Шрифт:
— Скажи, Огудалов куда-то по работе отъехал?
Ольга немножко зависает, моргает целых три раза перед тем, как ответить.
— Нет, — наконец качает головой она, — у нас на момент подписания сделки не было неоконченных, закрепленных за ним заказов.
В моей груди что-то замирает и гулко обрывается…
Ну действительно, с чего я взяла, что он придет? С чего я взяла, что он вообще решит присутствовать?
— Сделки? — повторяю я, просто зацепившись разумом за это слово.
— Ага, — радостно кивает Ольга, — он-таки продал мне свою долю в фирме. Я теперь — большой босс и генеральный диктатор, можешь себе представить?
Могу. Очень даже могу.
А еще я могу себе представить, что это значит для меня. Ведь вполне очевидно, что Давид продавал фирму, чтобы заиметь стартовый капитал и чтобы в России его ничего не держало.
Его здесь нет. И фирму он продал.
И это значит только одно — он все-таки выбрал. Не меня.
С днем рожденья, Наденька…
Есть еще вопросы, почему я не люблю этот день?
43. Ждать до последнего
Ведь знала же, знала, что сердце нужно держать при себе. И что терять голову от первого попавшегося смазливого паршивца — последнее дело.
Интересно, когда я уже научусь не наступать на грабли?
Или, может, хотя бы научиться получать от этого процесса удовольствие?
Ну что ж, за одно Давиду Огудалову я скажу спасибо. У меня будет ребенок. Я хотела. Да, будет непросто вырастить в одиночку, но не невозможно. Мама, в конце концов, у меня есть. И она уже сообщила мне, что “вырастим, даже если твоя пропажа не найдется”. Под пропажей понимался мой непутевый Аполлон.
— Надежда Николаевна, вас там спрашивают, — скороговоркой выдает мне Лиза, которая обычно ведет аукционы после окончания презентационной части.
Спрашивают… Спрашивают — это хорошо, есть повод отстраниться от выжигающего душу голодного огня. Тем более что вдруг это все-таки Огудалов. Все-таки пришел, и я понимаю его поступки и линию поведения совершенно неправильно.
Я иду рядом с Лизой, натянув на лицо маску Снежной Королевы. Если там Огудалов — ему будет полезно увидеть меня именно такой. В конце концов — сколько можно трепать мне нервы?
Если там кто-то еще… Ну… Я тут художник, могу выглядеть и такой. Себе на уме.
Холодею я не только лицом, холодеет и внутри.
А если не он? Если он не придет, то что? Даже не на выставку, а вообще…
Ладно. Я не буду хоронить Огудалова раньше времени. В конце концов, я помню пуговицу.
Увы мне. — в малом зале меня ждет не Огудалов.
Я замираю, глядя на того, кто меня там дожидается, испытывая одновременно и острейшее разочарование, и крайнюю степень ошеломления.
— Ошизеть, — только по этому хриплому шепоту я понимаю, что Ольга увязалась вслед за мной и сейчас стоит за моей спиной. Оборачиваюсь, вижу огромные удивленные глаза Ольги. Она смотрит на моего гостя.
На высокого худого поджарого мужчину с седыми косыми висками и узловатыми длинными пальцами, которыми он ужасно активно жестикулирует, что-то объясняя стоящему рядом полноватому невысокому парнишке.
— Знаешь его? — спрашиваю я.
— Боде, — выдыхает Ольга, а потом моргает и смотрит на меня еще более удивленно, — ты не знаешь Майкла Боде? Ты? Даже я его знаю! А я не художник, и даже не ценитель искусства, только любитель…
— Да знаю я, — я качаю головой, отвергая эту версию, — я просто хотела убедиться, что не я одна его вижу.
Возвращаюсь глазами к своему гостю, и все еще не могу в это поверить.
Нет. Стоит ведь! Смотрит на мои “Глаза бесконечности” и что-то старательно втирает своему собеседнику.
Боде!
Майкл, мать его да зацелуй в ноги, Боде!
На моей выставке модернист мирового уровня, мастер эротического портрета, пишущий исключительно женщин, и глядя на полотна которого я испытывала очень острое желание сменить ориентацию.
— И что, до дела не дошло? — хмыкает Ольга, и я понимаю, что последнюю фразу произнесла вслух.
— Он слишком мало полотен пишет, так что нет еще, — фыркаю я.
— Жаль, — улыбается Ольга, — а то я уже думала пригласить тебя на свидание.
Моргаю раз, другой, потом снова смотрю на Разумовскую. Она не шутит, кажется. Вот уж от кого действительно не ожидала. Хотя… А с чего я не ожидала-то?
— Что? — Ольга миленько улыбается и склоняет голову к плечу. — Да, ты мне нравишься, Надя, можно подумать, для тебя такое приглашение от девушки — нонсенс. Мне казалось, что твои взгляды довольно современны. Или все-таки я ошиблась?