Потом началась стандартная, надо полагать, процедура. Публике представляли участников процесса: обвинитель, защитник, помощники судьи, обвиняемая, то есть я. Последним произнесли имя судьи. Поднялась вместе со всеми, когда в зал вошел энергичный подтянутый мужчина лет сорока. Потом так же опустилась на свое место, когда позволили. Все это как-то отстраненно, механически, словно была марионеткой, которой кукловод указывал, что делать.

— Слушается дело, — заговорил судья, и у меня пробежала по телу дрожь от его бархатистого голоса. Что он забыл в суде? С таким голосом его бы быстро прибрал к рукам столичный королевский театр.

Дальше я почти не вслушивалась. По протоколу сначала судья кратко изложил суть дела, потом передал слово обвинителю. Тот пересказал суть грядущего процесса, но вместе с тем упирал, что я находилась за пределами страны с неизвестным мужчиной, в компании которого втиралась в общество аристократии с неизвестными целями. После моему защитнику позволили высказать нашу позицию.

— Ваша часть, — он чуть поклонился судье, — как уже было сказано моей подопечной, она находилась в качестве няни при известной особе. Моя подзащитная не скрывает, что лицо, кое она сопровождала, само сделало ей это предложение. Более того, мисс Блау не раз повторяла, что не имеет права без соответственного дозволения рассказывать о деталях своего пребывания в другой стране. Поэтому данный процесс представляет определенную сложность в установлении виновности или невиновности обвиняемой.

Он снова чуть поклонился, что явно нравилось судье, после чего опустился на свое место рядом со мной.

— Все хорошо, Лорена, я нашел способ доказать, что вы были там с лордом Дарвеном. А дальше пусть они сами вызывают его в суд. А этой кормилице я устрою показательную трепку.

Я промолчала. Боевой задор моего защитника как-то не передавался. А вот уверенность, с которой я вошла в зал, начала плавно таять. Между тем, вызвали первого свидетеля обвинения. Это была одна из соседок, которую я иногда встречала на улице. Нашу семью она явно не любила, постоянно жаловалась на шум от детей. На вопросы обвинителя она отвечала уверенно, с каким-то вызовом, вот только ничего по делу сказать не смогла. Переезд не является преступлением, а то, что у меня шумные младшие братья и сестра к делу не относится. Иных нареканий к нашей семье у нее не было.

После зачитали несколько письменных показаний от людей, которые могли знать меня по прежнему месту проживания, но, опять же, ничего существенного сказано не было. Они лишь подтвердили, что я устроилась на работу к лорду Дарвену, потом уехала куда-то, но ничего по сути дела сказать опять же не смогли. Даже миссис Донат, которая, как мне всегда казалось, считала остальных людьми низшего сорта, сообщила, что я хороший специалист, прекрасно нахожу общий язык с детьми любого возраста, и в целом достойная уважения подданная его величества.

Обвинитель морщился. По лицу судьи ничего нельзя было сказать. Мой защитник сохранял спокойствие. А я поняла, что у них нет на меня ничего, кроме показаний бывшей кормилицы Винченцо. И это — месть. Месть за то, что лишила ее легкого заработка. В таком случае, шансы мои высоки. Вот если они успели встретиться с кем — то еще, тогда все намного хуже.

— Скажите, господин обвинитель, у вас все свидетели такие? — сухо поинтересовался судья.

— Вы обвиняете мисс Блау в тяжелом преступлении, при этом те, кого опрашивали вы или по вашей просьбе, скорее работают на ее защитника. Пока я не вижу никакого преступления.

— Никак нет, ваша честь, у нас есть свидетель, который был в то же время с мисс Блау за границей, и может точно сказать, как было дело. Разрешите вызвать в суд миссис Джонсон.

— Пригласите.

Пристав вышел из зала, чтобы пригласить свидетельницу, а я сжала руки, догадываясь, кого увижу.

Снова открылась дверь и вошла бывшая кормилица.

Я не удивилась, вообще никак не показала, что у меня ее присутствие вызывает какие — то эмоции. Хотя, если честно, хотелось подойти и придушить ее. Но я понимала, чем могут аукнуться мне такие поступки. Поэтому я заставляла себя оставаться спокойной. Между тем, обвинитель приступил к расспросу этой особы. Я слушала не особенно внимательно, прекрасно понимая, что именно эта женщина будет больше всего врать. Примерно так и получалось — в доме постоянные приемы, я старалась обворожить всех. В доме только знать соседней страны, причем все просто таки рвались познакомиться со мной. Осторожно покосившись на судью, поняла, что он не сильно верит этой свидетельнице. Оставалось понять, насколько он склонен доверять ей.

— Я закончил, ваша честь, — сообщил обвинитель, когда поток его вопросов иссяк. — Думаю, миссис Джонсон можно отпустить.

— Подождите, мой дорогой, — поднялся со своего места защитник, — не спешите так. У меня тоже есть несколько вопросов к миссис Джонсон.

Обвинитель поспешил опуститься на свое место. Свидетельница лишь смерила меня высокомерным взглядом, после чего с вызовом оглядела зал, словно говорила, что на самом деле дело уже решено, и остался лишь один вопрос, когда меня повесят, остальное же досадные формальности.

— Скажите, миссис Джонсон, сколько дней вы провели в обществе мисс Блау?

— Наверное, в районе трех недель, может больше, — пожала плечами бывшая кормилица.

— В таком случае, вы должны опознать и ее спутника?

— Протестую, ваша честь, — подскочил обвинитель, это не имеет отношения к делу.

— Почему же, ваша честь, — поклонился мужчина, — если мы установим личность спутника мисс Блау, мы сможем в дальнейшем делать выводы, насколько она откровенна в остальном.

— Продолжайте, мистер Робертсон.