Понимание отражается улыбкой на его красивом лице.

— Так вот, что тебя бесит? Я просто не хотел, чтобы ты напрягалась.

— Может, ты и дышать за меня будешь, чтобы я не напрягалась.

— Я? Могу, — серьезно заявляет Титов. — Если хочешь.

— В том то и дело, что я не хочу.

Поджимая губы, Адам медленно втягивает через нос воздух. Долго смотрит на жену, прежде чем кивнуть.

— Хорошо.

Только Ева уже разошлась.

— Не просто хорошо, Адам. Посмотри на ситуацию с моей стороны. Посмотри и пойми, — настаивает она.

Титов берет с подоконника сигареты, но забывает закурить. Слыша в голосе девушки всю глубину ее огорчения, чувствует, как в груди что-то со скрежетом переворачивается и встает колом. Как ему не давить со своей опекой, если стоит Еве только немного расстроиться, у него внутри все воспламеняется? Он ради нее готов убить! Она свободы требует, это ожидаемо, зная ее характер. Но Адам уже взвалил себе на плечи все, что мог. Как послабить теперь этот контроль?

— Я ни на что не способна. У меня ничего не получается. Я бросила второй университет и совершенно не представляю, чем мне заниматься по жизни. А ты еще ущемляешь мои социальные права, делая из меня законченную амебу!

Ему крайне не нравится то, как она видит ситуацию. Возможно, Титов перегибает, но он никогда не думал, что дерзкая и самоуверенная Ева может рассматривать его поступки под таким углом.

— Ты думаешь, у меня все сразу получается, Эва? Ни фига! Я владею этим заводом. Но, как ты сама понимаешь, у меня нет ни опыта, ни образования, чтобы им управлять. Пока я пытаюсь вскочить в несущийся поезд на полном ходу, мне приходится доверять людям, которых я, в общем-то, не знаю.

— Ты наводил о них справки, Адам, — взрывается девушка. — Ты изучил все. Да ты в курсе, во сколько лет Антону Григорьевичу вырезали аппендицит. А случилось это, между прочим, в его тринадцать! Хочешь сказать, ты не подготовлен?

— Ты, что же, изучаешь мои бумаги?

— Находила информацию даже о себе! С полями, исписанными гнусными комментариями!

— Ты же знаешь, что это, блин, было в самом начале.

— Не важно, — отмахивается. — Я к тому, что ты, как бульдог, Титов. Вцепляешься мертвой хваткой. Либо задушишь, либо глотку перегрызешь. Но свое уже не отпустишь.

— Считаешь, я тебя душу?

— В некотором роде, — копирует его тон и выражения.

Черные тени ложатся на лицо Адама. Этим заявлением она пробивает его крепкую броню.

— Я, мать твою, Эва, люблю тебя!

Она это знает и понимает. Но в душе скопилась тонна сомнений относительно того, готовы ли они к подобным чувствам?

Иногда одной любви не хватает.

За стремительными скомканными мыслями пробирается жуткий страх потерять Титова.

Но как теперь остановиться? Как подавить вытащенные наружу эмоции?

Ева не знает. Делает то, что кажется ей самым разумным в тот момент: резко меняет тему.

— А еще я видела содержимое той проклятой черной папки.

— Господи, зачем? Зачем ты туда полезла?

— Просто из любопытства. Ничто уже не способно заставить меня ненавидеть отца еще больше. Хотя, наверное, в «нулевых» вербовка секс-рабынь и их транспортировка через море в Турции меня бы шокировала, — в жестком тоне прорывается «старая» Ева.

Понимая, что она на взводе, Адам решает игнорировать то, как она умышленно хочет показаться прежней безнравственной и бессердечной гадиной.

Вот только, несомненно, его это бесит.

— Я, пожалуй, оставлю свои комментарии при себе, — со злым сарказмом отрезает он.

Мотнув головой, отворачивается. Снова подхватывает сигареты. Прикуривает, жадно втягивая сигаретный дым. Горькая смесь продирает горло и наполняет легкие, но облегчения не приносит. Не помогает.

— Кроме всего, ты быстро учишься, Адам. Ты уже шаришь в тех гребаных трехметровых таблицах, которые тебе присылает зам каждое утро по мейлу.

Раздраженно выдохнув густое сизое облако, Титов сердито сжимает челюсти и тушит в пепельнице едва початую сигарету.

— Не ругайся, — находит в себе силы, чтобы голос прозвучал ровно.

Поворачиваясь к жене, взглядом просит замолчать. Дать время ему перегореть.

Но это же Эва…

— Не указывай мне!

— Я не указывал, а попросил.

Словно нарочно испытывает его, пытаясь понять, будет ли он любить ее такой, как раньше? В действительности, это для него ничего не меняет. Но как ему ее успокоить? Как не сорваться с цепей самому?

Попытка взять жену за руку проваливается. Она выдергивает ладонь и пихает его в грудь.