— Что? Адам? — мой смех стал громче. — Не выдумывай.

— Конечно… — ухмыльнулась она не открывая глаз.

Я призадумалась. Неужели мы и вправду производим такое впечатление? Или это какой-то трюк Эммы, чтобы втереться в доверие, заговорить мне зубы, забить баки? Адам…

— Так, конечно же, ничего не готово! — покачал головой вошедший Адам, окинув нас осуждающим взглядом. — Девоньки, давайте, стол организуйте хоть.

Оставив три посудины с чем-то ароматным и мясным на одной из тумбочек, он вышел обратно. Пришлось подниматься с кровати и двигать тумбочки, чтобы оформить подобие стола, за неимением оригинала.

Желудок Эммы заурчал, когда Адам внёс целый таз картошки фри. Все пространство импровизированного стола уже было заставлено различной едой, в частности закусками и у меня у самой, глядя на это изобилие, слюнки текли. Но я стоически дожидалась последней ходки Адама за провизией, чтобы самой не уплетать все.

Немного поспорив, мы пришли к выводу, что Эмму стоит развязать, а на ночь Адам что-то придумает. Сама девушка выглядела равнодушной и отстранённой.

— Всем приятного аппетита. — пробормотала я, набрасываясь на все сразу.

— Взаимно.

— Эмма… — некультурно, с набитым ртом, обратилась я к девушке. — Кушай, пожалуйста, твой желудок орёт благим матом, мои ушки страдают.

Она не шелохнулась даже. Просто продолжала сидеть с отстранённым взглядом и растирала запястья.

А я, что? А я сама есть хочу! Не буду же я, в конце концов, её насильно кормить. Её проблемы…

— Вина? — Адам вытащил пробку из бутылки и вопросительно взглянул на меня.

Я кивнула. Бокалов тоже не было. Он мне плеснул немного в стакан из-под колы, который я быстро осушила, а сам он пил из горла. Не понимаю зачем кивала. Не помню, чтобы я любила вино, как и любое другое спиртное.

— Телефон принёс? — опомнилась я, разделавшись с третьим крылом и вытирая руки влажным полотенцем.

— Принёс. Позже. — отпив вина, мужчина продолжил поглощать еду в немеренных количествах. Наверное именно это послужило толчком к тому, что Эмма, посопев, присоединилась к позднему ужину.

Я лишь тихонько хмыкнула.

— Мне тоже вина налей! — обратилась к Адаму девушка, залпом осушив колу.

— Что же вы наглые такие, девки? — возмутившись, он все таки плеснул ей немного прозрачной жидкости в протянутый стакан.

— Моя бы мама сказала: "Девки на базаре семечками торгуют…". Хреново, что один из ваших её убил, да?

Я поежилась. Стало как-то неудобно и некомфортно от этого заявления. Адама же эта информация нисколько не тронула. Обглодав последнее крыло, он абсолютно спокойно и уверено сказал:

— Хреново. Но это не я и не Клэри. Эта ненормальная, вон вообще, тебя требовала освободить и не убивать. Нам эта информация ни к чему. Если бы наша жизнь была чудесной, вряд ли бы мы собрались под одной крышей когда-либо.

— Почему же? — ухмыльнулась Эмма. — Вы вполне могли бы попасть к чистильщикам в лабораторию. Там тоже крыша… Ты говоришь так, потому что ты Зверь. Ваши стаи, суки, пометы — вы животные. У вас нет понятий семья, любовь и т. д.

— Ага! — согласился он, опасно прищурившись. — А у чистильщиков нет ни достоинства, ни чести, ни совести. Тем не менее ты ещё жива. Ты просто ещё настоящих Зверей не видела. Не видела Волков, от того такая смелая в заявлениях. С кем вы работаете, тот расходный материал — это щенки, Вольные или шавки по-вашему, или вон, — кивок на меня, — Малолетки. Ты хоть раз Волка настоящего видела? Чувствовала дыхание и мощь Зверя рядом? А его угнетающую силу? Хорошо быть смелой, глядя на измученных оборотней в клетках и медицинских боксах…

— Да ты…

— От куда ты столько знаешь? — вмешалась я, махнув на раскрасневшуюся Эмму рукой. — Ты, что там был?

— Нет. Там погибли мои родители. Они тоже были Вольными, не привязанными к обороту и законам иерархии стай. Я их нашёл, но было уже поздно. Жива была только мать, и та успела рассказать очень многое, пока я пытался найти Альфу, чтобы спасти жизнь хотя бы матери. Не нашёл, как понимаешь. Она умерла. Конец истории… — хрустнув листьями салата, он смолк и потянулся за вином.

— Это ложь! Ты бы в жизни не вышел на чистильщиков и наши убежища. — фыркнула Эмма, у которой, кажется, вино отбило напрочь чувство самосохранения.

— А я и не вышел. — отхлебнув отозвался он. — На одном вашем объекте, как чистильщики называли это ранее, произошёл взрыв. Не то чтобы совсем критичный… Но многих посчитали просто бесполезными и не стали заморачиваться с транспортировкой, забрав лишь тех, которые выносливее. Остальных оставили умирать… Волки, знаешь ли воют… Не трудно было догадаться с чем это связано…