещит и хватается за нос, а я лечу к балконной двери. Чёртовы каблуки. Залетаю на крохотный балкончик, вмещающий в себя едва ли одного человека, и стаскиваю с ног обувку. Соседний в пределах прыжка. Буквально, если перебраться через перила. Балконная дверь соседнего номера открыта. Отлично. Успеваю лишь перекинуть ногу через ограждение, когда кавалер (вообще, его зовут Олег) хватает меня и тянет на себя. Лицо заливает кровь, но нос вроде цел. Только что покраснел. Брань цедится сквозь стиснутые зубы, а хватка просто убийственная. Синяков наоставляет точно. Пока цепляюсь за перила, из руки выскальзывает туфля (не оставлять же здесь, я вообще-то деньги за них отдавала!). С секунду наблюдаю за тем, как белоснежная клякса летит вниз и приземляется на асфальт. Третий этаж все-таки. Если сама навернусь, костей не соберу. Умереть, конечно, не умру по-человечески, но посыпаться в морге – удовольствие ниже среднего. Уж поверьте. По закону подлости, из дверей отеля именно в этот момент на улицу выходит вышеупомянутый Влад. Непонимающе скашивается на приземленную обувку, поднимает голову и видит немую сцену. А затем достает пистолет. Вот же блин! Все продолжается долю мгновения. Олег продолжает тащить меня на себя, а я со своего незавидного положения делаю единственное, что возможно – заряжаю ему босой ногой прямо по паху. Хватка ослабевает и мысленно ухнув, перепрыгиваю на соседний балкон. Возле ног что-то проносится со свистом. Стреляют? В меня стреляют? Вот уроды! Переваливаюсь через перила, стискивая уцелевшую туфлю за шпильку, цепочку дамской сумочки и чехол со шкатулкой, вскакиваю и исчезаю в соседнем номере. Последнее, что вижу – Влад влетает обратно в парадные двери, а Олег исчезает в комнате. Видимо, хотят сработать наперехват. – Прошу прощения, – искренне извиняюсь я, проносясь мимо обнаженной пары, ютящейся под одеялом. Глаза навыкате, затерявшийся в горле крик – картина маслом, но это все, что я успеваю увидеть, прежде чем выскочить в общий коридор. Лестница… лестница… А вот и Олежка. Слава богу, хоть он без оружия. Несусь по ступенькам с такой скоростью, что в ушах свистит воздух. А нет, это не воздух. Это Влад пролетом ниже пытается прицелиться. Главное, как предусмотрительно – на пистолет надет глушитель. И правильно, чего будить постояльцев? Чердачное окно, по счастью, открыто. По счастью… как бы ни так, это ведь я занималась им еще утром. Правило второе: пути отступления должны быть всегда . Выскакиваю на прохладную и еще не просохшую от дневного дождя крышу. Налево и вперед по покатому скату. Судя по шуму за спиной, меня нагоняют. Кто бы сомневался, надо сваливать с крыши – я же тут как на ладони, спасибо проклятым белым ночам. Так, тут где-то была пожарная лестница. Вот она. С разбегу практически повисаю на ней и, сдирая ладони в кровь, съезжаю до второго этажа арочной галереи, пристроенной впритык соседнего здания. Дальше либо вперед, либо вниз, но тут внизу где-то было приткнуто маленькое одноэтажное сооружение с резко уходящей вниз металлической кровлей, а сразу под ним круговой спуск, где обычно паркуются машины. Да что ж такое? Они все стреляют, но стреляют с осторожностью – боятся, что что-нибудь станется со шкатулкой. И главное, не прекращают игру в догонялки. Вот же неугомонные. Швыряю в их сторону мешающуюся туфлю и, подбежав к краю, высматриваю хоть что-то. Вроде оно. По прямой и с горочки… только бы не переломать ноги. Спасибо уклону сооружения, только он и спасает мои бренные останки. Металлическая поверхность встречает легким шлепком по заднице и гулом. Такой шум обычно издают носящиеся по гаражам мальчишки. Скатываюсь на чью-то машину, так удачно расположившуюся прямо подо мной. Даже сигнализация не завопила, надо же. Вскакиваю на ноги и, перепрыгнув через низкий заборчик, вылетаю на улицу, стискивая в руке чехол и сумку. Лишь бы шкатулка не повредилась. И куда дальше? Босые ноги колет неровная дорога и мелкие камушки. Далеко я убегу такими темпами? Мои преследователи замирают на крыше в нерешительности. – Что? Духу не хватает? – не удерживаюсь я от ехидства. Вот бестолочь! Кто за язык-то тянул? Меня услышали и остались недовольны. Теперь вон лезут через ограду, будут прыгать. Уже готова стартануть в сторону детской площадки, но тут из арки вылетает спортивный, цвета морской волны, «Ягуар» и с визгом тормозит рядом. Еще миллиметр и колеса прошлись бы по моим босым пальцам. Стекло водителя опускается, и на меня смотрят насмешливые ярко-голубые глаза. – Подвезти? Разговаривать особо времени нет, так что послушно запрыгиваю в машину, и лишь когда она срывается с места, громко выдыхаю. Последние несколько минут я, кажется, вообще не дышала. – Обычный субботний вечер, да? – усмехается Дима. И тут до меня доходит. Даже подскакиваю на месте. – А ты что тут делаешь? – Вроде как тебя спасаю, – отвечает тот. Специально делает вид, что ничего не видит? Но я же упертая. Сверлю его глазами следующие полминуты, пока он тяжело не вздыхает. – Попросил у знакомого проверить GPS на твоем телефоне. – Попросил… – поджав губы, громко откашливаюсь, сдерживая желание хорошенько влепить водителю. – Значит, следил. – Подумал, что тебе может пригодиться помощь. – У меня все было под контролем. – Да, я так и понял. Очередная насмешка. Прекрасно. Обреченно вздыхаю и достаю из чехла шкатулку, чтобы переключиться и немного успокоиться. Цела, слава небесам. – Это она? Все еще злюсь, поэтому игнорирую вопрос, проверяя, не отлетел ли какой-нибудь из камней. Нет, все на месте. – Не боишься, что те типы теперь объявят на тебя охоту? По-прежнему игнорирую. – Так и будем играть в молчанку? Ну, ладно, – Дима заворачивает куда-то в проулок и резко тормозит. – Смотри, как надо было: ты такая говоришь – что ты тут делаешь? А я такой – тебе помогаю. А ты такая – вау, спасибо, это здорово, ты очень вовремя, прости, что бросила трубку. А я такой – да ничего страшного, всегда пожалуйста. Попробуем? Непроизвольно хмыкаю. Довольный кивок в ответ. – Уже что-то. Контакт налажен. И снова молчание. Только и слышна барабанная дробь пальцев, отбивающих по рулю. Побеждено вздыхаю. – Чего стоим? Отвези меня домой. Театрально округленные глаза. – Правда? Я же вроде как вообще тут не нужен, а теперь отвези? Признавать поражение не хочу и тянусь к дверной ручке. Дима вовремя включает автоматическое закрытие. – И куда собралась? Ты себя со стороны видела? В таком виде даже в машине с мужчиной сидеть нетактично, не то, что по улице расхаживать. Невольно опускаю взгляд на колени. Это уж точно… юбка платья задрана по самое не хочу, чулки порваны, а один из них еще и скатился до колена. Руки саднят. На прическу вообще боюсь взглянуть. Потираю царапины на ладонях. – Ты прав, старые лестницы ужасно колючие, – зачем-то говорю я, вспоминая его незваный визит. – А я о чем говорил… – согласно кивает Данилов и заводит автомобиль. И это все? Мол, конфликт улажен? Миленько. Минут через пятнадцать заезжаем во внутренний двор моего дома, не проронив по дороге ни слова. Щелчок автоматических заглушек, но выйти я не успеваю. – С тебя чай и ужин… – вдогонку бросает мне Дима. – Хотя нет, стоп. Уже не ужин. Пусть будет ранний завтрак. Вскидываю бровь так высоко, что та чуть не улетает. – Шутишь? Сейчас? – Не такая уж большая плата за помощь, да? – На дворе ночь. – Вот именно. Мосты, вообще-то, уже разведены, а я живу на той стороне. Не заставляй ночевать в машине под твоими окнами. Какая сомнительная угроза. – У тебя есть знакомые, шпионящие за мной, но нет ни одного, кто бы перевез на другой берег? И это не говоря уже об объездной платной дороге. На меня воззрилось два бесконечно терпеливых синих омута. – Варвара-краса, имей совесть и не будь занудой. Я что, не заслужил заварочного чая? Раз уж на спасибо рассчитывать не приходится, давай хоть так. Вздыхаю так тяжело и протяжно, что даже немного кружится голова. Ну или это пост-эффект от недавней беготни и прилива адреналина. Или от висящих в салоне освежителей с запахом дорогого одеколона. Или это так пахнет не от освежителей, а от Димы? Как много или… – Пошли уже, – закатываю глаза я и выхожу из машины. Одним чаем не обойдется же, да? По любому придется оставить его на передержку, а то еще, правда, останется ночевать под окнами. Хотя в такой-то тачке я лично с удовольствием поселилась бы, но вроде как невежливо посылать его. Правда ведь помог… Чай так чай. Мне вот только интересно, а что говорить Еве? Так и вижу её ехидную моську. НОЧНОЕ ЧАЕПИТИЕ – А шесты-то тебе зачем? – удивляется Данилов, едва не сбив их плечом на входе. – Не шуми, Еву разбудишь, – озлобленно шикаю, с опаской глядя на приоткрытую дверь. – Да что за Ева? Твоя воображаемая подружка? – Если бы. Брысь на кухню, я сейчас, – практически на цыпочках пробираюсь в темную комнату, наощупь подбредаю к шкафу и копошусь там, пока включенный ночной светильник не застает меня с поличным. – Чего шныряешь? – Ева сонно приоткрывает один глаз. – Спи, спи. Достаю сложенное постельное белье и с облегчением понимаю, что оно тяжелее обычного. Еще бы, я ведь спрятала между наволочек катар. В маленькую дамскую сумочку эта зараза умещаться не желала, так что пришлось припрятать его в квартире. – И откуда ты такая пришибленная? Под рельсы попала? – Ева к этому времени уже открыла оба глаза и теперь разглядывает мои подранные чулки. А тут еще на кухне что-то громко брякает. – У нас гости? – Выйдешь поздороваться? – С твоим сентиментальным поклонником? Нет, спасибо. Вы главное, не шумите. Стены тонкие и все такое. Вместо ответа едва не закатываю глаза и вместе с постельным бельем в обнимку иду к двери. – Будешь стелить, не забудь вытащить оружие. А то еще спугнешь гостя, – прилетает мне. – Кстати, умно. Хороший катар вышел, добротный. Вот чёрт. Я, если честно, надеялась, что она не заметит. Оборачиваюсь. – Видела, значит? – Ага, – Ева громко и протяжно зевает. – И не совсем понимаю: чего ты его от меня прячешь? Думаешь: стащу, сорвусь с места и побегу ябедничать валькириям? – А разве нет? – Ну… я же еще здесь. Сплю… спала, пока ты не приперлась. Делай выводы. Все, брысь отсюда, – щелчок ночника и комната снова погружается в темноту. – И передай поклоннику – утром ванная моя. Я первая на очереди. Задумчиво пытаюсь разглядеть её завернувшийся с головой в одеяло силуэт, но это практически нереально. И кто вообще укрывается чем-то, да еще и верблюжьим одеялом летом и в такую духоту? Каким извращенцем надо быть? Выхожу из комнаты, прикрыв за собой дверь, и тащу все добро в спальню. Возвращаюсь на кухню, где Дима уже провел основательную ревизию. Чайник поставлен, из холодильника выложены контейнеры с сегодняшним ужином. – Хозяйничаем? – хмыкаю я, открывая нараспашку окно и разглядывая гостя со спины. Сегодня на нем обычные джинсы и легкая черная рубашка с короткими рукавами. Смотрится неплохо. – А где шляпа? – Осталась дома. Я ведь собирался в спешке, – весело отвечает Данилов, поглядывая на распахнутую створку. – Не боишься незваных гостей? – За последние годы такой идиот нашелся всего один. И теперь он, кстати, топчется зачем-то на моей кухне. Такой выпад Дима благоразумно игнорирует. – Не подскажешь, где тарелки? Подхожу и открываю нужный верхний ящик. – Благодарю, а… Он не успевает спросить: выдвигаю другой ящик, где лежат столовые приборы. – По всей видимости, я тут не нужна, – вздыхаю, печально осознавая, что моя кухня уже далеко не моя. – Пойду лучше приготовлю место. – Если что, могу поютиться и с тобой. Ну, если вдруг с лишней кроватью проблемы… – долетает до меня насмешливый голос. – Даже не мечтай. В лучшем случае, тогда кое-кому пришлось бы спать в коридоре, – отвечаю и гордо удаляюсь. Заношу шкатулку в спальню, убираю в прикроватную тумбу. Ей всего ночь перекантоваться. Завтра отвезу в страховую компанию и получу заслуженное вознаграждение. Перепроверяю, цел ли катар, прячу его под матрас и несу постельное белье в гостиную. Большой угловой диван – не особо удобный в разобранном виде, местами так вообще дико жесткий, но спать можно. Ничего, только пусть попробует пожаловаться. Точно тогда отправится на пол. Расстилаю постель и устало присаживаюсь на краешек, водя пальцами по рваным стрелкам на чулках. Веселая ночка, однако. Конечно, не всегда всё срабатывает по плану, но в этот раз как-то совсем печально. И засветилась, и набегалась, и туфли потеряла… Стягиваю многострадальные чулки, и как раз в этот момент в дверном проеме появляется Данилов. Как будто специально. На его лице с готовностью расползается довольная улыбка мартовского кота. – Дама раздевается у тебя на постели. Добровольно. Мечта любого. Скомканный нейлон злобно летит в его сторону. Летит – громко сказано, но Дима ловко его подхватывает и как бы салютует в мою честь. – Да там чайник закипел. Хотел спросить: где чай-то лежит? Вместо ответа швыряю в него второй комок и без особого желания отправляюсь на кухню. Ужин проходит хоть и не в молчании, но достаточно спокойно. Разговариваем немного, в большей степени гость хвалит стряпню и вызывается помыть посуду. Ага, разбежался. Никто не помоет её так, как я. Отбираю тарелку и отправляю его спать. Домываю посуду и тоже ухожу в комнату, не до конца прикрыв дверь. Пусть хоть какой-то сквозняк будет, и так дышать нечем. Дима прав – после того его визита, я теперь стараюсь не оставлять окна открытыми. Особенно в свое отсутствие. Особенно на кухне. Переодеваюсь в хлопковую комбинацию, но спать не хочется. Приоткрываю шторы, залезаю с ногами на подоконник и закуриваю. «Ягуар» светится во дворе яркой кляксой, такую не пропустит даже слепой. А вот моя побитая годами и жизнью пташка все еще не готова. Удивительно, но против человеческой лени иногда не помогают даже деньги. Питерские мастерские никуда не спешат, как и сам город. Легкий стук в незакрытую дверь. Блин, надо было выключить свет и притвориться мертвой. – Курение – вред, – назидательно замечает Дима, входя в спальню. В руках недопитая чашка чая. Все так же без разрешения (вот же наглое создание) усаживается в мое любимое кресло-качалку. – Капля никотина и все такое. – Да, я что-то такое слышала, – равнодушно пожимаю плечами. Уж что-что, а рак легких меня не пугает. – От девушки не должно пахнуть сигаретами. Кому приятно целоваться с пепельницей? Вот дотошный. – Как хорошо, что нам с тобой не целоваться. – Ну не знаю… Тут бы я поспорил, – удивленно смотрю на него, но в ответ прилетает лишь улыбка. Не насмешливая, нет. Приятная и светлая. Она у него вообще какая-то особенная. – Вернемся к сегодняшнему походу. Не боишься, что завела врагов? Безразлично пожимаю плечами. – Перекупщик рыбка мелкая, он не станет наживать себе еще больше неприятностей, а вот его друг мог и обидеться. – И тебя это не пугает? А если захотят отыскать и сказать спасибо? – Пускай приходят. – Ага, а таких гостей, значит, принимаешь? Ясно, буду знать. Не отвечаю. Да и что ответить? Я пока не совсем понимаю, зачем он вообще вокруг меня вьется. Нет, я, конечно, понимаю, но… Тушу сигарету об пепельницу и спрыгиваю с подоконника. – Спокойной ночи, – многозначительно киваю гостю. – Какой тонкий намек, – улыбается тот, с неохотой поднимаясь с кресла. – Уже ухожу. Будет скучно, страшно или захочется поговорить – зови. И я не только про сейчас. – Обязательно, – обещаю я. – В случае чего, ты первый на очереди в роли жилетки. УТРО ДОБРЫМ НЕ БЫВАЕТ Утро добрым не бывает, хотя почему нет? Бывает. Сонно потягиваясь, вылезаю из завала подушек. Рано, еще восьми нет, все спят. Ну и отлично. Наплевав на завет Евы, залезаю в ванну. Всё равно еще спит. И что, мне теперь её ждать? После прохладного душа жить хочется еще больше. Взбаламучивая мокрые волосы, иду на кухню готовить завтрак. На троих. Елки зеленые, и когда я превратилась в многодетную мать? Не сказать, что мне это не нравится, но жить одной тоже как бы неплохо. Я столько не готовила за раз… да давно уже! Ева вроде и хрупкая на вид, а ест как в не себя. Да и Дима, как я успела вчера заметить, поглощает пищу исконно мужскими порциями. А вот и он, стоит только вспомнить. Подтягивается на запах жареной яичницы, бекона и тостов. Сонный, взъерошенный и почесывающий макушку. Забавное зрелище. – Обслуживание номеров, – не удерживаюсь от ехидства, ставя перед ним тарелку. – Однако, сервис, – отзывается тот довольно. – Как спалось? – Как принцессе на горошине. Как ты вообще купила этот диван? На нем же спать невозможно. – Уж простите. Знаю, что это не барские перины богатеньких мажоров. – Мажор, вот так значит? – обижено надувается Данилов. – Лестное мнение. – Правдивое. – И что меня выдает? – Раритетное издание под окнами. Такая не по зубам никому в этом доме. Удивлена, что вокруг неё еще не выстроилась очередь. Еще бы, этот его «Ягуар» в свое время произвел фурор на рынках спорткаров. Ну и попутно навел сумятицы, что не помешало ему отлично сыграть на рынке. – Если есть возможность, почему бы не пользоваться ей, верно? Непоколебимая логика. Я вот тоже могла бы поднакопить и переехать в дорогущий пентхаус в элитном районе, но не делаю этого. Почему? Потому что не хочу привлекать внимание. А вот мой дорогой гость, с аппетитом вгрызающийся в жареный бекон, купленный по акции в супермаркете, по всей видимости, его очень даже любит. Что ж, каждому свое. Ничего не отвечаю, просто ставлю перед ним чашку с дымящимся кофе. Растворимый и так же купленный в обычном магазине. Интересно, привыкший к роскоши организм Димы не отравится? Хотя с вчера вроде еще жив. – Ждешь звонка? Я же здесь, кто это еще смеет занимать твое время? Зоркоглазый, однако. Заметил, что я то и дело скашиваюсь на лежащий у мойки телефон. – Не все крутится вокруг тебя. Смирись и не печалься, друг мой, – фыркаю я, под завязку заправляясь кофеином. Данилов театрально откладывает вилку и с укоризной, смешанной с насмешкой, скрещивает руки на груди. – Бьешь по больному, где твоя человечность? Такие вещи не говорят без подготовки, – спектакль окончился не начинаясь. Дима снова занялся поеданием завтрака. – А ешли серьешно? С усмешкой качаю головой. – Прожуй, а потом говори. Вообще-то, я жду, когда перезвонят из страховой компании. Еще с ночи отправила им смс, но пока без ответа. Надеюсь у них не выходной. Хотелось бы расправиться с этим делом поскорее. – Как скашешь бошш, – кивает в тарелку тот. – О… «О» было обращено появившейся в коридоре Еве, с полузакрытыми глазами стесывающей углы стен. Пробуждение всегда давалось ей с трудом. – Чего шумите? – пробурчала она, потирая глаза и вваливаясь на кухню. – Привет сонным пандам, – хмыкаю я, разглядывая её пижаму, на майке которой распростерся черно-белый медведь. – Отвали, – огрызнулась та, наглейшим образом отбирая у меня кружку. Данилов даже отвлекся от еды. – О, так ты и есть Ева? Приятно познакомиться. – Без обид, но не взаимно, – отвешивает ему та без особого интереса. Нет, я, конечно, могу начать лекцию о хороших манерах, но не стану. Пускай гость выкручивается сам. – Как прикажешь, – тем временем миролюбиво продолжает Дима. – А вы…? – тыканье пальцем то на меня, то на Еву откровенно намекало, что требовался ответ. – Головная боль друг друга, – отвечаю я. – Это понятно… Сестры? Вы чем-то похожи. – Типа того, – киваю я, протягивая «сестричке» тарелку с завтраком. – Она приехала не так давно, а насколько задержится – увы, не знаю. – Забавно, – сам себе кивает Данилов, разглядывая юную особу. – И как тебе Петербург? Нравится? Ева в ответ смотрит на него, как на назойливую мошкару, мельтешащую у носа. – Мне типа четырнадцать. Что мне может нравиться? – театрально закатанные глаза. – Как там отвечают обычно? Жизнь отстой, боль и никто меня не понимает. Пойду поем, а затем повешусь с горя, – и взмахнув на прощание моей же чашкой, девчонка гордо удаляется обратно в комнату. – Люстру только не разбей, когда будешь петлю вешать, – кричу ей вдогонку, едва сдерживая улыбку. Язычок как бритва у этой девицы. Не то что палец откусит, по локоть оттяпает и не подавится. – Своенравная, – усмехается Дима. – Это у вас точно генетическое. – Я бы поспорила, – отвечаю уже эхом, так как дисплей телефона призывно загорается. Ответили, отлично. Через два часа встречаемся в их офисе. Два часа. Надо избавляться от гостя. Поднимаю голову. – Ты никуда не торопишься? – Уже прогоняешь? – Вежливо выпроваживаю. – Получается не особо вежливо. Дела? – Нужно забрать гонорар за вчерашний марафон. – Могу подвезти. Дима как раз поднимается с места, чтобы поставить пустую тарелку в мойку. Да так, что я оказываюсь практически притиснутой к нему. Нет, одеколоном пахло не от освежителя в машине, это точно. Уже почти еле уловимый, но всё равно приятный аромат. Замираю с прижатым к груди телефоном и жду, пока он отодвинется. Только вот Данилов не торопится. Специально, значит. Ладно, ладно. Требовательно отодвигаю его от себя пальцем. – Справлюсь сама. – Поедешь на метро с дорогущим антиквариатом? И всё равно не отходит, упрямец. Кому-то нравится играть на моих нервах. – Закажу такси. – Зачем? Мне не сложно. На всю комнату раздается требовательный звонок. Точно не мой. И не Евы. Методом исключения выявляется победитель. Дима с явной неохотой отстраняется и уходит в комнату, а возвращается обратно на кухню, когда разговор уже подходит к концу. – Ладно, сейчас буду. Не знаю когда… через час. Ладно, постараюсь быстрее. Все, до связи. Если честно, я почти была готова согласиться на предложение, но, наверное, так даже лучше. – Мне только что накрылся личный водитель? – уточняю на всякий случай. – Прости, – хмурится тот. – Я оплачу такси. – Не, есть идея получше, – требовательно протягиваю руку ладонью вверх. До Димы явно не доходит. – Гони ключи. – Серьезно? Отжимаешь машину? – улыбается, наконец, он. – Сначала мой брат, теперь я? – Я же с возвратом. Когда еще представится шанс. К тому же у меня есть шикарное платье, как раз под цвет твоего «Ягуара», – невинно пожимаю плечами и продолжаю стоять с протянутой ладонью. – Выбираешь наряд под автомобиль? Истинная женщина. А мне на чем добираться? – Закажешь такси. Ой, брось. Ни за что не поверю, что это единственная твоя тачка. Где-то в гараже еще парочка припрятана, я уверена. – Три, если точнее, – хлопаю глазами и жду. Дима смотрит на меня, на ладонь, снова на меня… Вздыхает, достает из кармана и протягивает ключи. – Коварная, знаешь об этом? – Благодарю, – довольно гремлю связкой с брелком. – А теперь проваливай, ты же опаздываешь. Невежливо заставлять людей ждать. Я ЛЮБЛЮ… LA PANORAMA Дожидаемся такси, выпроваживаю гостя, а затем и сама начинаю неспеша собираться. Времени вагон, транспорт имеется, так что торопиться некуда. Облачаюсь в то самое вышеупомянутое платье цвета морской волны. Кружевная отделка, завышенная талия, расклешенная юбка. Довольная кручусь перед зеркалом. В дверь просовывается голова Евы. – Твой ухажер уже свалил? – Свалил, – вытягиваю перед ней две туфли. Один серый бархатный ботильон на широком каблуке, вторая черная танкетка. – Какие? – Вторые, – не глядя кивает та, проскальзывая в комнату и плюхаясь на постель. – Он ничего, симпатичный. Речь ведь не об обуви? – И именно поэтому ты ему грубила? – натягиваю на себя черную танкетку. – Я с утра всегда злая, если ты еще не заметила. – Не только с утра. – Возможно, – это что еще такое? Ева без спроса лезет в мой ноутбук. Стою и тихонько офигеваю. Её пальцы только так щелкают по клавиатуре, а я все стою. – Я тебе тут дело нашла. Интерес оказывается сильнее недовольства. – Что за дело? – присаживаюсь рядом. – Клуб быстрых свиданий? Это шутка? Ева сердито поднимает на меня голову. – Похоже, что я шучу? Пять погибших женщин за последние два месяца. По заключению, что привело всех в особый ступор, из каждой высосан андроген. Все пятеро участвовали в этом бреду, – тычет на раскрытый во весь монитор сайт. – Уходили с разными мужчинами, но думаю, это был один и тот же. – Инкуб? – Скорее всего. Они недолюбливают друг друга и не посягают на поделенные территории. Суккубы и инкубы кормятся человеческим тестостероном во время полового акта. А еще способны менять обличье. Похоже на правду. – Почему я проглядела? – тянусь к ноутбуку и задумчиво пролистываю страницу клуба. Анкета для участников… – Ммм… потому что была слишком занята собственным андрогеном? – хихикнула Ева. Жутко захотелось отвесить ей затрещину, еле сдерживаюсь. – Ладно, наведаюсь на эти свидания, проверю. Вечером займусь заявкой. Соседка едва не попрыгивает на кровати. – Можно я? Можно я? – Вряд ли тебе пустят на это сборище. – Да к чёрту оно мне сдалось? Можно я заполню анкету? Ну пожалу-у-у-йста, – невинные глазки, вот же жук. – Обещаю неделю выносить мусор. И буду сама стелить постель. Представляю, что она там обо мне напишет, но разве откажешь, когда речь идет о домашних обязательствах? – Валяй. Только учти, меня должны принять, а не сдать в психушку. Сильно не переусердствуй. – Ура! – такого счастья на лице Евы я еще не видела. Глаза горят в предвкушении. – Ладно, развлекайся, мелочь. Я уехала. Ноль внимания. Та уже высунула язык и в предвкушении пристроилась с ноутбуком на подушках. Вот коза, даже не удостоила прощальным взглядом. Перекидываю на спину лямку рюкзака с припрятанным там катаром и шкатулкой, подбираю с комода телефон, ключи и ухожу. Толпа – не толпа, а несколько соседей таки прилипли к окну, дожидаясь владельца «Ягуара». Представляю, что они подумали, когда я щелкнула брелком и залезла в салон. Да и чёрт с ним, репутация у меня и без того тут не самая лестная. Дебоширка и грубиянка – самое вежливое из того, что прилетало по мою душу. Не успеваю даже выехать к мостовой, когда раздается звонок. Ева. – Уже соскучилась? – В графе дата рождения – писать настоящий год? – Ага, а в разделе профессия – экс-валькирия на службе добра, и жди гостей в белых халатах. Я же сказала, сильно не усердствуй. – Эх, жаль. Ладно, – хочу уже повесить трубку, но на другом конце снова оживают. – Что ты любишь? – В каком смысле? – В прямом. Тут так и спрашивают: «что вы любите»? – Придумай что-нибудь. – Блин. Тогда пусть будет: шопинг, йога, няшные пушистые животинки и курсы гончарной лепки. А это: «каким должно быть свидание вашей мечты»? Невольно зависаю так, что чуть не пропускаю красный светофор. Резко торможу и чувствую спиной, как меня покрывают благим матом позади стоящие автомобили. Даже посигналили. – Йога? Животинки? Гончарная лепка? – Да пофиг, – Ева никак не желала угомониться. – Так что там со свиданием твоей мечты? – Слушай, давай сама. Я тут за рулем бриллиантовой тачки, поцарапаю – в жизнь не оплачу ремонт. – Ничего. Уверена, вы там как-нибудь договоритесь, – ехидный смешок. Опять она за свое? Что за скабрезненькие мысли летают в голове этой юной особы? Куда катится будущее поколение? – Окей, так и запишем: «звездное шоу в планетарии и романтический ужин на открытом воздухе». – С ума сошла? Какой еще планетарий? И вычеркни нахрен эту лепку! – Не, а чего такого? Ты должна быть романтичной и банальной. Ничего не буду менять и точка. – Тогда чего звонишь? Пиши, что хочешь. Все, отбой, – вешаю трубку и жму на газ. До места доезжаю без проблем. Правда Ева всё равно звонит еще дважды и оба раза бесит нелепыми вопросами из анкеты. Чушь. И кто вообще так знакомится? А, еще просит привезти сэндвичей из Subwаy и предупредила, что может задержаться сегодня допоздна. И где её носит постоянно? Вразумительного ответа, разумеется, не получаю. Передача шкатулки состоялась в назначенное время и в назначенном месте. Больше времени ушло на проверку экспертами подлинности, но уж тут я не сомневалась – антиквариат настоящий. За ненастоящий меня бы не пытались подстрелить. Заполучив желанный гонорар, сажусь обратно в машину и направляюсь к уже знакомому офисному зданию холдинговой компании. Станислава Данилова на месте не оказалось. Само собой. Какой идиот работает по субботам? Я тоже молодец, додумалась. И где его искать? Можно, конечно, оставить бумаги на посту охраны, но не стану. Звоню. Хорошо в принятых остался незаписанный номер. Трубку снимают почти мгновенно. – Удивлен. Как понимаю, дело сделано? – Именно так. И у меня при себе подтверждение проделанной работы, – достаю из рюкзака похожую папку, которая выдавалась мне в прошлый раз. Там все: выписки по телефонным звонкам уличающие воришку, фотографии и подтверждение связи с уже знакомым всем посредником. – Могу поделиться. – Зачем? – Чтобы никому не пришло в голову сомневаться в моей компетентности. – Хочешь меня впечатлить? Польщен. В целом, я и сам собирался набрать, так что: где и когда? – А вот теперь удивлена я. По какому поводу такая милость? – Есть одно щекотливое дельце… как раз по твоему профилю. – Неужели у известного миллиардера что-то украли? Кому жить расхотелось? – фыркаю я. – Не одной же тебе лезть на рожон. Понятное дело, поднимать шумиху и приплетать полицию не имеет смысла. Вот я и решил обратиться к тому, кто работает тихо и незаметно. – Польщена, – тихо и незаметно? После вчерашнего я бы так не сказала. – Не стоит. Ну так что? Где и когда? – Хоть прямо сейчас. Я стою на парковке твоей компании. – Даже так? – секундное молчание. – На Василеостровской есть ресторан: La Panorama. Встретимся там через час. Конец связи. Недовольно смотрю на погасший дисплей. Это он специально выбрал место, расположенное прямо противоположно тому, где я сейчас? Богатый засранец. Ну и чёрт с ним, я же не свой казенный бензин трачу.

Конец ознакомительного фрагмента.