– Вот твой класс искусства и дизайна. Ой, чуть не забыла! На, держи. – Она сунула мне лист с какой-то таблицей. – Это наше расписание. Если у тебя какие-то проблемы, можешь смело обращаться ко мне, – сказала она, улыбаясь.

Взяв расписание, я чуть в обморок не упала:

– Это точно расписание, а не таблица элементов?

Джекилайн сразу же начала смеяться:

– Да мы и сами в шоке, но, как видишь, приходится с этим жить. Ладно, мне пора, если хочешь что-то еще узнать, обязательно спрашивай.

– Хорошо, спасибо большое, – поблагодарила я.

– Нет проблем. – Джекилайн снова лучезарно улыбнулась и скрылась в бесконечных коридорах школы.

Я вошла в класс и увидела там только двух девочек: Элеонору и еще одну, стоявшую за мольбертом.

– О, Катрин, ты тоже взяла рисование? – обрадовалась Элеонора.

– Да. А что, больше никого нет? – удивилась я, осматриваясь.

– Никого, только я и Лорейн. – Элеонора указала на девочку, и я подошла к ней поближе:

– Привет, меня зовут Катрин, приятно познакомиться.

– Приятно познакомиться, Катрин, – кивнула она.

– А где учитель?

– Филип Мерфи еще не вернулся из отпуска, – ответила Лорейн, не отрываясь от работы.

– Ясно… – удивленно протянула я. Как это – без учителя?

– Катрин, покажешь свои рисунки?

В руках я держала альбом – единственное, что я взяла в школу, помимо мелочей, ведь у меня пока не было учебников.

– Ну, не знаю, – засмущалась я. – Давайте вы сначала.

– Я первая спросила, – улыбнулась Элеонора.

Но Лорейн поняла меня:

– Элеонора, давай покажем. Она ведь новенькая и наверняка стесняется.

– Хорошо, – сказала Элеонора и открыла свой альбом.

На ее рисунках были в основном красочные пейзажи. Закаты, леса, горы, море… Я заметила, что у нее прекрасная техника смешивания цветов: она мастерски переходила с оттенка на оттенок.

– Ух ты, здорово! – восхитилась я.

– Тебе правда нравится?

– Очень! Да у тебя талант.

– Спасибо, Катрин. Мистеру Мерфи тоже очень нравится, как я рисую, но у меня есть небольшая проблемка…

– И в чем же она заключается?

– Я хороша в смешивании цветов, а вот над скетчем, ну, над быстрыми зарисовками мне еще надо поработать. – В голосе Элеоноры слышалась легкая досада. – Ты еще не видела картины Лорейн, вот она настоящий художник. – Подругу она хвалила искренне.

– Не преувеличивай, – скромно сказала Лорейн, протягивая мне свой альбом.

Цветы и животные… Чаще всего среди животных встречались совы, а из цветов – орхидеи. Рисунки были правильные и четкие, но цветного – ни одного.

– Класс! – похвалила я. – Но почему все серое?

– А я только серый и вижу, – ответила Лорейн.

– Не поняла. Это твой любимый цвет?

– Не то чтобы любимый, просто я никакого другого не вижу.

О боже, что она имеет в виду?

– У нее дальтонизм, – пояснила Элеонора.

– Что?! – удивилась я. – То есть у тебя цветовая слепота?

– Да, с самого рождения. Это мне досталось по наследству от бабушки по маминой линии.

– Ужасно… мне так жаль… – Я не знала, что сказать.

– Дальтонизм – это еще не самое ужасное. У меня ахроматопсия, то есть полное отсутствие цветовосприятия. Такое наблюдается реже всего. Световые волны любой длины мои глаза воспринимают как серый цвет, – спокойно произнесла Лорейн.

– Честно, мне очень жаль…

– А мне нет. Главное, что я могу рисовать, а то, что я цвета не различаю, не так уж и важно.

Какая же она позитивная, другой бы на ее месте точно так не сказал!

– Катрин, теперь твоя очередь. Покажи нам свои рисунки, – напомнила Элеонора.

– Ну, мои рисунки вряд ли так же хороши, как ваши…

– Все равно показывай!

Я открыла альбом.

Увидев моего феникса, Элеонора и Лорейн дружно ахнули:

– Как здорово!

– Да, крылья, узоры такие четкие!

– Вам нравится? – спросила я.

– Конечно, Катрин! Мистер Мерфи был бы восхищен!

Я перелистнула страницу. Пейзаж тропического острова девочкам тоже очень понравился. Дальше у меня были рисунки животных, немного абстрактных композиций (мне нравится этот стиль), зарисовки зданий, архитектурных деталей и интерьеры комнат.