— Я не ухожу к кому-то. Я ухожу от тебя. Ты избил мою маму.

— И ты в это веришь? Считаешь, что я поступил бы так? — оскал на лице Доминика стал еще более жутким.

«Нет, не верю» — пронеслось в сознании, но вслух я произнесла другие слова:

— Я видела, что порой ты способен на ужасные поступки, но сюда я пришла не для того, чтобы что-то доказывать тебе. Я сказала все, что хотела. Надеюсь, что мы больше никогда не увидимся.

Сердце разрывалось на куски и я понимала, что, еще немного и я начну плакать, или вовсе не сдержусь и все-таки обниму Доминика. Поэтому мне следовало уходить. Чем быстрее, тем лучше.

Я встала со стула и пошла в сторону двери, но, перед тем, как выйти в коридор, услышала:

— Я найду твоего нового ушлепка и тебя.

Я ускорила шаг и вышла из комнаты, ощущая, как сердце билось на разрыв и руки подрагивали.

Мама точно знала, что я сегодня виделась с Домиником и, более того, ей было известно о том, что я ему говорила. В коем-то веке она была довольной и первая позвонила мне.

Мама сказала, что я молодец. Она похвалила меня и назвала умной дочерью, после чего сообщила, что сегодня она заедет за мной. В ходе разговора выяснилось, что она так и не знала, где я жила и я решила сказать ей, что сама доберусь до вокзала, где мы как раз встретимся.

В этот день я в последний раз поговорила с Прежаном и поехала на вокзал, а оттуда вместе с мамой в Марсель. В доме ее подруги я уже раньше гостила, поэтому для меня это место не было новым.

Пока что я вообще не могла думать ни о чем, кроме, как о заявлении на Доминика и мама свою часть сделки выполнила. Как только мы оказались в Марселе, она позвонила знакомому из жандармерии и заявление было уничтожено.

— Я надеюсь, что в будущем ты будешь более разборчива в парнях, — сказала мама, улыбнувшись мне, а я, не сдержавшись, прошептала:

— У тебя так быстро синяки сошли. Обычно они долго не сходили.

— Так дней уже сколько прошло, — уклончиво сказала она, после чего изменила тему разговора.

Я смотрела на маму и уже теперь видела только лживую женщину, рядом с которой мне было невыносимо находиться.

Поэтому я все ждала хороших новостей и они уже вскоре пришли. Мне написал месье Мартен и сказал, что Доминика выпустили.

Мне пришлось закрыться в гостевой спальне, которую для меня выделили, ведь радовалась я настолько сильно, что не могла сдержать себя и начала прыгать на кровати.

Вот только, плохие новости так же не заставили себя ждать. Уже вскоре перезвонил месье Мартен и сказал, что машина с Прежаном была взорвана. Это произошло, когда мужчина ехал в свой особняк, в котором его как раз уже ждал Моно.

Слушая то, что мне говорил месье Мартен, я опустилась на пол и села рядом с кроватью. Еще минуту назад я ощущала себя так, словно меня подбросило к небесам, а уже сейчас казалось, что разбили о землю.

— Что с месье Прежаном? — спросила, нервно вплетая пальцы в волосы. — Он… Он жив?

— На данный момент его доставили в больницу. Более точной информации у меня пока что нет.

Стиснув зубы, я поднялась на ноги и пошла к своим сумкам, которые еще не успела разобрать.

— Я вернусь в Париж, — сказала месье Мартену, беря в руки переноску. Ивеса я привезла вместе с собой в Марсель и сейчас начала взглядом искать кота, чтобы забрать его с собой.

— Я не думаю, что это хорошая идея. В Париже сейчас не спокойно. Вам лучше временно побыть в Марселе.

— Но…

— Поймите, ваш приезд может только усложнить ситуацию.

Проще говоря, месье Мартен намекал на то, что сейчас я буду только мешаться. Мне до дрожи в пальцах хотелось сорваться с места и как можно скорее вернуться в родной город, но здравый разум нашептывал, что мужчина прав.

— Когда я смогу вернуться?

— Для начала следует узнать состояние месье Прежана. Если все хорошо, подобные решения будет принимать он.

«Хорошо» быть никак не могло, ведь Прежан находился в машине, которую взорвали. Навряд ли после чего-то такого можно было отделаться лишь царапинами. Поэтому, я предполагала, что все куда хуже и мои опасения подтвердились. Через несколько часов месье Мартен перезвонил мне и сказал, что Прежан находился в реанимации. Его состояние крайне тяжелое. Мужчина даже не приходил в сознание.

Единственное, меня радовало то, что он жив.

Я толком не знала, что происходило в Париже, но уже теперь до месье Мартена было куда сложнее дозвониться. Он не рассказывал мне всего. Более того, судя по всему, он не раскрывал мне и малой толики того ужаса, который творился в Париже, но все же я интуитивно чувствовала, что уже теперь наступил момент бури.

В Марселе же было тихо.

Каждое утро, пропуская завтрак, я надевала на Ивеса поводок и мы шли гулять. Чаще всего мы ездили в парк Бальнеэр дю Прадо и там проводили время на пляже. В конце января он практически полностью пустовал, но для меня так было даже лучше. Хотелось уединения.